Теория абсолютности

Сергей ЗЕМЛЯНОЙ, кандидат философских наук

"Понятие фундаментализма лишь недавно приобрело четкое значение, выходящее за пределы его религиозного и не религиозного толкования. Оно используется ныне для обозначения структур, характеризующихся произвольной закрытостью систем мышления и невосприимчивостью по отношению к критике и альтернативным вариантам". Питер Шредер

С началом III тысячелетия в сознание международного сообщества властительно ворвалось то, что прежде скрупулезно вытеснялось на его периферию: а именно факт, что религия не только продолжает оказывать влияние на мировую политику, но что в известном смысле это влияние в последние годы заметно усилилось. Это относится конкретно к определенной религиозной формации, которая на политологическом жаргоне стала обозначаться как "фундаментализм". Пелену с глаз современников на сей счет совлекли в особенности два действенных феномена с колоссальным глобальным резонансом.

Речь идет прежде всего о вторжении США в Ирак и развернутой в связи с этим пропагандистской кампании: в их свете как-то вдруг стало очевидно, сколь большую роль в идеологическом обеспечении интервенции играли мотивы протестантского фундаментализма с его проповедью окончательного устроения всех мирских дел в некоем подобии мировой империи. Миссия такой великой христианской державы, как США, интерпретируется в смысле приближения Второго Пришествия путем воссоздания библейского обетованного Израиля (не путать с реально существующим на политической карте государством) и достижения его победы над всеми врагами – от советского коммунизма до исламского радикализма.

Курсовую стоимость протестантского фундаментализма резко повышает растущее воздействие на ход мировых событий исламского фактора, специально в обличье так называемого "исламского фундаментализма" с его идеей "мирового халифата".

Развитие событий в мире сделало безнадежно устарелым ходовое, кочующее по справочникам и энциклопедиям, определение и понимание фундаментализма как консервативного (реакционного) течения в протестантизме, прежде всего американском, заостренного против рационализма и модернизма, отвергающего любую критику Библии и, напротив того, проповедующего непогрешимость Священного Писания как фундамента христианства.

Вообще пафос попечения о фундаменте, возвращения к основам характерен отнюдь не только для религий; этим пафосом, к примеру, был всецело проникнут Ренессанс со знаменитым кличем гуманистов "Ad fontеs!" – буквально: назад, к основам. На затруднение, связанное с применениями категорий "прогресс" и "реакция" к той все еще проблематической современности, которая наступает после Модерна, в свое время (1924) указал Николай Бердяев в эссе с симптоматическим названием "Новое средневековье": "Нам суждено жить в историческое время смены эпох. Старый мир новой истории кончается и разлагается, и нарождается неведомый еще новый мир. И замечательно, что этот конец старого мира и нарождение нового одним представляется "революцией", другим же представляется "реакцией". "Революционность" и "реакционность" так сейчас перепутались, что потерялась всякая отчетливость в употреблении этих терминов. Эпоху нашу, – заявлял Бердяев, – я условно обозначаю как конец новой истории и начало нового средневековья". Антимодернизм свойствен этой концепции эпохи не в меньшей, если не в большей, степени, чем помянутому протестантскому фундаментализму.

В общем и целом антимодернистский императив свойствен многим умственным течениям, в особенности консервативного толка, ХХ в. Можно упомянуть в данном контексте таких знаменитых английских интеллектуалов, как Кристофер Г. Доусон и Гилберт К. Честертон, вспомнить о деятелях германской "консервативной революции" – Мартине Хайдеггере, Эрнсте Юнгере, Карле Шмитте, Гансе Фрайере, Арнольде Гелене; не говоря уже о богатой громкими именами – Этьен Жильсон, Жак Маритен, Мартин Грабнер, Карл Ранер и другие – влиятельнейшей философской школе неотомизма. Попечение о фундаменте (не только веры) является своего рода эпохальным веянием.

В отношении таких сложных феноменов, как нынешний фундаментализм, не применимы понятия "прогресс" и "реакция" в их обычной абстрактности. Если причастные фундаменталистским верованиям Буш-младший и его команда выступают в качестве самых радикальных реформаторов мироустройства и поборников демократии, то это что: реакция или прогресс? В данной связи мне представляется намного более перспективным подход немецкого религиоведа Питера Шредера который в работе "Религиозный фундаментализм" предложил, на мой вкус, более адекватное современности толкование этого термина: "Понятие фундаментализма лишь недавно приобрело четкое значение, выходящее за пределы его религиозного и не религиозного толкования. Оно используется ныне для обозначения структур, характеризующихся произвольной закрытостью систем мышления и действия по отношению к критике и альтернативным вариантам. Фундаментализм стал синонимом как теоретической ориентации, так и практических организационных форм всестороннего культурного и политического антимодернизма". В настоящее время разразился новый тур нескончаемой дискуссии о том, обязательно ли фундаментализм имеет религиозную природу. Независимо от ее результата – или безрезультатности – можно выдвинуть тезис, что все мировые религии и все христианские конфессии знают внутри себя нечто вроде собственного фундаментализма. Фундаменталистский характер могут носить также светские идеологии: актуальным сюжетом для России является, в частности, фундаментальный либерализм.

В типологическом смысле фундаментализм является ответным движением, противостоящим Просвещению и плюрализму, неуверенности и открытости. Взамен он предлагает надежность и несокрушимость абсолютных фундаментов. В сравнении с ними все прочее становится зыбким и относительным. Кто не желает воздать должное абсолютным фундаментам, тот не заслуживает, чтобы уважались его девиантные аргументы, предлагаемые альтернативы, интересы и права. Такова жесткая логика любого фундаментализма. Опираясь на работу Умберто Эко "Пять эссе на темы этики", попытаюсь обозначить еще некоторые характерные черты фундаментализма. Для фундаментализма любой религиозно-политической окраски характерен прежде всего культ традиции, причем традиционализм, как правило, поражен порчей синкретизма, то есть сочетания несочетаемого. "Из этого вытекает, что нет места развитию знания. Истина уже провозглашена раз и навсегда; остается только истолковывать ее темные словеса", – пишет Эко. Далее, фундаментализму обыкновенно сопутствуют иррационализм, подозрительность к современной науке и культуре, обвинения в адрес интеллектуального сообщества за отход от вековечных ценностей. Иррационализм же крепко связан с проповедью действия ради действия, агрессивным активизмом и экспансионизмом: думание – немужественное дело. Всякий фундаментализм стремится закрыться от критики: несогласие есть предательство. Поэтому фундаментализм любого толка страдает ненавистью ко всему инородному, легко переходит в ксенофобию, психологически восприимчив к идее заговора, по возможности международного. Нередко фундаментализму присущ своеобразный "популистский элитаризм": рядовые американцы (русские, арабы, евреи etc.) составляют лучший народ в мире. Фундаментализм всех сортов неизменно говорит на собственном новоязе, позволяющем без труда отделить "наших" от чужих. Наконец, от фундаментализма неотделимо насаждение идеи самопожертвования его поборников ради некой Сверхцели.

№20 за 6 июня 2005