Расширение ШОС

Дина МАЛЫШЕВА

5 июля столица Казахстана Астана примет глав государств Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Она, напомним, объединяет все центрально-азиатские государства (кроме Туркменистана), а также Россию и Китай. Саммиту предшествует заседание секретарей Советов безопасности стран-участниц ШОС и встреча министров иностранных дел организации, которые прошли в столице Казахстана 2 и 4 июня соответственно.

После американского прорыва в Центральную Азию и создания там военных баз США на ШОС стали смотреть в азиатских столицах как на альтернативный полюс силы в регионе. Большие надежды возлагались и на способность ШОС эффективно противостоять возникающим региональным и транснациональным угрозам, поддерживать безопасность. В основе такого видения ШОС лежат не столько даже конфронтационные (с Америкой) мотивы, сколько учет геополитических реалий: ядерная мощь двух участников ШОС (России и Китая), ее значительный энергетический потенциал, падающий на страны-члены организации 61 процент евразийской территории с проживающей на ней четвертой частью населения всего континента.

В настоящее время особую актуальность приобрели вопросы, связанные с дальнейшим расширением ШОС. Ведь о готовности присоединиться к ней в том или ином формате уже заявили Индия, Пакистан, Иран, Монголия, Южная Корея, Туркменистан, Афганистан и даже США. Такая огромная внешняя заинтересованность открывает перед ШОС несколько альтернатив:

1) развиваться как открытая и проамериканская организация с широким составом участников, а то и интегрироваться с западными структурами – НАТО в первую очередь;

2) сформировать альянс, имеющий антизападную направленность;

3) развиваться как организация, где лидирующие позиции занимает Россия;

4) формировать альянс под эгидой Китая;

5) расширятся на основе открытого регионализма – за счет привлечения к организации других азиатских государств, включая и тех, кто относится к "миру ислама".

Первый сценарий не даст осуществить ШОС задачи, которые ставит перед собой эта организация, поскольку почти наверняка ее участники вынуждены будут встраиваться в линию поведения, диктуемую естественным лидером НАТО – США. А они, как показывают их отношения со своими "партнерами" на постсоветском пространстве, например, не допускают ни малейших отклонений от начертанного ими политического курса. И, следовательно, в случае реализации такого сценария на существовании ШОС в качестве самостоятельного регионального объединения можно будет поставить крест. Иное дело, что координация действий ШОС с НАТО и США, их взаимопересечение по отдельным проблемам обеспечения безопасности в Азии – в том числе и теми, что связаны с нейтрализацией религиозного экстремизма – были бы не только нужными, но и полезными.

Второй сценарий нацеливает ШОС на конфронтацию, и он не несет в себе конструктивного заряда, поскольку способен привести к ненужной политической напряженности в регионе: силы и ресурсы участников ШОС наверняка будут отвлечены от более значимых для участников организации проблем, связанных, в первую очередь с поддержанием безопасности. Но, поскольку априори ШОС и создавалась как организация, способная создать альтернативу усиливающемуся влиянию Запада в Центральной Азии и соседних с ней странах, то исключить элементы соперничества между ШОС и западными военно-политическими структурами едва ли удастся.

Третий и четвертый сценарии также не представляются особенно удачными, так как они предполагают обязательное наличие государства-лидера и общего противника. Но в том то и уникальность ШОС, что она – в отличие от более распространенной в СНГ и Азии модели коллективной безопасности – обещает развиться в своего рода модель кооперационной безопасности (cooperative security).

Пятый сценарий, открывающий перед ШОС широкие просторы для реализации потенциала организации, похоже, взят сегодня на вооружение: ШОС решила не закрывается от взаимодействия с другими странами, претендующими на ассоциацию с ней. В 2004 году статус наблюдателя ШОС получила Монголия. А в прошедшую субботу на своем заседании в Астане главы МИД ШОС приняли решение рекомендовать Совету глав государств ШОС предоставить статус наблюдателей при организации Индии, Ирану и Пакистану. Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил в связи с этим, что Россия "приветствует намерение играющих видную роль в мировой и региональной политике Индии, Ирана и Пакистана получить статус наблюдателей при Шанхайской организации сотрудничества" (ИТАР-ТАСС, 04.06.2005).

Между тем сценарий "расширенной ШОС" имеет свои плюсы и минусы, что видно на примере взаимодействия ШОС с ее мусульманским окружением.

Отношение с "миром ислама", возможность участия в ШОС отдельных его представителей – вопрос, занимающий важное место в повестке дня организации. Ведь ныне Центральная Азия стремительно меняет свое геополитическое значение. Не случайно наряду с термином Большой Ближний Восток политологи оперируют сегодня понятием "Большая Центральная Азия", куда включают вместе с бывшими советскими республиками Средней Азии и Казахстаном соседний азиатский "куст" – Китай, Афганистан, Монголию, Пакистан, Индию, Иран. В этих странах (за вычетом Монголии) исламский компонент в политике весьма внушителен. Да и сама ШОС объединяет страны, где значительная часть верующих – мусульмане. Таким образом, можно с уверенностью констатировать, что группа азиатских государств, которых можно отнести к категории исламских, приоритетна для ШОС.

