Кто способен остановить неудержимый взлет Китая? ("The Daily Telegraph", Великобритания)
Собственный коммунистический режим, кто же еще

Марк Стейн (Mark Steyn), 13 июня 2005

Семьдесят лет назад, во времена Фу Манчу (Fu Manchu) и Чарли Чана (Charlie Chan), [персонажи детективных романов Сакса Ромера (Sax Rohmer) и Эрла Биггерса (Earl Biggers) - прим. перев.], когда загадочный Восток буквально завораживал западных интеллектуалов, Эрл Стэнли Гарднер (Erle Stanley Gardner) в одном из рассказов заметил: "Строя себе дом, богатый китаец искусно создает видимость бедности. На Востоке вы не увидите роскошных особняков, по крайней мере, пока не попадете внутрь. С улицы любой дом кажется тесным и нищим, и архитектурное решение выбирается так, чтобы вы ни в коем случае не могли разглядеть роскоши за неприглядным ложным фасадом грязной лачуги".

Что ж, сегодня богатство уже не считают нужным скрывать от посторонних глаз. Нынешний конфуцианский принцип звучит так: показывай товар лицом. Китай стал излюбленным местом отдыха для британцев из среднего класса; западные бизнесмены, возвращаясь оттуда, восторгаются качеством беспроводного интернета в вестибюлях гостиниц в Гуанчжоу; в приморских городах сверкающие огнями небоскребы тянутся все выше к небу, а улицы заставлены "BMW", припаркованными у роскошных бутиков.

Идея о том, что нынешнее столетие станет "веком Азии" настолько овладела всеми, что Жак Ширак (позаимствовав выражение Гарольда Макмиллана, который говорил об отношениях с Кеннеди) намеревается играть роль Греции по отношению к новому Риму - Пекину, а те из многочисленных "еврофантастов", пишущих в "Guardian", кто сохранил хотя бы каплю здравого смысла, оправдывают охвативший единую Европу "склероз" полной невозможностью конкурировать на равных с неудержимо развивающимся китайским мастодонотом, который к середине столетия раздавит Америку как таракана - и туда ей и дорога.

Даже в самых США раздаются голоса: молодежь, все на Восток! "Если бы сегодня я был молодым журналистом и думал, в какую страну лучше отправиться, чтобы сделать карьеру, я бы остановился на Китае, - заявил несколько недель назад в льстивом интервью "People"s Daily" редактор "Washington Post" Филип Беннет (Philip Bennett). - На мой взгляд Китай сейчас - самая привлекательная страна для американского журналиста".

Вот как? Скажите это Чжао Яну (Zhao Yan) из пекинского бюро "New York Times" - его арестовали в сентябре прошлого года и с тех пор держат за решеткой без суда.

То что мы наблюдаем сегодня - это тезис Эрла Стэнли Гарднера, вывернутый наизнанку: искусная видимость богатства и могущества, ложный фасад, за которым скрывается государство, по-прежнему представляющее собой "грязную лачугу". Чжао из "New York Times" отнюдь не единственный: в Китае журналисты попадают за решетку чаще, чем в любой другой стране мира. В апреле бесследно исчез Чин Чеун (Ching Cheong), корреспондент сингапурской газеты "Straits Times", разыскивавший тексты неопубликованных интервью с Чжао Цзыяном, бывшим генсеком Коммунистической партии Китая, впавшим в немилость за отказ поддержать решение применить оружие против демонстрантов на площади Тяньаньмэнь. Если режим поступает таким образом с представителями ведущих иностранных изданий, то можно себе представить, каково приходится местным журналистом в "самой привлекательной стране мира".

Китай (заимствуя выражение пекинского руководства в ходе поглощения Гонконга) сегодня представляет собой "одну страну, две системы". С одной стороны, существует Китай, которым восхищается весь мир - локомотив экономического роста, где сделана почти вся бытовая техника, что находится у вас в доме. Но существует и почти нереформированное китайское государство - режим, пусть и не столь идеологизированный, как прежде, но до сих пор цепляющийся за старые методы параноидального тоталитаризма: на публике - ложь и показуха, за кулисами - аресты и пытки. Из всех членов Совета Безопасности ООН Китай наиболее активно сопротивляется принятию любых мер в отношении Дарфура, где он держит 4000 солдат для защиты своих нефтяных интересов (это стало крупнейшей военной операцией Пекина вдали от собственной территории за последние пятьсот лет).

Северокорейский лидер Ким Чен Ир представляет угрозу для международного сообщества только потому, что Пекин использует его в качестве провокатора для запугивания Вашингтона и Токио - подобно тому как мафиозные боссы отправляют "на дело" умственно неполноценных громил. Подобное поведение отнюдь не свидетельствует о психическом здоровье государства.

Как долго смогут эти две системы сосуществовать в одной стране, и что произойдет, когда между ними произойдет столкновение? Если Китайская Народная республика превратилась сегодня в "мастерскую мира", то КПК играет роль слона в собственной посудной лавке. Неясно, к примеру, хватит ли у нее самодисциплины, чтобы удержаться от военных акций против Тайваня в течение пары ближайших лет. В отличие от деморализованной номенклатуры в эпоху упадка СССР, пекинское руководство не считает свое дело проигранным: в отличие от большинства зарубежных аналитиков, оно не рассматривает первую в истории экономически дееспособную разновидность коммунистического режима как переходную форму на пути к свободному - или хотя бы относительно свободному - обществу.

