Мировое правительство
"Я буду жаловаться в ООН!" – кто не помнит с советских времен эту фразу. Наверное, советским людям ООН казалась последней инстанцией, где можно найти справедливость, инстанцией более высшей, чем ЦК КПСС и его Политбюро. Поэтому простым людям ООН и его Совет Безопасности казались чем-то вроде всемирного правительства. Весь ХХ век человечество мечтало о подобии такой организации, которая могла бы останавливать войны, наказывать агрессоров, справедливо распределять ресурсы и обеспечить всепланетное процветание. Но этого не произошло

Мурат Лаумулин
Алматы

Фактически проблема мирового правительства стоит на повестке дня человечества уже достаточно давно. Этот вопрос возник сразу же после появления победоносных коалиций, которые на свой лад пытались устроить мир так, чтобы он развивался согласно их представлениям. Начиная с Венского конгресса 1815 года и заканчивая конференцией в Сан-Франциско в 1945-м, на которой была провозглашена Организация Объединенных Наций, мы наблюдаем попытки придать мировой политике и международным отношениям подобие целесообразности и организованности. ООН отличается от своих предшественниц тем, что у нее есть достаточно полномочный орган для принятия решений и контроля за их осуществлением – Совет Безопасности.

Если почитать Устав ООН, то можно легко заметить, что Совбез располагает достаточно широкими полномочиями. В некоторых ситуациях его действительно можно расценивать как некий аналог всемирного правительства, которое вправе карать и миловать, мобилизовать войска со всех концов света, чтобы остановить захватчика, и пресекать конфликты. Но в действительности в течение сорока с лишним лет деятельность СБ была парализована вследствие противостояния между сверхдержавами – США и СССР.

Вкус вето

Только дважды в истории Совбезу удавалось дать санкции для формирования военных коалиций с широким международным участием. Первый раз в 1950 году, когда советский представитель опрометчиво покинул заседание Генассамблеи и американцам удалось протолкнуть выгодный им проект резолюции по Корее. Второй раз это произошло в 1990-м, после захвата Ираком Кувейта; на этот раз Горбачев добровольно и охотно поддержал Соединенные Штаты, что позволило последним сформировать под своей эгидой мощную военную коалицию. Фактически это уже было заявкой Вашингтона на то, чтобы считаться супердержавой номер один.

Постоянные члены СБ чрезвычайно ценят свой статус и свое право вето. В 1945 году, когда решался вопрос о составе Совбеза, только три державы могли в полном объеме претендовать на такой статус. Это была Большая Тройка – Советский Союз, вышедший из войны военной супердержавой; Америка, чье влияние в Европе и Азии резко возросло; и дряхлеющая Англия, но за спиной которой еще пока стояла Британская империя. Что касается Франции и Китая, то они проникли в СБ, так сказать, с черного хода. После унизительного поражения и оккупации только авторитет Сталина, нуждавшегося в противовесе англосаксонскому доминированию, позволил Франции восстановить свое положение великой европейской и мировой державы и стать членом Совета Безопасности.

Китай на момент создания ООН не представлял собой ни суверенного государства, ни целой страны как таковой. Его экономический, военный и любой другой – кроме демографического – потенциал был ничтожен. Две противостоящие друг другу стороны – компартия и националисты – полностью зависели от помощи своих патронов – американцев и русских. Тем не менее Китай вошел в круг избранных. Идея принять КНР в Совбез принадлежала Уинстону Черчиллю, который убедил Рузвельта согласиться с ней. Сталин, видимо, рассчитывая на хорошие шансы своего союзника Мао Цзэдуна в гражданской войне, также не видел смысла препятствовать принятию Китая. Надо отдать должное гениальной прозорливости британского лидера, который уже тогда, в далеком сорок пятом, предвидел сквозь грядущие десятилетия основные перипетии и столкновения мировой геополитики. Предвидел, что ни одной державе не удастся надолго превратить Китай в своего вассала; предвидел, что Китай может неожиданно стать в будущем союзником Запада в его противостоянии с СССР и вероятно еще многое другое, в том числе превращение Китая в экономическую сверхдержаву.

