АЗИАТСКИЙ ВЕКТОР

Вячеслав НИКОНОВ , президент фонда "Политика".

В последние две недели, даже с учетом празднования 750-летия Калининграда-Кенигсберга и встречи "большой восьмерки", внимание Кремля было обращено прежде всего на Восток. Владимир Путин встретился с узбекским президентом Исламом Каримовым, затем с председателем КНР Ху Цзиньтао, а во вторник состоялся во многом исторический саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Астане.

Такой азиатский крен в российской политике далеко не случаен. Роль Азии в мировой экономике и политике в последние годы очень быстро растет и будет расти дальше. Центральная Азия (ЦА), которая является сферой первоочередного внимания ШОС, становится регионом все более активного геополитического соперничества, подвергаясь при этом очевидной дестабилизации, что продемонстрировали недавние события в Киргизии и Узбекистане. Основные вызовы континентальной Азии носят, как справедливо заметил в Астане Путин, трансграничный характер. Все страны региона так или иначе сталкиваются с проблемами исламского экстремизма и терроризма, нередко поддерживаемых извне. Налицо рост наркоугрозы, связанный с увеличением объема наркотрафика из Афганистана после прихода туда сил антитеррористической коалиции. Таджикистан и Юг Киргизии все более очевидно отступают перед натиском наркодельцов (трагедией, на мой взгляд, является уход российских пограничников с таджикско-афганской границы).

В качестве если не угрозы, то очевидной проблемы, как показал саммит ШОС, участники организации воспринимают и растущую активность США в регионе. И речь не только о военном присутствии, но и усилиях Соединенных Штатов по смене существующих режимов под флагом демократизации, чаще, как показывает опыт, оборачивающейся дестабилизацией.

Последние события в Средней Азии достаточно наглядно показали, что основной региональный нерв проходит сейчас по Узбекистану, который оказался и в центре внимания саммита. Во-первых, эта страна занимает стратегически важное географическое положение, гранича со всеми остальными государствами ЦА. Правительство в Ташкенте сохраняет безусловную субъектность, способность контролировать границы, сдерживать напор радикального исламизма и наркотрафика. Во-вторых, именно это правительство - Ислама Каримова подвергается наиболее жесткому прессингу как со стороны мусульманских экстремистов, так и со стороны Запада. Трагические события в Андижане и реакция на них в различных странах хорошо это демонстрируют. В-третьих, и это особенно значимо с точки зрения российских интересов, именно со стороны Ташкента в течение последнего года были предприняты наиболее различимые шаги в сторону нашей страны и к дистанцированию себя от прозападного курса. Я имею в виду подписание российско-узбекского договора о стратегическом партнерстве (в июне 2004 года), выход Ташкента из ГУУАМ, этого клуба друзей против России, в названии которого теперь стало на одну "У" меньше. Изгнание из Узбекистана фонда Сороса, постановка вопроса о юридическом статусе и сроках дальнейшей дислокации военно-воздушной базы США в Ханабаде также вызвали раздражение в Вашингтоне, где Каримова записали в "тираны", против которого допустимы любые "демократизаторские" методы.

Сейчас президент Узбекистана находится под прямым ударом за "расстрел тысяч безоружных людей" в Андижане. Я там был. Говорил с людьми, с которыми мне рекомендовали встречаться местные руководители и с которыми - не рекомендовали. Я своими глазами осматривал места основных событий. После опыта, полученного во время работы заместителем председателя думской комиссии по расследованию еще первой чеченской войны, меня довольно сложно обвести вокруг пальца в вопросах о характере событий, связанных с применением силы, и о масштабе жертв.

Могу с высокой степенью уверенности сказать, что в Андижане был вооруженный мятеж. До 300 хорошо подготовленных, индоктринированных и частично вооруженных молодых людей пытались взять штурмом одновременно пять казарм. В двух случаях это удалось, в остальных - пришлось с потерями отступить. Убив нескольких военнослужащих, мятежники захватили около трех сотен "калашниковых", "штурманули" тюрьму, из которой вышло на волю под 600 заключенных, включая особо опасных. Эти люди собрались на центральной площади, захватили здание хокимията (облисполкома), взяли заложников для некоторой страховки от штурма. Многих из них боевики потом расстреляли.

На площади перед хокимиятом действительно собралась толпа, в которой были женщины и дети, шел антиправительственный митинг. Вот только массового расстрела там не было. Если бы он был, остались бы следы от пуль - на памятнике Бабура, на деревьях парка, - у меня на это глаз наметан. Следов практически нет. Гибель любого количества людей - страшная трагедия, достойная искреннего соболезнования. Мне представляется, что цифра погибших в ходе столкновений по всему городу - 180 человек, - которые называет следствие, больше отражает происшедшее, чем озвучиваемые оппозицией цифры в 700-4000 человек. Такого числа жертв не спрячешь. И толпа не была безоружной: три сотни решительно настроенных людей, по разговору - вовсе даже не местных, вооруженных автоматами и требующих освобождения заключенных за принадлежность к исламистским организациям, - не беззащитные овечки.

Да, России нужны диалог со всеми политическими силами Узбекистана и поощрение к такому диалогу официального Ташкента. Но и поддержать в эту трудную минуту Каримова, как это сделал Путин, оправдано: ведь тот, как мне представляется, остановил, хотя бы на время, очень серьезную угрозу дестабилизации и кровавой бойни по всей Центральной Азии и, возможно, дезинтеграции собственной страны.

Безопасность в Центральной Азии важна не только для участников ШОС. Как подчеркивало присутствие за столом переговоров в Астане в качестве наблюдателей высоких представителей Индии, Пакистана, Ирана, стабильность региона важна для всех азиатских стран. А сама ШОС в столь расширенном составе сделала многообещающую заявку на превращение в важный центр международной политики. Уже сейчас вместе со странами-наблюдателями на ШОС приходится половина человечества, а через пару десятилетий придется и половина мировой экономики.

Труд №124 за 08.07.2005