Правда Востока
В независимом Узбекистане реализованы худшие стороны социализма и капитализма. Поставив своей главной целью укрепление и стабилизацию государственной власти, руководство страны получило социальную дестабилизацию и развал экономики. Это - урок для политических элит всех новых государств постсоветского пространства

Искандер ХИСАМОВ

Телеканалы всего мира передают ужасные картинки из Андижана. У меня же есть свое довольно объемное досье на эту тему. Я много раз бывал в этом городе, последний раз - летом 1990 года. Тогда на базарной площади Андижана толпой были замучены восемь советских солдат и "Литературная газета" заказала мне статью.

Парни служили в расквартированном на окраине города полку ВДВ, а сам полк был размещен здесь после кровавых событий, случившихся за год до этого в соседней Фергане. Ребята были в увольнении, они ехали на рынок в переполненном автобусе. То было время максимального подъема антирусских и антисоветских настроений в Узбекистане. В автобусе между ними и местными парнями возникла ссора. Водитель автобуса въехал прямо в толпу на рынке, остановил машину и закричал что-то вроде: "Мусульмане! Русские свиньи наших девушек насилуют!" Толпа выволокла солдат из автобуса. Их били несколько часов, потом сожгли. Командование полка было немедленно после начала расправы уведомлено о происходящем, но поступил приказ не вмешиваться ни при каких обстоятельствах: советскому руководству достаточно было неприятностей в Тбилиси, Баку и других городах...

Мы ехали из Ташкента в Андижан на "Волге" через перевал Камчик. Он был перекрыт постами, но тогда журналистские удостоверения, в отличие от нынешних времен, еще открывали кое-какие ворота и двери. В Андижан попали к ночи. Город был абсолютно темен и угрюм, в свете фар время от времени возникали только группы мужчин в узбекских халатах. За очередным поворотом мы чуть не наехали на двух подростков, внезапно вылетевших откуда-то из темноты. Шофер наш резко затормозил. Через некоторое время он хрипло сказал: "Представляю, что с нами сделали бы, если б мы кого-нибудь из этих хлопцев сшибли..." Тот холодок на спине я чувствую и сейчас, когда пишу это.

Бывшая золотая долина

Многочисленные предыдущие визиты были не в пример веселей. Андижан - это всегда было какое-то беспримерное даже по узбекским меркам гостеприимство и обжорство. Но и тогда за этим проглядывала беда. Какое-то время мне довелось трудиться в газете " Правда Востока ", и тогда я не замечал в этом названии очевидной теперь иронии - Восток никогда не интересовался правдой. Наша редакция - орган ЦК Компартии Узбекистана - осуществляла идейно-пропагандистское шефство над одноименным, краснознаменным и орденоносным колхозом в Андижанской области. Однажды мне было поручено вручить почетную грамоту, хрустальную вазу и бесплатную подписку на газету лучшему механизатору колхоза "Правда Востока". После церемоний был плов в его скромном доме и немного плохой местной водки, разливаемой по пиалам из чайников. Покинув этот дом, я вдруг вспомнил, что оставил на столе диктофон. Вернувшись назад, я увидел вокруг стола детей механизатора (их было около десяти), которые жадно поедали остатки.

----------------------------------------
Существование в Узбекистане разветвленной сети террористических организаций (да еще связанных с наркотрафиком) - большое преувеличение и во многом выдумка национальных спецслужб
----------------------------------------

Золотая долина - именно так в советской прессе именовался Ферганский оазис, который включал в себя Андижанскую, Наманганскую и Ферганскую области Узбекистана и Ошскую - Киргизии. Она была символом торжества агропромышленной и национальной политик партии. Это действительно был цветущий и ухоженный край с приветливым и гостеприимным населением - как, впрочем, и другие оазисы Узбекистана. Однако чудовищный рост населения (с начала шестидесятых годов оно увеличилось в три раза и сегодня превышает 26 миллионов человек) создал проблемы, которые превратили некогда процветавший и хлебный Узбекистан в подобие Бангладеш - самой густонаселенной и самой нищей страны планеты. В том же колхозе "Правда Востока" жили почти тридцать тысяч человек. Гектар поливной земли в этой зоне способен прокормить одного человека, а тут на гектар приходилось десять едоков. Да и поливать ее было уже почти нечем: вся вода двух питающих земли Узбекистана рек - Сырдарьи и Амударьи - давно разобрана на поливы, что вызвало агонию Аральского моря и тяжелые экологические последствия.

