Авианосцами по апельсинам
Морская дипломатия против революций и терроризма

Игорь ДЖАДАН

Совпавшие с отмеченной 22 июня годовщиной начала войны саммит и совет министров обороны ОДКБ в Москве и заявление МИД России о том, что вопрос границы с Евросоюзом (на эстонском и ранее латвийском участках) урегулировать не удается, вновь обратили внимание общества на растущую проблему безопасности. С одной стороны, Европейский союз противится всяким требованиям обуздать свои скрытые и явные территориальные притязания, как уже было замечено, отказываясь от принципа установления твердых границ. С другой - оранжевая эпидемия, поощряемая США и тем же Евросоюзом, захватила территорию Центральной Азии и грозит срастись, вплоть до полной утраты различий, с исламистским наступлением.

Рассматривая последние события в Андижане и последовавшую немедленную и открытую моральную поддержку организаторов кровопролития со стороны ведущих западных государств, следует отметить, что можно считать сбывшимися прогнозы тех, кто предсказывал новую смычку западной политики с исламским наступлением и возобновление "исторического союза" Запада с исламским экстремизмом. Этот союз был несколько омрачен после нападения на "башни-близнецы", однако совпадение долгосрочных интересов в Евразии перевесило в конце концов отвращение сторон друг к другу. Отметим, что союз Запада с исламистами является естественным в свете необходимости "ограничить" рост новых центров силы на материке (Китай, Индия) и восстановление старого (Россия). Более подробно о мотивации участников такого на первый взгляд странного объединения было сказано ранее, и останавливаться на этом вновь не имеет смысла. Вместо этого попробуем рассмотреть возможную стратегию противодействия этим атакам с возможностью перехода в последующее контрнаступление.

Прежде всего, следует четко обозначить границы возможного. Россия имеет ограниченную свободу рук в государствах-лимитрофах по многим причинам. Военная (в сфере обычных вооружений) и внутриполитическая слабость современной России только одна из таких причин. Очутись Россия с перевооруженной мобильной армией и твердым руководством, этого все равно было бы недостаточно для разгрома или хотя бы унижения далеко не слабых нынешних противников России.

Действительно, противники России в Евразии - США, ЕС, исламизм - суммарно превосходят ее десятикратно по людским ресурсам и примерно так же по силе армий, которые они в состоянии выставить на случай локального конфликта. Союз России с Китаем и Индией развивается успешно, но для того, чтобы он не развалился в самый неподходящий момент, России, которая сильнее других заинтересована в его укреплении, следует подумать о такой форме совместных действий, которая бы давала формирующемуся континентальному блоку реальные шансы на успех. Если такая стратегия разработана не будет, идея союза государств Евразии на основе "Евразийской тройки" окажется мертворожденной - стороны просто разбегутся, когда поймут, что их шансы на выигрыш хотя бы "по очкам" в грядущем противостоянии ничтожны.

Делая небольшое теоретическое отступление, следует заметить, что военно-политические союзы возникают только при условии, что их участники считают вполне реальной возможность совместными усилиями возвысить или укрепить свое положение в мировом или региональном раскладе сил. В ином случае государства предпочтут вести политику сепаратно. В условиях доминирования одной державы глобальный союз против нее возможен только тогда, когда появится группа стран, не только заинтересованных, но и способных совместными силами бросить подобный вызов. В данном случае вопрос о существовании успешных стратегий борьбы как минимум с инвазией на материке США и союзных им сил становится определяющим для судьбы евразийского "треугольника".

Существенные тактические ограничения накладывают объективные условия географического расположения России. Первое - это риски безопасности, имеющиеся у любого силового вмешательства в приграничном районе. Так, на постсоветском пространстве внешние силы имеют уже то преимущество по сравнению с Россией, что последняя вынуждена действовать очень осторожно, чтобы вместо тушения пламя разжигаемых конфликтов не перекинулось непосредственно на ее территорию, не затронула пути торговых операций, не разрушило торговлю и не привело к резне русских в ближайшем зарубежье. В то же время внешние, далеко расположенные, актеры не опасаются того, что конфликты где-нибудь в Средней Азии обожгут и их страны. Это дает им возможность заходить в своих действиях дальше, чем России.