Мао, хотя и не подвергается такой уничтожающей оценке как Гитлер и Сталин, на деле был величайшим массовым убийцей всех времен и народов - как показано в новой биографии "великого кормчего", опубликованной Юн Чан (Jung Chang), он уничтожил в десять раз больше людей, чем нацисты. Согласно общепринятому мнению синологов, преемники Мао, несмотря на формальное поклонение его набальзамированному трупу в мавзолее на площади Тяньаньмэнь, на деле уже порвали с его политикой - это напоминает сюжетный поворот из фильма об Остине Пауэрсе: пока доктор Зло находится в анабиозе, его первый помощник перенацеливает основную деятельность консорциума с совершения злодеяний на портфельные инвестиции, в том числе в систему магазинов по продаже элитных сортов кофе. Однако маоисты-акционеры остаются маоистами - особенно если они получили свои солидные пакеты ценных бумаг за счет высоких государственных должностей.

Внутренние противоречия, присущие "коммунокапитализму" рано или поздно разрушат систему, сложившуюся сегодня в Пекине. Китай производит продукцию для ряда крупнейших мировых брэндов, но одновременно он является и крупнейшим похитителем авторских прав и патентов на эти же самые брэнды. Практически вся официальная сувенирная атрибутика компании "Disney" производится в Китае, и тем не менее именно эта страна постоянно обманывает "Disney" и распространяет пиратские копии снятых ей фильмов.

Пренебрежение, с которым в современном Китае относятся к концепции интеллектуальной собственности, непосредственно вытекает из пренебрежения к любой частной собственности при режиме Мао: поскольку большинство крупных китайских компаний в той или иной форме находятся под контролем государства, их руководство не понимает прямой связи между защитой прав собственности и экономическим развитием.

За последние пятьсот лет в Китае не было сделано ни одного выдающегося изобретения или открытия, и безответственное представление о том, что интеллектуальную собственность следует воровать, а не защищать, показывает, почему это произошло. Если страна бедна сырьевыми ресурсами (а Китай - как раз такая страна), обеспечить ее благосостояние в долгосрочной перспективе можно лишь за счет высвобождения творческой энергии народа - но в этом Пекин по-прежнему не заинтересован. Если блоггер, работающий в новом китайском интернет-портале, созданном "Microsoft", пытается использовать такие слова как "свобода", "демократия" или "независимость Тайваня", он получает следующее послание: "Данный текст содержит запрещенные выражения. Просим удалить запрещенные выражения". Жалкое впечатление, не правда ли? При этом жалкое впечатление производит не только постыдная угодливость "Microsoft", но и китайский режим, претендующий на статус мировой державы, но пугающийся одного упоминания каких-то слов.

Интересно, а выражение "трусливые коммуняки" тоже попадает в категорию "запрещенных"? И какие у Китая могут быть шансы создать дееспособную и современную культуру самостоятельного бизнеса, если любые дискуссии в этой стране должны втискиваться в рамки политических ограничений, напоминающих скорее феодальную эпоху?

Концепция "запрещенных выражений" свидетельствует не о силе, а о слабости государства, "защитные блоки" в китайском интернете - не неприступная стена, а раствор, которым пытаются залатать образовавшиеся в ней трещины.

Возьмем, для сравнения, Индию - эта страна, не создавая излишней шумихи, куда быстрее, чем Китай, движется к полноценной экономической системе. Вот один небольшой пример: в Индии существуют авиакомпании, оказывающие услуги населению по низким ценам: билеты на их внутренние рейсы (их стоимость в один конец не превышает 40 фунтов) можно купить через компьютеры, установленные прямо на бензоколонках. В Китае подобное просто невозможно - там поездки людей по стране все еще находятся под жестким контролем государства. Индийские же компании, благодаря тому, что они рассматривают услуги населению собственной страны как перспективный рынок, проявляют больше умения и в обслуживании других рынков. Отдача от капиталовложений в Индии уже гораздо выше, чем в Китае.

Некоторое время назад я писал, что у Китая есть больше шансов на лучшее будущее, чем у России или Евросоюза. Эту оценку не стоит считать таким уж комплиментом: Россия и Европа, сталкивающиеся с неразрешимыми демографическими проблемами, вообще не имеют будущего. То, что шансы Китая выглядят не столь мрачно, еще не означает, что он превратится в геополитического колосса, господствующего на мировой арене. Когда европейские аналитики твердят о "веке Китая", они на самом деле имеют в виду: "Господи, все что угодно, только не второй "век Америки"". Но не стоит выдавать желаемое за действительное.

Китай в его нынешних границах никогда не войдет в число стран "первого мира". В государстве с миллиардным населением, где 80% жителей составляют крестьяне, отрезанные от экономического бума в приморских городах и никак в нем не участвующие, осуществление концепции "одна страна, две системы" приведет к его распаду на две-три страны, возникновению трех-четырех систем. 21 век станет "веком англоязычных стран" - тон в этом столетии будут задавать Америка, Индия и Австралия.

Антиамериканисты, делающие ставку на Пекин, в конечном счете обнаружат в китайской "посудной лавке" одни черепки.