На самом деле Совет Безопасности представлял собой в 1945 году клуб держав-победительниц (первого и второго сорта), а сама ООН не была мировой организацией, а была союзом государств (объединенных наций), воевавших против Германии и Японии. Между Ялтой и Потсдамом в ООН загнали большинство существовавших на тот момент независимых государств, а пропуском должно было стать объявление войны "державам оси". Со временем все пять постоянных членов СБ обзавелись атомным оружием, и стало казаться, что ядерное оружие и есть главный атрибут этого статуса.

Грядут перемены

Друзья по несчастью – Германия и Япония, надолго лишившись полноценного суверенитета, сумели за это время превратиться в экономических гигантов, оставаясь при этом "политическими карликами". Даже в ООН, которая уже давно перестала быть антигитлеровской и антияпонской коалицией, они вступили поздно: Япония – в 1956 году, а обе Германии – только в 1972-м. Очень скоро, по мере своего экономического роста, не обремененные гонкой вооружений, они превратились в крупнейших доноров ООН. Очень большой вклад Бонн и Токио вносили в развитие гуманитарных и культурных проектов ООН и оказание финансовой помощи странам третьего мира. Но при этом две самые мощные экономики Европы и Азии были отстранены от принятия глобальных решений.

Изменилась ситуация и в Совбезе. После крушения колониальных империй Британия и Франция сохраняли свой статус мировых держав лишь номинально. Все решали Вашингтон и Москва, а коммунистический Китай, заняв место в Совбезе, вел политику по принципу "ни нашим ни вашим", но в решающие моменты всегда голосовал солидарно с "империалистическим бумажным тигром", то есть с США и против СССР.

Наконец грянули изменения 1980–90-х годов. ФРГ и ГДР объединились, рухнул соцлагерь, а вслед за ним, увы, и Советский Союз. Европейский Союз начал стремительно расширяться. США стали рассматривать себя в качестве единственной супердержавы. На рубеже веков Китай вырвался в мировые экономические лидеры, и вслед за ним по пятам устремилась Индия. На горизонте замаячили другие кандидаты в экономические колоссы регионального масштаба – Бразилия, Мексика, Индонезия, Нигерия, ЮАР. Уже никого не устраивал прежний, ставший архаичным порядок вещей.

Россия, как правопреемница СССР, продолжала занимать кресло в Совбезе, но ее статус великой мировой державы держался только на обладании вторым в мире ядерным потенциалом. В реальности влияние Москвы стало сопоставимо с французским и английским. Учитывая геополитические изменения последних лет, а также свое выросшее влияние в Европе и Азии, Берлин и Токио с 1992 года все чаще начинают говорить о расширении состава Совета Безопасности, имея в виду прежде всего самих себя. Это был призыв пересмотреть главный итог Второй мировой войны.

Поначалу Япония и Германия озвучивали эту тему крайне осторожно. Но вот в 2000 году германский канцлер Г. Шредер решил взять быка за рога. В преддверии юбилейного саммита ООН он начал кампанию по реабилитации бывших "держав оси" и возвращению их в клуб великих мировых держав. Согласовав совместную линию с Токио, Шредер предпринял визиты в Москву и Пекин, где провел зондаж о возможной поддержке этими членами СБ совместных германо-японских претензий.

Несмотря на все политические препятствия, Шредер все же отважился выступить с трибуны юбилейной Ассамблеи ООН в сентябре 2000-го и первым из лидеров крупных государств заявил, хотя и в осторожной форме, что прежний порядок устарел и нуждается в радикальном пересмотре. Надо отдать должное Шредеру: он тонко учитывал все существующие в мире взаимные противоречия и был крайне осторожен. Речь шла скорее не о членстве Германии, а о коллективном членстве для Европейского Союза. Но такое предложение автоматически лишало Францию и Британию их мест, а последние вовсе не собирались расставаться со своим хотя и не отвечавшим реальности, но все-таки привилегированным положением.