Следующий определяющий фактор - стоимость затрат вмешательства. Технологии нападения оказываются более дешевыми, чем технологии защиты. То же самое можно сказать и о технологиях дестабилизации, которые дешевле технологий стабилизации. Тот, кто изберет чисто оборонительную стратегию, будет гораздо быстрее измотан экономически. Это простое техническое обстоятельство сильно ограничивает набор стратегий, имеющих шансы на успех. В результате устойчивой международной системой может быть только система контругроз. Более эффективного способа защититься от угрозы, будь то противоракетная оборона или чисто "дефензивные" меры по укреплению региональной стабильности, не существует. Все эти меры носят лишь дополнительный и даже необязательный характер по сравнению с задачей создания системы контругроз, которая стоит дешевле, а значит, туда можно с большей эффективностью направлять основные средства государства, предназначенные для обороны.

Исходя из этого, а также из объективной расстановки сил между Россией и США приходим к выводу, что разрушить американскую стратегию деструктивных вмешательств на постсоветском пространстве невозможно (или слишком дорого и слишком рискованно) без создания системы контругроз вблизи американских границ - то есть в Западном полушарии. По иронии судьбы потушить пожар революционной чумы в Евразии невозможно, не разжигая уголек революционного пожара у берегов США. А предпосылки для этого есть: прошедшие в 2005 году гражданские революции в Эквадоре и Боливии показали, что задний двор США не менее уязвим к оранжевым сценариям, чем задворки России. Продолжается антиамериканское партизанское движение и в Колумбии, Венесуэла и Бразилия ищут союзников для ограничения геополитического влияния США в Западном полушарии. Традиционно уязвимыми являются и американские интересы на Ближнем Востоке.

Тут, говоря в который раз об ошибках, уместно еще раз напомнить о свертывании российской базы на Кубе. Россия позволила американцам создать пороховой погреб возле своих границ, нисколько не позаботившись соорудить хоть что-либо похожее у границ США - главного мирового "задиры". Такой пороховой погреб в Центральной или Южной Америке был бы способен весьма ослабить хищнические инстинкты американских элит и их заморские аппетиты. Штатам пришлось бы действовать гораздо осторожней на Украине и в Грузии, если бы они знали, что у России сохраняется возможность контригры у их собственных берегов. Зато теперь остается только "кусать локти": отношения с Кубой испорчены и их возрождение так и не наступило после ухода Ельцина. Степень доверия кубинского руководства России подорвана, а значит, невелики и шансы убедить его повысить ранг военно-технического сотрудничества до такой степени, чтобы это могло хоть в какой-то мере обеспокоить американцев. В свою очередь дистанцируясь от показавшей свою ненадежность Москвы, кубинский лидер отказался недавно от закупок российского вооружения, мотивируя это тем, что кубинцы предпочитают новейшему оружию их собственный опыт "народной войны" 1.

С другой стороны, создание системы дружественных России режимов вблизи недружественных границ невозможно себе представить без создания системы демонстрации военной мощи и решительности собственных намерений на удаленных театрах, в том числе в Западном полушарии. В ином случае потенциальные союзники почувствуют себя уязвимыми. Демонстрировать силу на удалении, а значит, и организовать систему контругроз невозможно без океанского флота. Более того, учитывая вышеупомянутую дешевизну технологий дестабилизации, океанский флот следует признать одним из наиболее выгодных капиталовложений для обеспечения национальной безопасности (при условии соответствующей наступательной политики, естественно).

Это полностью противоречит господствующему в российской элите ошибочному мнению, что океанский флот является чем-то вроде дорогой игрушки, которая является скорее атрибутом роскоши, чем реальным средством обороны. Поверхностные политики утверждают, что океанский флот России не по карману, забывая о том, что страна выбрасывает миллиарды на поддержку лимитрофов в тщетной надежде на взаимность и лояльность. При этом США аннигилируют эти крайне дорогостоящие и непопулярные в самой России усилия применением относительно дешевых технологий "оранжевых революций". Подобные наблюдения были обобщены когда-то в виде короткой, но очень емкой фразы: "Лучший способ обороны - наступление". Эта формула далеко не всегда верна, однако следует научиться диагностировать и не упускать ситуации, когда она действительно бывает верна.