"Мусульманские" претенденты "на руку и сердце" ШОС достаточно разнородны, и цели в организации они преследуют разные. Но есть общее, что привлекает их в ШОС.

Прежде всего – это экономический аспект деятельности этой организации. В ШОС мусульманские государства надеются найти возможности для укрепления сотрудничества и взаимодействия в энергетической сфере.

Второй привлекательный момент – безопасность. Ведь приоритетом ШОС стала заявленная организацией борьба против "трех зол": сепаратизма, экстремизма и наркоэкспансии. Мусульманские соседи ШОС надеются, что они справятся с ними лучше в рамках организации, то есть коллективными усилиями.

Особого внимания в этой связи заслуживает проблема религиозного экстремизма. Он угрожает региональной стабильности в Центральной и Южной Азии, становясь серьезным вызовом безопасности для всех участников ШОС, каждый из которых в отдельности противостоит исламистскому вызову: Китай – в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР); Россия в Чечне; Таджикистан, Узбекистан и Кыргызстан – в Ферганской долине, где местные религиозно-политические группировки исламистской направленности тесно переплелись с наркокартелями и криминальными кланами. Что касается мусульманских соседей ШОС, то и у них проблема религиозного экстремизма обозначилась достаточно остро, поддерживая в постоянном напряжении местные правящие элиты. Действует в мусульманском "ближнем зарубежье" ШОС и целая сеть разрозненных террористических группировок, предоставляющих друг другу финансовую помощь и содействие в проведении операций. Наиболее серьезную опасность для новых независимых государств Центральной Азии представляют группировки, базирующиеся в Афганистане.

Интерес к исламскому фактору и его политической роли вновь актуализировался и среди самих участников ШОС и в ее мусульманском окружении в связи с происшедшими недавно в Кыргызстане и узбекском Андижане событиями, которые одни называют бунтами и беспорядками, другие – революцией или прологом к революции. Почему эти события имели такой громкий региональный и мировой резонанс?

Одна из главных причин состоит в том, что: а) произошли они в стратегически важных государствах; б) на фоне общей активизации усилий США по "продвижению демократии" на Ближний Восток, в Азию и в постсоветское пространство. Очевидно, что революционные потрясения не пугают Вашингтон, поскольку он рассматривает их как "инструмент истории", помогающий перекраивать под себя карту регионов и тасовать правящие элиты, извлекая очевидную пользу из такого сознательно создаваемого хаоса. Но в самих "подопытных" государствах Азии, которым предназначено стать лабораторией для эксперимента под названием "демократизация", эти геополитические новации рождают большую тревогу, поскольку здесь созревают условия для распространения не столько демократии, сколько исламизма. Такая вот меняющаяся не в пользу азиатских и мусульманских государств геополитика, – фактор, который способен обусловить их большее тяготение к ШОС.

Возьмем Пакистан, который с 2001 года добивается статуса наблюдателя ШОС.

Этому препятствовало до недавнего времени сохранявшееся в странах, участвующих в ШОС, недоверие к политике Исламабада. Здесь помнили о его роли в создании движения Талибан, приютившего у себя так называемых "исламских оппозиционеров" из стран-членов ШОС, предоставив им на территории Афганистана тренировочные лагеря. С падением режима талибов в Афганистане в 2001 г. был устранен главный барьер на пути взаимодействия Центральной Азии и Пакистана. Частично помогло снять негативный эффект от связи исламистских групп с возрождающимися талибами и – негласно – с Пакистаном подписанное 6 марта этого года узбекистанско-пакистанское соглашение о борьбе с терроризмом.

Заявки на участие в ШОС не мешают Пакистану вести в регионе Центральной Азии собственную игру. Так, попав в ШОС, Пакистан надеется активизировать участие, если не России, то других членов организации, в давно вынашиваемом Исламабадом энергетическом проекте – строительстве Трансафганской газопроводной системы, ведущей из Туркмении (не являющейся, правда, участницей ШОС, но заявлявшей о желании присоединиться к ней) через Афганистан в Пакистан и Индию. Но здесь интересы России и Пакистана расходятся: если Пакистан, а также Афганистан, Туркменистан, Индия и, возможно, некоторые экспортеры сырья-участники ШОС заинтересованы в прокладке подобного энергетического маршрута, то России, являющейся крупнейшим поставщиком на мировые рынки нефти и газа и одновременно транзитной страной, монополизировавшей прокачку энергосырья на внешние рынки, Трансафганский трубопровод совсем не нужен, поскольку он создает ей конкуренцию. Не исключено, впрочем, что, хотя российским энергопотокам дан в основном "приказ на Запад", какие-то отечественные компании могут заинтересоваться и восточным направлением: лишь бы хватило на все это имеющихся природных нефтяных и газовых ресурсов.