Другое глобальное правительство

Но дело даже не в Германии или ЕС. Идея расширить Совбез сразу же обострила и оживила все тлевшие противоречия и существовавшие до того соперничества. Если можно принять в СБ Японию, то почему не Индию? Но с индийским креслом в СБ никогда не согласится Пакистан. А если принять Пакистан (например, от исламского мира), то чем хуже Индонезия (от АСЕАН), Иран (Средний Восток), Турция (тюркское сообщество) или Египет (от арабского мира)? А Саудовская Аравия, которая рассматривает себя, а не Каир, в качестве духовного лидера арабов и всех мусульман вообще? Аналогичные картины обостренного соперничества наблюдаются и на других континентах – в Африке и Латинской Америке: повсюду есть свои лидеры, признанные и непризнанные, и у каждого лидера, как правило, есть конкурент. О своем членстве пробовала было намекнуть Австралия (от Тихоокеанского бассейна), но против выступила Новая Зеландия. Только Канада благоразумно молчит, поскольку располагает другим ценным членством – в Большой Восьмерке.

Если на планете мог быть некий наднациональный орган, отвечающий критериям всемирного правительства, то это была Большая Семерка (Б-7) в свои лучшие годы. А они пришлись на 1990-е. Когда в 1975-м лидеры семи крупнейших экономик Запада собрались в Рамбуйе по приглашению Валери Жискар д’Эстена, они вряд ли представляли себе, что через 10–15 лет будут вершить судьбами мира. В середине семидесятых их волновали сугубо практические вопросы: как противостоять диктату ОПЕК, как выйти из глубокого экономического кризиса, как справиться с независимым курсом бывших колоний, что делать с разрядкой и как сопротивляться Восточному блоку. Дела у капиталистического лагеря в этот период обстояли не самым лучшим образом.

Но уже в конце 80-х – начале 90-х годов ситуация кардинально изменилась. Запад вышел на новый виток научно-технологического, информационного и постиндустриального развития. В результате крушения советского блока Запад получил в свое распоряжение огромные материальные, природные и человеческие ресурсы. В эти годы именно на саммитах Б-7 решались все важнейшие вопросы мирового развития. По-видимому, Германия и Япония, которые располагали полноценными голосами на этих неофициальных саммитах, решили, что было бы справедливо придать их влиянию в мире официальный статус; и лучше всего для этого подходило кресло в ряду постоянных членов Совбеза ООН. Но они не учли всех хитросплетений и тонкостей мировой политики. Оказывается, их ближайшие друзья и союзники вовсе не так рады делить с ними соседство в СБ.

Прием России в Большую Семерку несколько девальвировал статус этого клуба, теперь уже Б-8. Закономерно возник вопрос: почему Россия (а до нее сравнительно скромные в экономическом плане государства – Канада, Италия) может быть членом этого экономического клуба, а самая крупная экономика в Азии – Китай не может? Но дело даже не в этом. В последние годы Б-8 утратила свое значение в качестве неформального мирового правительства. Здесь уже не принимаются судьбоносные для планеты и всего мирового хозяйства экономические и геополитические решения. Слишком много противоречий и претензий, многие из которых как раз и возникли вследствие изменившегося экономического веса отдельных стран, что неизбежно повлекло за собой повышение амбиций политических.

План "Барбаросса" для ООН

Берлин решил занять официальную позицию на международной арене как кандидат в СБ лишь в марте 2004 года. Но до этого Шредер умудрился сделать все, чтобы упустить свои шансы. Речь идет об иракском кризисе 2002–03 годов: пустив на выборах в дело антиамериканскую карту во имя политического выживания, Шредер свел американскую поддержку по этой проблеме даже не к нулю, а загнал ее в отрицательную величину. Стало ясно, что президент США никогда (по крайней мере, в этом столетии) не сядет в Совбезе рядом с германским канцлером как равный.

Японские политики также постарались, чтобы максимально испортить дело. В результате целого ряда инцидентов вокруг спорных островов, имевших место в последние годы, а также непродуманных заявлений, политических жестов и выпуска злополучных школьных учебников Токио настроил против себя китайское общественное мнение, а Пекин почти официально дал понять, что не допустит приема Японии в Совбез.

Главный аргумент в пользу своего членства у Германии и Японии – экономический. Япония – второй (19 процентов всего бюджета), а ФРГ – третий плательщик взносов в ООН (8,7). После начала обструкционистской политики США (22 проц.) в отношении своего взноса оба государства превратились в крупнейших доноров ООН. Другой аргумент Берлина и Токио состоит в следующем: принятие в число постоянных членов СБ безъядерных государств якобы повысит легитимность этого органа и будет способствовать принципу нераспространения ОМУ (камень в огород Индии и Пакистана).