Советская власть старалась развязать этот комок проблем. Многие миллиарды полновесных рублей из союзного бюджета направлялись на освоение целинных земель Голодной и Каршинской степей, там строились десятки совхозов, в которые перевозились семьи из Ферганской долины и других перенаселенных оазисов. Однако средства эти разворовывались, некачественно дренированные земли через год-другой покрывались солью, и народ бежал обратно.

Провалом закончилась и крупномасштабная программа "Узбекистан - Нечерноземью", в рамках которой мощные мелиоративные структуры южной республики помогали осушать болота Ивановской, Владимирской и Новгородской областей России. Главной же целью этой программы было заселение узбеками обезлюдевших российских деревень. В 1985 году я получил спущенное с самого верха задание найти каких-нибудь узбеков, которые осели в Нечерноземье, обзавелись там семьей и детьми, и написать о них духоподъемный очерк. Я нашел только одного такого - он женился на местной татарке, она скрутила его в бараний рог и не позволяла ему даже заикнуться о переезде в Узбекистан. Он сильно пил от тоски и жаловался мне на свою татарку. А та жаловалась на мужа, единственным достоинством которого считала то, что пьет он все-таки не так страшно, как местные мужики.

Перед самой своей смертью Советский Союз пытался осуществить проект переброски части стока Оби в Арал, чтобы оросить пустующие земли Казахстана и Узбекистана.

Предполагалось построить канал с параметрами Дона. Однако к тому времени уже шумела перестройка, и российская общественность вынудила правительство отказаться от проекта.

Харизматический руководитель Узбекистана 60-70-х годов Шараф Рашидов отметал робкие попытки центральной власти обуздать рождаемость. Он мечтал о времени, когда узбеки станут национальным большинством в Советском Союзе, а Ташкент - "звезда Востока" - встанет по значению на уровень Москвы и Ленинграда. В упомянутом колхозе "Правда Востока" было около сотни так называемых матерей-героинь - женщин, родивших десять или более детей.

Единственным относительно успешным проектом в области занятости была сеть фабрик "Труд женщин", реализация которого началась еще в тридцатые годы. В республике были построены сотни цехов шелкоткацких, ковроткацких и швейных производств с механизацией на уровне XIX века. Все они были убыточны, большая часть изделий сразу шла в утиль - ее даже не пытались продавать. Однако свою социальную роль такие предприятия выполняли. Сотни тысяч женщин были при деле, получали зарплату и декретные (причем декретных было гораздо больше). "Мужские" же предприятия - многочисленные заводы, созданные на базе эвакуированных во время войны и построенные в последние десятилетия - успехом у местного населения не пользовались. Для работы на них приходилось массово завозить людей из России, Украины, то есть как раз из тех регионов, где рабочая сила была в дефиците.

В наследство от СССР Узбекистан получил много хорошего и много плохого. При советской власти он сложился как государство и нация. Здесь была ликвидирована неграмотность, создана мощная индустрия, вполне приличные наука, образование и здравоохранение (заметим, что именно система здравоохранения стала главной причиной демографического взрыва - если раньше из дюжины рожденных детей выживали двое-трое, то в позднее советское время выживать стали все). Геологи понаоткрывали в горах и пустынях много золота, драгоценных и цветных металлов, топливных запасов и нерудных материалов. С другой стороны, эта республика больше других пострадала от уродств централизованно контролируемой экономики, в основе которой была монокультура хлопчатника. Ресурсы экстенсивного развития были полностью истощены.

Получивший не по своей воле независимость Узбекистан имел шансы решить проблемы занятости и бедности. Для этого надо было уберечь от бегства русскоязычное население (на котором держались промышленность, наука и инфраструктура) и дать коренному населению возможность занять и реализовать себя в предпринимательстве, ремеслах, мелком и среднем бизнесе, к чему оно всегда было весьма склонно. Но события пошли по другому руслу.

Родовая травма

----------------------------------------
В отсутствие нормальных форм диалога власти с обществом обязательно возникают экстремальные его формы, но это - не терроризм
----------------------------------------

С Исламом Каримовым я познакомился в конце мая 1989 года в его полулюксе гостиницы "Россия", где жили делегаты первого съезда народных депутатов СССР. На тот момент он уже был первым секретарем Кашкадарьинского обкома партии (а до этого несколько лет возглавлял Госплан республики). Меня удивило внешнее сходство Каримова со Сталиным - изрытое оспой плоское лицо с выражением сильного ума и характера, маленькие острые глаза. Ростом он тоже со Сталина.