Активизация Пакистана в отношении ШОС диктуется и политическим императивом. Пакистан как ведущая региональная держава стремится увеличить свое присутствие в Центральной Азии с тех пор, как ее государства стали в 1991 г. независимыми. Исламабад заинтересован в налаживании экономических контактов, в усилении своего политического влияния в центрально-азиатском регионе и в сдерживании здесь своего традиционного соперника – Индии. Есть и другие мотивы, по которым Пакистан добивается вступления в ШОС.

Хотя это азиатское государство и считается стратегическим партнером США, у него складываются с Вашингтоном непростые отношения. США подозревают Исламабад в двойной игре в связи с распространением ядерных технологий и поставками в Иран компонентов для производства обогащенного урана. В США недовольны и тем, что пакистанская верхушка, несмотря на заявленное стремление к демократизации и к еще большему превращению Пакистана в светское государство, не порывает сотрудничества с исламскими радикальными партиями, продолжает осуществлять политику почти тотального военного контроля над политическим и экономическим развитием страны. Пакистанское общество становится все более поляризованным, здесь по-прежнему сильны позиции исламистских организаций и сил. Вот Пакистан и ищет на севере новых партнеров и союзников, в числе которых – страны, входящие в ШОС.

Интерес Исламабада к этой организации еще больше возрос после последовавших в Кыргызстане после второго тура парламентских выборов народных волнений, приведших к бегству президента Акаева из страны. Симптоматично, что незадолго до "тюльпановой революции" в Кыргызстане Мушарраф нанес официальный визит в Узбекистан, в ходе которого пакистанский президент вновь выступил за присоединение своей страны к "шанхайской шестерке", что было поддержано Узбекистаном. Лидеры двух государств высказались также за дальнейшее расширение ШОС и постепенное ее преобразование в экономико-политический блок. Кроме того, Пакистан поддержал выдвинутую президентом Казахстана Назарбаевым идею о создании нового – евразийского – регионально-интеграционного союза.

Что касается перспективы совместного участия в ШОС Индии и Пакистана, то оно, если состоится, несомненно будет способствовать укреплению доверия в Азии, приведет к стабилизации обстановки, поскольку в рамках ШОС могло бы быть ускорено решение спорных проблем, существующих в отношениях между Пакистаном и Индией при том что Москва и Пекин могли бы стать посредниками между ними.

Индия, являющаяся вторым по числу мусульман государством в мире, в апреле 2004 г. официально обратилась с просьбой о приеме в ШОС. Побудительным импульсом для нее является заинтересованность в региональном сотрудничестве в борьбе с транснациональным терроризмом, религиозным экстремизмом и распространением наркотиков, то есть с тем "злом", с которым намеревалась изначально бороться ШОС, поскольку оно подрывают основы безопасности и стабильности в Азии. Есть и экономический интерес, толкающий Индию в ШОС. Этот растущий азиатский гигант стоит на шестом месте среди главных мировых потребителей энергоносителей. При этом Индия находится в более сложном положении, нежели Китай: две трети ее потребностей в нефти удовлетворяются за счет импорта, тогда как в Китае только треть. В своем стремлении диверсифицировать источники энергоснабжения Индия устремляет взоры на Центральную Азию, где Индия находится в значительно более благоприятном положении, чем Афганистан или Пакистан. Еще во времена Советского Союза Индией был заложен прочный фундамент отношений с республиками Центральной Азии, а также с Россией. Здесь хорошо помнят о той роли, которую сыграла Индия в становлении и развитии Движения неприсоединения, в укреплении афро-азиатской солидарности.

Следовательно, в пользу принятия Индии в ШОС говорит ее прошлый и нынешний международный авторитет, ее вес в мировых делах. Не удивительным в этом контексте выглядит заявление президента Казахстана Нурсултана Назарбаева: "Перспектива вхождения Индии в ШОС поможет этой организации стать мощнейшей структурой безопасности на Евро-Азиатском континенте". По его мнению, это "будет означать продвижение ШОС на юг и восток Азии, где очень перспективным представляется налаживание взаимодействия со странами АСЕАН".

Со стороны Китая кандидатура Индии как потенциального участника ШОС, тоже едва ли встретит возражение. Китай явно встревожился тем, что отсвет состоявшихся и будущих "оранжевых революций" может упасть на СУАР и Внутреннюю Монголию. Потому-то Пекин и поспешил в 2004-2005 гг. уладить с Индией спорные вопросы.

