Коллектив IWPR из Лондона
Туркменистан и Иран: "обреченные" на дружбу

Чувствуя себя в одиночестве на мировой арене, Туркменистан и Иран находят между собой больше сходства, нежели различий.

Имея протяженную общую границу и давние культурные связи, Иран и Туркменистан – два разных мира. Современная история Исламской республики мало напоминает советское прошлое Туркменской ССР, не только не изжившей многие приметы социалистического прошлого, но в некоторых аспектах, например, – по культу личности - даже превзошедшей СССР.

После падения "Железного занавеса" и распада СССР в 1991 г. Ирану и Туркменистану пришлось узнавать друг друга заново. С тех пор отношения между двумя странами строятся преимущественно на основе экономической необходимости, и политические разногласия остаются на заднем плане.

По мнению региональных экспертов, в основе двусторонних отношений лежат удобство и экономическая целесообразность. Имея общую границу протяженностью почти 1 тыс. км, Ирану и Туркменистану, что называется, никуда не деться друг от друга. И у того, и у другого "хватает" беспокойных соседей, так что смысла ссориться им нет.

Избрание на июльских выборах президентом Ирана консерватора Махмуда Ахмадинеджада, давшее мировому сообществу новый повод для беспокойства, вряд ли потревожит Ашгабат.

Еще пред выборами Ахмадинеджад заявлял, что во внешней политике усилит внимание к своим непосредственным соседям, в число которых входит и Туркменистан.

А поскольку двустороннее сотрудничество носит в основном коммерческий характер, а разделяющая два государства идеологическая пропасть полностью игнорируется, то и консервативная идеология Ахмадинеджада пройдет незамеченной.

Иран зажат между Афганистаном и Ираком, где обстановка нестабильна и где имеется мощное американское военное присутствие.

В свою очередь туркменский лидер Сапармурат Ниязов, более известный как Туркменбаши, в политическом плане давно отстранился как от своих соседей по Центрально-азиатскому региону, так и от России, от которой, впрочем, продолжает зависеть в вопросах транспортировки природного газа. В конце 2002 г. Туркменбаши разругался с Узбекистаном, обвинив руководство последнего в соучастии в подготовке и организации покушения на его жизнь. Отношения между этими странами только-только начинают восстанавливаться.

По выражению туркменского политолога Рустема Сафронова, проживающего в Москве, Тегеран и Ашгабат "обречены" на дружбу благодаря своей изоляции от остального мира.

В беседе с IWPR вашингтонский эксперт по Ирану Уильям Сабии предположил, что Тегеран заинтересован в строительстве стратегических партнерских отношений с Туркменистаном – как для того, чтобы усилить собственные позиции в регионе, так и из чисто прагматических соображений, имея виды на туркменские запасы углеводородов, а также торговые маршруты.

Дружить с Туркменбаши удобно – он никогда не обсуждает внутреннюю политику иранского руководства и даже не встретился с представителями трехмиллионной туркменской диаспоры во время своего недавнего визита в Иран. Туркменбаши, титуловавший себя "Отцом всех туркмен", категорически отказывается выполнять свои "отцовские" обязанности в отношении своих соотечественников по ту сторону иранской границы, не желая провоцировать сепаратистские настроения.

Ответственный представитель туркменского МИДа на условиях анонимности пояснил: "Нынешний режим в Иране в трудную минуту всегда поддержит Туркменбаши. Компактное проживание туркмен на территории многонационального Ирана не будет представлять угрозу для территориальной целостности Исламской республики до тех пор, пока туркменский народ на противоположной стороне границы остается "в черном теле", а уж об этом Туркменбаши позаботился".

"У нас братские отношения с иранским народом. За 12 лет у нас не было ни одного момента недопонимания, - сказал Туркменбаши в своей "эпохальной" речи "Как трудно строить государство" (2003 год). - Мы не вмешиваемся в их дела, а они не вмешиваются в наши. У нас сложились доверительные отношения, лишенные взаимной подозрительности".

Краеугольный камень этой политической идиллии – экономическое сотрудничество. Иранские компании активно развивают бизнес в Туркменистане - импортируют в целях реэкспорта фрукты и другие продукты питания, строят дороги, передают опыт строительства нефте- и газотранспортной инфраструктуры. За последние два года товарооборот между двумя странами удвоился.

Туркменистан располагает значительными запасами газа и нефти, однако до сих пор вынужден экспортировать большую часть своих углеводородов транзитом через российскую территорию. Между Москвой и Ашгабатом периодически происходят перепалки по поводу цен на газ, поставляемый Туркменистаном в российскую газотранспортную систему.

В 2000 году вступил в строй первый в истории Туркменистана независимый от России экспортный газопровод малой мощности, по которому газ стал поставляться в Иран. Это дало Ашгабату дополнительный аргумент в переговорах с российским "Газпромом".

В апреле вступила в строй крупная плотина, перегородившая течение реки Тежен, по которой проходит туркмено-иранская граница. Образовавшееся водохранилище будет снабжать водой фермерские хозяйства по обе стороны границы.

На неофициальном уровне в двусторонних отношениях все не так уж безоблачно, и культурные различия дают о себе знать. И Иран, и Туркменистан являются мусульманскими странами, но за годы советской власти менталитет туркмен, исповедующих суннитскую ветвь ислама, в значительной степени секуляризировался, тогда как иранцы, пережив многолетнее единовластное правление Шаха, ныне живут в теократическом шиитском государстве.

В общем и целом, между иранцами и туркменами меньше этнокультурных точек соприкосновения, чем, к примеру, между иранцами и персоязычными таджиками.

Многие ашгабатцы недолюбливают иранцев за то, что те приезжают в туркменскую столицу исключительно в поиске горячительных напитков и сексуальных услуг, т.е. того, что у себя им недоступно.

Но подобные мелочи не могут омрачить отношения между политиками, которые строят свое сотрудничество исключительно на основе политической и экономической выгоды.