Через пару дней Ислам Каримов стал первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана, сменив на этом посту Рафика Нишанова - либерального интеллигента, любимца и ставленника Михаила Горбачева. (Нишанов был избран председателем палаты национальностей Верховного Совета СССР.) Эти назначения состоялись как раз в дни знаменитой ферганской резни. Добрейший Рафик Нишанович стал вести заседания съезда, а Каримов бросился на родину тушить социально-национальный пожар. Взрыв жестокости объяснялся именно обострившейся до предела конкуренцией за обладание скудеющими ресурсами бывшей золотой долины. Каримов в одну ночь вывез поездами из республики 25 тысяч турок-месхетинцев. (Аналогии со Сталиным продолжились: нет народа и нет проблем.) Представители титульной нации мигом заняли их дома, огороды и места на базаре, но долгосрочного счастья это им не принесло. Когда Каримов вернулся на съезд, я спросил его, почему бы узбекской делегации не предложить участникам съезда почтить память погибших в Фергане минутой молчания. Ведь только что это сделали грузинские представители в связи с событиями в Тбилиси (а там жертв было в десятки раз меньше). "Больше не говори об этом", - ответил Ислам Абдуганиевич.

Возможно, эта "родовая" травма, страх бунта и определили всю дальнейшую стратегию Ислама Каримова. Он немедленно ликвидировал все, что похоже на оппозицию, ввел жесточайшую цензуру прессы и контроль за всеми субъектами экономики, резко усилил полицию (рядовой милиционер зарабатывает в четыре-пять раз больше университетского профессора) и спецслужбы. Бывший председатель Госплана Ислам Каримов стал строить в Узбекистане такое государство, какое его учили, - Советский Союз. Компартию в один момент заменила так называемая народно-демократическая партия, был объявлен курс на самодостаточную (фактически - изолированную) экономику. Население не получило возможности для деловой инициативы. Каримов хорошо знал, что свобода предпринимательства неминуемо влечет за собой требование других свобод, а это в конечном итоге смертельно для системы, которую он выстраивал.

Летом 1992 года была без объяснения причин закрыта последняя относительно независимая газета Узбекистана - "Предприниматель", которую выпускал союз кооператоров. "Слушай, поезжай в Москву, подними там шум в прессе", - сказал мне удрученный председатель союза. Этот молодой симпатичный узбек новой формации наивно думал, что мнение Москвы и тем более московской прессы еще что-то значит для Ташкента. Я поехал и поднял шум. Последним аккордом было мое выступление по радио "Свобода", которое завершалось словами: "Президенту Каримову не нужны ни свобода слова, ни свобода предпринимательства. А значит, долгосрочной перспективы у его режима нет". Передача моя вышла в ночь с 31 августа на 1 сентября 1992 года - когда в Ташкенте с неслыханным размахом проходил торжества по случаю первой годовщины Независимости. Друзья по телефону посоветовали мне не возвращаться, и я не вернулся.

Аналитики предполагали, что коллапс Узбекистана произойдет не позже 2003 года, однако режим Каримова получил неожиданную отсрочку после 11 сентября 2001 года. Тогда вдруг оказалось, что Узбекистан является одним из бастионов защиты от исламского терроризма, исходящего из Афганистана и стран арабского Востока. С другой стороны, Ташкент стал шантажировать и Запад, и Россию тем, что если режим рухнет, на месте Узбекистана образуется новая и очень опасная зона нестабильности. Скорее всего, недавние неуклюжие провокации с покушениями на Каримова и непонятными взрывами в Ташкенте имели целью поддерживать этот страх.

Существование в Узбекистане разветвленной сети террористических организаций (да еще связанных с наркотрафиком) - большое преувеличение и во многом выдумка национальных спецслужб, если принять во внимание наличие мощнейшего полицейского аппарата и тотального контроля. Спору нет: в отсутствие нормальных форм диалога власти с обществом обязательно возникают экстремальные его формы, но это - не терроризм. Когда единственно доступная коммуникация у народа имеется только со своими муллами, естественно ожидать, что идеология протеста будет окрашена в религиозные тона. Таким образом, режим Каримова просто загоняет свой народ в рамки исламского экстремизма. А значит, он сам и представляет наибольшую террористическую угрозу для человечества, исходящую из этого региона. История грустная и поучительная.

*19 (23) от 23 мая 2005