Противники (а порой и сторонники) более активной роли ФРГ на международной сцене оперируют таким аргументом, как "вариант садового гномика". Имеется в виду, что Германия должна заботиться исключительно и прежде всего о своем собственном "садике" – экономическом процветании внутри страны и ЕС, доминировании в Центральной и Восточной Европе и (совместно с Францией) в Евросоюзе. Если расшифровать эту аналогию с гномиком, то можно сказать, что по ту сторону Атлантики не раз советовали "придерживаться старых добрых боннских традиций и не соваться, куда не нужно". Апологеты новой роли Германии утверждают, что ФРГ просто не имеет права отдать формирование миропорядка в посторонние руки, поскольку кризисы этого порядка касаются ее самым прямым образом.

До исторического заявления Шредера в 2004 году программной целью всех немецких правительств было коллективное участие ЕС в Совбезе (хотя Г. Коль панически боялся говорить об этом вслух и даже дезавуировал своих дипломатов). Видимо, предполагалось, что до того времени Евросоюз станет единым государством, к чему вели свою политику Шредер–Фишер и Ширак в 2000–05 годах. Но недавний крах проекта Европейской конституции поставил крест на нем. Провал конституции и плана по созданию единого европейского государства заставил Берлин искать новые пути для проникновения в Совбез. Еще в конце прошлого года комиссар ЕС Гюнтер Ферхойген открыто вел речь о том, что "получение общеевропейского места – бабушкины сказки, а необходимо добиваться совместного с Францией распоряжения креслом в СБ. Это было бы ловким ходом".

Здесь необходимо вспомнить Устав ООН, который гласит, что ее членами могут быть только государства, а не государственные союзы. Тем более что в последние годы Париж и Лондон почти в открытую заявляют о своем нежелании расстаться с положением постоянных членов СБ и жертвовать им в пользу ФРГ или ЕС.

Каждый о своем

Таким образом, к сегодняшнему дню сложилась наиболее неблагоприятная для ФРГ и Японии ситуация для требования вступить в СБ ООН. Но впереди 60-я юбилейная Ассамблея ООН. Если не сейчас, то когда? Вот почему в последние месяцы так резко выросла активность вокруг реформы ООН. В начале июня Япония, Германия, Индия и Бразилия предложили поправки к проекту резолюции Генеральной Ассамблеи, расширяющей состав Совета Безопасности с 15 до 25 членов. В предыдущем варианте было требование о предоставлении новым членам Совбеза такого же права вето, какое сейчас имеют Соединенные Штаты, Россия, Китай, Франция и Великобритания. Однако в сопроводительном письме с поправками четыре страны-кандидата заявили, что снимают требование, касающееся вето, как минимум на 15 лет.

Франция согласилась стать соавтором резолюции о расширении Совета Безопасности после того, как из нее было изъято требование о предоставлении новым членам права вето. Другие постоянные члены Совета выразили скептицизм в отношении данной резолюции, включая Китай, который назвал план "опасным" и предупредил, что он может внести раскол в ряды ООН.

В конце июня эта проблема обсуждалась между Шредером и Бушем во время визита первого в Вашингтон. В качестве небольшого "подарка" Шредеру Буш заявил, что США принципиально не возражают против того, чтобы Германия стала постоянным членом Совета Безопасности. Но несколько позднее Германия отвергла это предложение США (включение в СБ лишь ФРГ и Японии). И надо отдать ему должное, Берлин продолжал настаивать на реализации совместной инициативы Германии, Бразилии, Индии и Японии о получении постоянных мест в Совете Безопасности ООН.

В начале июля в Светлогорске на российско-германо-французском саммите В. Путин в очередной раз отметил, что Россия будет и впредь поддерживать ФРГ в качестве кандидата на место постоянного члена СБ ООН. Параллельно с этим саммитом в ливийском городе Сирт прошел саммит Африканского союза, в ходе которого было выдвинуто предложение о предоставлении странам Африканского континента двух мест постоянных членов Совета Безопасности и пяти – непостоянных. Африканские страны (всего 53) настаивают на том, чтобы все постоянные члены Совета Безопасности ООН обладали правом вето.

