Невежливый ответ на деликатный вопрос

Дина МАЛЫШЕВА

Декларация, принятая на июльском саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Астане, обращается к участникам антитеррористической операции в Афганистане с предложением определиться в отношении конечных сроков временного использования военных баз на территории стран, входящих в ШОС. "Учитывая завершение активной военной фазы антитеррористической операции в Афганистане, – говорится в декларации – государства-члены ШОС считают необходимым, чтобы соответствующие участники антитеррористической коалиции определились с конечными сроками временного использования упомянутых объектов инфраструктуры и пребывания военных контингентов на территории стран-членов ШОС".

Вашингтон незамедлительно и "ассиметрично" отреагировал на этот очень вежливый и дипломатично сформулированный вопрос ШОС. Во-первых, представитель Госдепартамента объявил, что вопрос об использовании американцами баз в Центральной Азии определен двусторонними соглашениями между США и властями Узбекистана и Киргизии и, следовательно, не относится к компетенции ШОС. Во-вторых, Конгресс ненавязчиво объявил о намерении выделить в 2006 году 85 миллионов долларов на программы "развития содействия демократии и экономических реформ" в России, а также помочь "утвердить верховенство закона" в других странах СНГ. Иными словами – не дать засохнуть в Центральной Азии и во всей СНГ-овии идее "перманентной революции", причудливо переместившейся из анналов троцкизма в умы американских неоконсерваторов.

За впервые поднятым ШОС на официальном уровне деликатным вопросом – о перспективах американского военного присутствия в Центральной Азии – скрывается многое. Прежде всего, за ним стоят сопряженные со сложностями и непросто складывающиеся двусторонние отношения США с Киргизией и Узбекистаном – республиками, пережившими недавно политические потрясения, ответственность за которые многие возлагают на Вашингтон, одержимый, как считают критики современной американской внешней политики, идеей экспортировать демократию по всему миру и в Центральную Азию, в частности. Напомним, что в настоящее время США и их союзники, участвующие в операциях в Афганистане, используют военные базы в Киргизии и Узбекистане для переброски и снабжения своих войск в Афганистане.

В Киргизии американское военное присутствие никак не обсуждается, что объяснимо. В воскресенье в республике прошли президентские выборы, и было совсем не до публичных обсуждений – никто из претендентов не был заинтересован в обострении отношений с США из-за их военной базы.

Что касается авиабазы "Карши-Ханабад", что на юго-востоке Узбекистана, то в июне этого года Ташкент, введя жесткие ограничения в работу этого арендуемого Пентагоном военного объекта, на котором базируется около полутора тысяч американских военнослужащих, предупредил американское командование о том, что войскам США было бы лучше покинуть территорию республики. Американцы обвинили Каримова в том, что он сделал это, якобы, в отместку за требования международного расследования андижанских событий. В ответ на это пресс-служба МИД Узбекистана выступила 18 июня с опровержением. Она обвинила американскую сторону в "искажении причинно-следственных связей сложившейся ситуации" и заявила, что решение об ограничении полетов воздушных судов США было принято самими американцами за три месяца до событий в Андижане "по известным причинам, о которых осведомлена американская сторона". Из сказанного напрашивается вывод: бунт в Андижане можно, при желании, расценить как следствие конфликта, связанного с использованием американцами узбекской авиабазы, или же как предупреждение властям Узбекистана, проводящим чересчур уж независимую политику. Не секрет, что открытое недовольство США вызвали и визиты в Узбекистан белорусского президента А. Лукашенко и китайского лидера Ху Цзиньтяо, и поездка Каримова в Москву, и явное стремление узбекистанского лидера всерьез активизировать ШОС.

Но главным камнем преткновения в отношениях США и Узбекистана становится американская военная база в Ханабаде. Относительно этой базы МИД Узбекистана четко разъяснил свою позицию, заявив, что соглашение с США о транзите и доступе к военной инфраструктуре республики было продиктовано стремлением узбекской стороны внести вклад в дело устранения непосредственной угрозы со стороны талибов и сил международного терроризма, обеспечить территориальную целостность, безопасность и стабильность Узбекистана, как суверенной страны.