Важное значение имеет ШОС и для Ирана – прежде всего с точки зрения дальнейшего продвижения его геостратегии в Центральной Азии. Членство в ШОС – это и возможность для ИРИ выбраться из той международной изоляции, куда страну загнали США.

В пользу предоставления Ирану статуса наблюдателя говорит то, что этому государству принадлежит одна из ключевых ролей в глобальной энергетике. Достаточно напомнить, что Иран – второе после Саудовской Аравии крупнейшее нефтедобывающее государство. Иран, кроме того, обладает несметными запасами газа при том что на рынки он выносит только незначительную часть своих газовых резервов. Не менее важна роль Ирана как региональной державы, обладающей таким военным потенциалом, который позволяет ей держать в напряжении соседние арабские государства Залива. Все эти факторы создают хорошую основу для вхождения Ирана в ШОС и для установления сотрудничества с другими претендентами. Для них, в частности, Иран важен в качестве основного звена в транспортном коридоре Север-Юг: соглашение о его создании было подписано, напомним, между Индией, Ираном и Россией в Санкт-Петербурге еще в июне 2002 г.

Что касается Афганистана, то и он весьма активно добивается присоединения к ШОС. Так, Президент Хамид Карзай присутствовал в качестве гостя на заседании Совета глав государств-членов ШОС в Ташкенте 17 июня 2004 г. Чем вызваны такие политические маневры афганского лидера?

Хотя Вашингтон и называет Афганистан "образцовой страной", где после прихода США восторжествовала демократия, обстановка там остается весьма напряженной и неустойчивой. Сам Карзай прилагает значительные усилия к тому, чтобы спасти свой весьма шаткий режим, в том числе и путем изменения прочно прилепившегося к нему имиджа американского сателлита. "Головную боль" Карзаю прибавляют предстоящие в сентябре этого года парламентские выборы. Их переносят уже в третий раз, и они непредсказуемы по своим политическим последствиям по сравнению с уже состоявшимися президентскими, на которых кандидатура Карзая была фактически безальтернативной. Кроме того, с помощью ШОС Карзай надеется также решить проблему с наркопроизводством в Афганистане.

Но для того чтобы добиться полноценного участия Афганистана в ШОС, Карзаю, являющемуся без сомнения американской креатурой, полностью зависящей от США, необходимо заручиться согласием своего "хозяина". Последний, однако, едва ли заинтересован в сотрудничестве "подведомственного" ему режима с блоком, который пусть и не противостоит открыто американским интересам в центрально-азиатском регионе, но является альтернативным действующим в Афганистане Международным силам содействия безопасности, формируемым в основном странами НАТО. На предстоящем саммите ШОС его участники, наряду со многими другими проблемами, намерены обсудить вопрос о перспективах взаимодействия с НАТО не только для решения центрально-азиатских проблем, но и с целью достижения большей стабильности в Афганистане.

Итак, мусульманские соседи ШОС рассчитывают, что участием в этой организации они получат возможность решать свои проблемы на равных и на основе консенсуса. ШОС и ныне остается привлекательной для тех мусульманских государств, кто надеется занять собственную нишу в формирующемся миропорядке, подключиться к заявленной ШОС цели – создать альтернативную региональную систему безопасности, обеспечиваемую в настоящее время в Центральной Азии военным присутствием России и США. Следовательно, обогащение ШОС новыми участниками может придать новый импульс потенциалу "кооперационной безопасности". В связи с этим можно предположить, что включение в ШОС в том или ином качестве, в том или ином формате ее мусульманских соседей могло бы теоретически облегчить борьбу с религиозным экстремизмом, угрожающим ныне всем без исключения государствам-членам ШОС, ввиду того, что усилия участников стали бы более скоординированными, и они направлялись бы из единого центра.

В то же время существуют и серьезные политические ограничители, препятствующие созданию такого рода расширенной ШОС. Есть опасность превращения ее в недееспособное аморфное образование, лишь формально объединяющее участников, имеющих часто диаметрально противоположные экономические и политические цели. ШОС грозит также перспектива сохраниться в качестве еще одного "бумажного" объединения, коих в мире и в постсоветском пространстве не счесть.

Чтобы избежать этих подводных камней ШОС должна совершить в ближайшее же время качественный рывок: либо в направлении формирования военного блока, фактически, а не формально поддерживающего безопасность в Большой Центральной Азии; либо по линии создания полноценного регионального политико-экономического союза наподобие АСЕАН. Только в том случае, если ШОС сумеет выработать конкретную региональную стратегию, а главное – если она сможет реализовывать ее на деле, а не в формате бумажно-бюрократических структур, эта многосторонняя организация даст ответы на стоящие перед ее участниками разнообразные и непростые вызовы, часть которых имеет транснациональный характер. Словом, перед ШОС стоит ныне уникальный шанс – внести позитивный вклад в дело установления мира, стабильности и прогресса в Азии.

6.06.2005