Демократия помогла теократии
Иранцы избрали нового президента. Им стал мэр Тегерана Махмуд Ахмадинежад. Страну ждет опасное будущее

Георгий МИРСКИЙ

Политические обозреватели всего мира в шоке. Того, что произошло на втором туре президентских выборов в Иране, не ждал никто. Бесспорного, казалось бы, фаворита, бывшего двукратного президента Хашеми Рафсанджани победил считавшийся явным аутсайдером мэр Тегерана Махмуд Ахмадинежад, причем с солидным преимуществом (62% против 36%).

Необкатанный исламист

Чем же взял мало кому известный политик, в первом туре с трудом занявший второе место?

Прежде всего Ахмадинежад стал предпочтительным кандидатом для городской и особенно сельской бедноты. Ему принесли победу не идеологические факторы (в этом отношении он не слишком отличается от Рафсанджани, тоже сторонника системы исламской теократии). Более важную роль сыграли факторы социальные: за четверть века господства "муллократии" жизнь простого народа ухудшилась, почти 70% населения живет в бедности, несмотря на колоссальные доходы от экспорта нефти. Ахмадинежад сумел сыграть на этом поле более успешно, чем его конкуренты.

Выходец из простой семьи, сын кузнеца, он создал себе имидж борца за справедливость, за права "маленького человека", пообещав добиться улучшения благосостояния крестьян, рабочих, мелких торговцев. Он отличается в выгодную сторону от Рафсанджани, ловкого политика и преуспевающего бизнесмена. Видимо, за время своего правления (с 1989 до 1997 г.) Рафсанджани так и не смог "овладеть душой" рядовых иранцев, большинство из которых видят в нем пусть и хорошего администратора, но все же человека из той самой господствующей элиты духовенства, которая вызывает растущую неприязнь населения. Голосование за Ахмадинежада было в какой-то мере и протестом против неэффективного и коррумпированного правления мулл и аятолл.

Конечно, новый президент больший "исламист", чем его предшественники - умеренный Рафсанджани и "либерал-реформатор" Хатами; его взгляды многие считают реакционными. Будучи мэром столицы, Ахмадинежад, в прошлом служивший в "басидж" (ополчение, исламская милиция), настаивал на создании в государственных учреждениях отдельных лифтов для мужчин и женщин, требовал, чтобы служащие-мужчины обязательно носили бороды.

Парадоксальным образом это не выглядит чем-то неприемлемым в глазах людей, недовольных властью духовенства, но надеющихся, что облегчит им жизнь именно возвращение к "суровой, но чистой" атмосфере первых лет революции, ко временам Хомейни, остающегося для иранцев непререкаемым авторитетом.

Разумеется, сыграли свою роль антиамериканские настроения, широко распространившиеся в Иране после интервенции США в Ираке и особенно в результате давления президента Буша на Тегеран в вопросе создания иранского ядерного потенциала. Хотя вряд ли большинство иранцев желают, чтобы их страна произвела атомную бомбу, национальное самолюбие древнего и гордого народа протестует против того, что рассматривается как американский диктат. Рафсанджани имеет репутацию человека, склонного к компромиссу с Америкой, при нем ирано-американские отношения несколько улучшились, а Ахмадинежад настроен резко антиамерикански, заявляет, что не видит возможности восстановления дипломатических отношений с Вашингтоном. Многие в Иране, видимо, согласны с мнением духовного лидера, аятоллы Хаменеи, о том, что результаты выборов стали огромным унижением для Америки. Хотя бы ради этого они и отдали свои голоса Ахмадинежаду.

Наконец, за два срока своего президентства Рафсанджани слишком уж примелькался и надоел иранцам. Восемь лет подряд видеть на экранах телевизоров одно и то же лицо не всякому по душе. Да и разница в возрасте (70 и 49 лет) тоже для многих немаловажна - предпочтительнее новая, еще не "обкатанная" фигура, с ней могут быть связаны какие-то ожидания.

Нет - реформам

Если говорить о внутрииранском аспекте проблемы, возникшей после выборов, то можно констатировать: впервые после смерти Хомейни абсолютно все органы власти, все рычаги правления сосредоточены в руках наиболее консервативной, воинствующе-исламистской фракции господствующего в стране шиитского духовенства. О каком-либо "смягчении" жесткой линии, о либерализации, о реформах можно забыть, по крайней мере на обозримый период.

В международном плане можно предвидеть ухудшение отношений Ирана с Соединенными Штатами, в первую очередь из-за наращивания иранского ядерного потенциала. Тегеран утверждает, что речь идет лишь о "мирном атоме", хотя Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) еще в прошлом году установило, что иранское руководство в течение многих лет обманывало его, скрывая характер и объем производства ядерных материалов, тайком манипулируя с изготовлением как плутония, так и обогащенного урана. В докладе МАГАТЭ говорилось: "Тегеран намерен переработать 37 тонн урана и для этих целей вновь запустить центрифуги для его обогащения". Такого количества сырья, по мнению специалистов, хватит для создания пяти ядерных боеголовок.

Никто не может сказать с уверенностью, действительно ли Иран намерен обзавестись собственным ядерным оружием. Но если это так, то при новом президенте такой курс, скорее всего, будет проводиться еще интенсивнее. Возникает перспектива передачи этого вопроса в Совет Безопасности ООН и применения к Ирану международных санкций. Члены СБ, включая, естественно, Россию, могут оказаться в весьма затруднительном положении, и международная обстановка в целом серьезно осложнится.

Хотя сами российско-иранские отношения никак не ухудшатся после прошедших выборов, и взаимовыгодное сотрудничество будет успешно развиваться, нельзя упускать из виду более широкие международные последствия ужесточения иранской политики. И в этом смысле радоваться исходу выборов в Иране могут только те, кто по инерции времен "холодной войны" смотрит на ситуацию в мире как на "игру с нулевой суммой": что плохо для Америки, то хорошо для нас. Заблуждение, которое может иметь тяжелые последствия.
№25 за 2005 год (01.07.2005)