Обращая внимание на то, что основной целью предоставления аэродрома "Ханабад" в пользование США ставилось "проведение поисково-спасательных мероприятий и операций по оказанию гуманитарной помощи при осуществлении боевых операций на сопредельной территории Афганистана", а также на то, что "другие варианты перспектив пребывания контингента вооруженных сил США на территории Узбекистана узбекской стороной не рассматривались", МИД Узбекистана считает, что именно эти принципиальные соображения должны лежать в основе обсуждений вопроса о перспективах пребывания контингента вооруженных сил США на аэродроме "Ханабад".

МИД также предъявил американцам претензии за неоплату затрат Узбекистана на обеспечение деятельности авиабазы и ее охраны, а также потребовал оплату за вред, причиняемый самолетами и обслуживающим их персоналу экологии страны и компенсации за неудобства, связанные с работой аэродрома местным жителям. Смысл узбекского демарша, таким образом, очевиден: это центрально-азиатское государство более не заинтересовано в сохранении американского военного присутствия на своей территории.

В Узбекистане и в Центральной Азии не прошло незамеченным и то, что американское военное присутствие не стало здесь фактором стабильности, ибо кровавые междоусобицы и столкновения произошли в последние месяцы этого года именно в тех странах, где есть базы США – в Киргизии и Узбекистане.

Не стало спокойнее и в Афганистане, находящемся уже четыре года под американским протекторатом, слегка разбавленным натовскими военным присутствием, но ситуация здесь по-прежнему тревожна. Именно из Афганистана идет опиумно-героиновый вал, деформирующий экономики соседних стран и делающий их общества более коррумпированными. Оттуда, как утверждают спецслужбы стран региона, по-прежнему осуществляется подпитка боевиков-"оппозиционеров" в Центральной Азии, а также в России, Китае, Индии и Пакистане. Афганистан, кроме того, становится центром развертывания диверсионно-подрывной и пропагандистской деятельности против близких к лидерам Северного альянса государств – Узбекистана, в первую очередь. Не удивительно, что появились предположения относительно использования боевиков запрещенного в Узбекистане Исламского движения Узбекистана (ИДУ) против российских военных объектов и персонала в Центральной Азии с тем, чтобы инициировать их вывод из региона.

Тактика выдавливания России из Центральной Азии уже увенчалась успехом в Таджикистане, откуда выведены российские пограничники, но пока не дала своих результатов в Киргизии, хотя давление на Бишкек в этом направлении оказывалось и оказывается.

Тревогу в Центральной Азии и в сопредельных государствах вызывает и начавшаяся недавно крупная военная передислокация американских сил в Афганистане. Пентагон с июня начал перебрасывать свои военные самолеты из "Карши-Ханабада" в Киргизию и Афганистан, где новоявленная "демократия" находится под защитой 20-тысячной Афганской национальной армии, 18-тысячного американского воинства и 5-тысячного контингента НАТО. НАТО обещает направить в Афганистан еще 2 тысячи военнослужащих для обеспечения безопасности на предстоящих в сентябре парламентских выборах. Таким образом, численность дислоцированного в стране контингента НАТО превысит 10 тысяч. Намерен Пентагон резко увеличить число военных объектов в Афганистане в дополнении к уже имеющимся.

Между тем такое количество военных баз в этой стране не нужно для "расширения демократии", которая вообще не способна произрастать на штыках. Не нужны эти базы и для того, чтобы бороться с врагами, которые и стали главной мишенью военной операции зимы 2001 года – с талибами и "Аль-Каидой". Лидеры первых после карзаевской амнистии выстроились в очередь за получением сулящих выгоду постов в правительстве или администрации на местах. От "Аль-Каиды" – если она вообще существовала, в чем теперь многие в мире сомневаются – остались одни воспоминания. Наращивающим бешеные темпы наркопроизводством в Афганистане американские военные вообще не интересуются. Тогда зачем США перетасовывать старые базы и создавать новые?

Едва ли кто может оспорить очевидный факт: высадка американских войск в Афганистане зимой 2001 года стала частью стратегии, нацеленной на закреплении военного базирования в стране, находящейся на стыке трех ключевых регионов – Ближнего Востока, Центральной Азии и Южной Азии. Эти регионы привлекательны не только своими энергоресурсами, но и тем, что здесь "подрастают" такие влиятельные державы, как Китай, Индия и Россия. Используя Афганистан как одну большую военную базу, США получают возможность доминировать и над этими державами, и над Ираном с Узбекистаном.