"Морская дипломатия" - один из классических способов избежать войны у своих границ. Кроме того, сам факт появления армады у берегов недружественной страны, занимающейся подрывной деятельностью, может быть орудием психологического давления, а значит, предметом торга на переговорах с целью последующих размена взаимных угроз. При других обстоятельствах угроза должна быть реализована просто для того, чтобы противник не сомневался в нашей решительности.

Говоря о необходимости периодической демонстрации силы, следует упомянуть проблему "рефлексии второго уровня": политики враждебных России государств, столь уверенные в рациональности и прагматичности российского руководства, сомневаются в том, что опасающаяся дестабилизации Россия способна в принципе применить против них силу. Тем более что путинское руководство на весь мир раструбило, как и почему оно не хочет этой самой дестабилизации, изо всех сил стараясь убедить амбициозные элиты соседей в своей покладистости, предсказуемости и невирулентности. То, что мы в результате наблюдаем теперь, есть циничное использование недоброжелателями России широко распиаренных "добрых намерений".

В такой ситуации нечего предложить, как повысить "волатильность" 2 внешней политики. Это может означать переход от "рационалистической" модели поведения к "моралистической" с целью наказания зарвавшегося соседа. Так, военная акция может быть осуществлена, несмотря на ее кажущуюся избыточность согласно "рационалистическим" критериям. В дальнейшем, если поведение оппонента исправляется, политика может быть возвращена в "рационалистическое" русло.

Такие "сеансы возобновления тревоги", согласно некоторым оценкам 3, желательно повторять не реже, чем раз в десять лет, чтобы у оппонентов не возникали сомнения в способности и решимости страны применять силу. При этом следует самому выбирать для этого самое подходящее время. Если этого не делать, инициатива перейдет к противнику. Конфликт будет навязан в не самое удобное время. Таким образом, "маленькая победоносная война" не только классическое средство укрепления власти, но и гарантированная инвестиция в будущее, страховой взнос в собственную безопасность. Такое вложение в будущее нации эффективнее любого стабфонда уже потому, что это - вложение в символический капитал страны, который не зависит от курса других валют и устойчивости западной банковской системы. В то же самое время подготовка "малой победоносной войны" - это одна из классических задач дипломатии, которая явно достойна отдельного большого разговора.

Описанные стратегии противодействия, конечно, касаются только противника, политика которого организована на прагматических основаниях блага своего собственного государства. Руководителей подкупленных, ослепленных антигуманной идеологией или просто сумасшедших это не остановит. Таким образом, даже при самой идеальной дипломатической игре нельзя исключить, что действия внешних сил и подкупленных ими политиков в государствах-лимитрофах могут оказаться столь "успешными", что России ничего не останется, как вмешаться в не самый удобный для себя момент, попав, таким образом, в расставленную ловушку. К такой ситуации тоже надо быть готовым.

Какие это могут быть ситуации? Представим, например, что на одной из приграничных к России территории, где проживают русские вперемешку с другими национальностями, возникает этнический конфликт, начинаются кровавые антирусские нападения и этнические чистки. Силы НАТО, как положено, вмешиваются на стороне ненавистников России и русских. Не вмешиваться в подобной ситуации означало бы недопустимую потерю лица руководством страны и неизбежный крах власти. Как известно, трусость и леность правителей имеют свою обратную сторону: когда кровь потечет рекой и общественное мнение в стране возмутится, власть, испугавшись, может безоглядно броситься в противоположную крайность, начав войну без подготовки. Что же остается, кроме силового вмешательства?! Однако инструменты для него должны быть изготовлены заранее...

Примечания:

1 Деньги на закупку вооружения у Кубы появились в последнее время в связи с относительной экономической либерализацией и последовавшим притоком валюты.

2 Термин заимствован из практики валютного регулирования: центральный банк искусственно вводит "волатильность" (volatility) - непредсказуемость своих мер по контролю за валютным курсом для того, чтобы спекулянты не могли уловить тенденцию и ею воспользоваться.

3 Так, согласно оценкам израильских центров стратегического анализа, каждое десятилетие следует наносить небольшой, но убедительный удар по противнику, чтобы тот не прекращал бояться.

24 Июня 2005