Иран: Трещины на земле аятолл ("The nternatIional Herald Tribune", США)
Самое вHerald Tribuneажное, выборы заставляют считать, что правящая элита не едина

Аббас Милани (Abbas Milani) и Майкл Макфол (Michael McFaul), 17 июня 2005

Аббас Милани и Майкл Макфол являются директорами Проекта развития иранской демократии в Гуверовском институте Стэнфордского университета, где оба преподают.

Стэнфорд, Калифорния, 17 июня 2005 года. На поверхности, кампания по выборам президента в Иране подчеркивает слабость иранского демократического движения и бесполезность выборов, проводимых в соответствии с нынешней конституцией Ирана.

Большинство возможных кандидатов не были допущены к выборам придерживающимся жесткой линии Советом стражей (исламской революции), в состав которого входят никем не избираемые муллы, контролирующие парламент. Многие ведущие демократы, разочаровавшиеся в своих надеждах на то, что президент Мохаммад Хатами (Mohammad Khatami) станет, как и обещал, реформатором, призвали в пятницу к бойкоту выборов.

Под поверхностью, однако, имеются ободряющие признаки для будущего иранской демократии.

Самое важное, выборы заставляют считать, что правящая элита не едина. Даже после дисквалификации большинства кандидатов избирательная кампания продолжала оставаться грязной и состязательной - свидетельство того, что монолит клерикальной власти начинает трескаться. Ведущий кандидат, бывший президент Хашеми Рафсанджани (Hashemi Rafsanjani), и верховный духовный лидер, аятолла Али Хаменеи (Ali Khamenei), были когда-то двумя опорами этого монолита; сегодня они готовы рвать друг другу глотки в политике.

Хотя кое-кто на Западе называет Рафсанджани прагматиком, он остается одним из наиболее влиятельных руководителей этой исламской республики с момента ее образования и стойким приверженцем режима. Но в этой избирательной кампании Хаменеи позволил прессе опубликовать подробные отчеты о некоторых незаконных финансовых приобретениях семейства Рафсанджани.

Некоторые аналитики высказывают мнение, что раскол между двумя руководителями является не более чем риторической уловкой, инсценированной с целью нагнетания драматичности избирательной кампании, однако их взаимные нападки являются настолько злобными и личными, что это мнение представляется неправдоподобным.

Нападки на Рафсанджани и выявившиеся разногласия среди духовных институтов из-за его кандидатуры демонстрируют явный раскол внутри правящей элиты. Этот раскол не имеет касательства к идеологии, но обусловлен контролем над экономическими ресурсами и политической властью.

В других странах в периоды перехода от авторитарного правления к демократическому фракционная борьба между различными крыльями правящего режима являлась одним из условий для начала политической либерализации.

Более того, двое ведущих кандидатов, Рафсанджани и Мостафа Моин (Mostafa Moin), врач по профессии, который при Хатами и Рафсанджани был министром науки, оба сделали заявления, в которых оспаривается легитимность исламской республики и ее нынешнего руководства.

Оба даже призвали к новым ограничениям власти Хаменеи и его коллег в Совете стражей - реформаторское обещание, которого президент Хатами никогда, ни разу, не давал.

Оба кандидата в той или иной мере рядятся в демократов и обещают политические реформы. Аутсайдерам не следует интерпретировать эти риторические заявления о реформах как признак того, что любой из этих кандидатов (особенно Рафсанджани) является искренним в своих обещаниях перемен; это можно расценить скорее как подлинный вызов верховному духовному лидеру и его автократической власти.

Третье, и Моин, и Рафсанджани обещают улучшить отношения с Соединенными Штатами, что также является унижением для Хаменеи. В последние дни лагерь Рафсанджани рассказывает своим сторонникам, что недавние заявления администрации Буша (George W. Bush), в которых проявляется меньше воинственности в отношении Ирана, являются де-факто показателем одобрения Америкой его кандидатуры.

Всем, за исключением крайне правых, стало ясно, что нормализация отношений с Соединенными Штатами достаточно популярна, чтобы стать обещанием в избирательной кампании.

Правящий режим также казался по-настоящему озабоченным низкой явкой избирателей. Моин поначалу не был допущен Советом стражей к избирательной гонке, но вмешался Хаменеи и разрешил Моину выдвинуть свою кандидатуру. Этот экстраординарный шаг, по мнению некоторых, имел целью привести к избирательным урнам избирателей, выступающих за реформы. Другие выдвинули предположение, что Хаменеи таким способом рассчитывал отобрать голоса избирателей у Рафсанджани.

Правящий режим, кроме того, начал кампанию слухов, угрожая страшными карами тем, кто не придет голосовать. В числе менее зловещих угроз называли то, что студентам не дадут дипломов, а гражданам - их паспортов. Это имеет важное значение, ибо влиятельные, стабильные, автократические режимы не волнует низкая явка избирателей.

Для выборов, которые, казалось, не должны были ничего дать тем, кто добивается демократических перемен, эти события являются ободряющими. Вопреки утверждениям правящего режима и его апологетов, нынешний клерикальный деспотизм далеко не стабилен.

В отличие от недавних выборов на Украине или в Грузии, эти выборы в Иране не свергнут автократию. Но они могут посеять семена раздора внутри иранской диктатуры и привести к подлинно демократическому прорыву скорее, чем думает большинство людей.