Как заявил при посещении Кабула председатель объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США генерал Ричард Майерс, решение США разместить полноценные базы в Афганистане "частично вызвано стремлением сдерживать Иран и осуществлять мониторинг его военных сил", а частично – намерением создать как можно больше военных объектов на подступах к Ближнему Востоку, представляющему для США огромную значимость в виду огромных нефтяных запасов, таящихся в недрах региона. Следовательно, в результате глобальной военной передислокации, важным "пунктом" которой становится Афганистан, Пентагон создает подвижную и гибкую систему военного базирования: с ее помощью размещенные на афганских базах мобильные силы можно при необходимости использовать далеко за пределами Афганистана.

После ожидаемых в сентябре парламентских выборов – если, разумеется, новые "демократы", находящиеся у власти в Кабуле, дадут их провести – американские войска вряд ли покинут Афганистан. Есть и другой прогноз: пока Белый дом занят решением в Афганистане и его азиатских окрестностях своих геостратегических задач, эта страна вновь может быть поставлена на грань мощного кризиса, который на возможной волне нестабильности приведет к власти радикально настроенных политиков, одинаково враждебных и Западу, и Востоку (России).

Учитывая все вышесказанное, вопрос об американских базах в Центральной Азии можно рассматривать как своего рода лакмусовую бумагу – показатель отношения действующих в регионе структур безопасности Запада к местным структурам безопасности – ШОС, а также и ОДКБ.

Время показало, что события 11 сентября и последовавшая за ними антитеррористическая операция были использованы США исключительно с целью укрепления своего глобального доминирования. И в Центральной Азии Вашингтон не ограничился выполнением задач, поставленных в рамках антитеррористической кампании: фактически купив себе право находится на территории республик региона неограниченное время, он получил возможность держать под неусыпным контролем южные границы России, следить за транспортировкой энергоносителей из Центральной Азии в КНР, влиять на националистические настроения в китайском Синьцзяне, а также контролировать являющееся кризисным пространство Афганистана и индо-пакистанского региона. Американо-натовским структурам не нужны конкуренты в лице ШОС, ОДКБ и каких бы то ни было иных структур региональной безопасности: с ними "Запад" просто не желает иметь дела. Так вот участникам ШОС в ответ на их "запрос" по поводу баз Вашингтон фактически дал понять, что ШОС не правомочна решать проблем безопасности региона. И это невзирая на то, что организация объединяет государства, в которых сосредоточено не много ни мало как половина населения земного шара.

При этом позиция США, отказывающихся даже обсуждать с ШОС вопрос о своем военном пребывании в Центральной Азии, выглядит еще более двусмысленной, если вспомнить, сколь активно Вашингтон поддержал недавнее ультимативное требование Тбилиси закрыть российские военные базы в Грузии в кратчайшие сроки. Ни чем иным как лицемерием и политикой "двойных стандартов" не может быть объяснен и такой международный феномен: американо-натовское военное присутствие в СНГ преподносится Западом и его сателлитами в отдельных республиках региона как благо; в то же время любые, даже самые робкие попытки России расширить свое влияние на сопредельное с ней и жизненно важное для поддержания ее безопасности постсоветское пространство почему-то считаются в Конгрессе и Госдепартаменте США (и заодно с ними в ОБСЕ) "угрозой".

Отсюда можно сделать вывод: неудобные вопросы, которые ШОС начала задавать США, наряду с планами этой организации активизировать усилия в сфере безопасности, вызваны не только страхом перед политической нестабильностью и экстремизмом в Узбекистане и Киргизии. Они – следствие политики "Запада" в регионе, политики, нацеленной на раскол, а не на объединение, политики, превращающей народы и государства региона в пешки в геополитической игре, правила в которой диктуются внерегиональными структурами. Такая политика и приводит правящие элиты Центральной Азии к пониманию необходимости больше надеяться на себя и ближайших соседей, с которыми их объединяет более глубокое понимание того, какая в действительности безопасность требуется региону.

13.07.2005