Как известно, изменения должны поддержать две трети из 191 члена Генеральной Ассамблеи ООН. Кроме того, резолюция должна быть ратифицирована всеми постоянными членами Совета Безопасности ООН. На настоящий момент ситуация выглядит следующим образом: США высказались решительно против реформы. Россия за максимально широкое согласие, однако категорически против какого-либо ущемления статуса нынешней "пятерки" постоянных членов. Китай против поспешности, однако за увеличение представительства африканских государств и против приема Японии. Позиции Великобритании и Франции, двух других постоянных членов СБ ООН, пока неизвестны. Но возникают подозрения, что Берлин должен опасаться за свой европейский тыл. И дело не только в Париже и Берлине: в конце июля был послан сигнал о том, что Рим и Мадрид не устраивает немецкий вариант решения проблемы.

В начале июля США и Индия провели широкомасштабные переговоры, частью которых был и вопрос о возможном участии Дели в Совбезе. Вашингтон потребовал от Индии (помимо само собой разумеющегося превращения в стратегического партнера США) фактически отказа от официального статуса атомной державы в качестве платы за поддержку индийских претензий. Но самое подозрительное в данной ситуации – это вдруг наступившее молчание арабо-мусульманского мира. Хочется надеяться, что там не вынашиваются планы по замене СБ ООН всемирным халифатом.

Лучшее – враг хорошего

Итак, предполагаемое реформирование ООН и ее Совбеза – наиболее запутанная интрига современной международной политики. С одной стороны, ясно, что влиятельные старые члены Совбеза не допустят ущемления своих прав, и главного среди них – права вето. В этом солидарны все – Вашингтон, Москва, Лондон, Париж и Пекин. С этой точки зрения, все разговоры о реальном реформировании – не более чем политическая демагогия, пусть даже речь идет о ближайших союзниках. Но с другой стороны, демократическое давление на эту систему, сложившуюся в 1945 году и абсолютно недемократическую, нарастает со всех сторон. Это означает, что Большая Пятерка рано или поздно столкнется с ультиматумом по радикальному реформированию СБ. Нет особой нужды пояснять, чем грозит превращение прежнего Совбеза в чудище с 25–26 головами. Совершенно очевидно, что достигнуть какого-либо консенсуса будет невозможно. Вот тогда времена советско-американского противостояния покажутся добрым воспоминанием.

А как конкретно может коснуться нас реформа ООН и Совбеза? Наиболее привлекательным для нас была бы реализация коллективного членства в СБ (чего добивалась до недавнего времени ФРГ). Это означает, что государства Евразии (СНГ) могли бы требовать законного кресла (естественно, совместно с Россией и только после формирования с ней полноценной конфедерации) в Совбезе. Как это и было во время Советского Союза, который в качестве супердержавы представлял в СБ и всех нас.

В условиях фактического исчезновения Совбеза, так как новый СБ-26 будет недееспособен, все решения будет принимать одна держава (при минимальном участии нескольких других (и все тех же). Таким образом, ближайшее будущее человечества – это раскачивание международной политики между однополярностью и многополярностью. А это, как известно, чревато хронической нестабильностью.

Какие могут быть альтернативы? Некоторые эксперты прогнозируют, что будущий миропорядок сможет стабилизироваться только путем возвращения к биполярному миру: США – Китай. Другие предполагают, что все-таки удастся создать Великую коалицию (США –ЕС – Россия/СНГ – Япония – и возможно – Китай), которая возьмет на себя ответственность за мировое развитие, то есть станет Всемирным правительством. А это предполагает как минимум вступление в СБ Германии и Японии.

Но для нас необходимо подставить дружеское плечо нашему ближайшему союзнику – России, которая пока еще располагает полноценным местом в Совбезе, а это означает, что она по-прежнему ответственна за судьбы мира. Но было бы справедливо, если бы государства постсоветского пространства вернулись в большую политику (с помощью и в союзе с Россией) и все вместе заняли достойное Евразии место в Совете Безопасности ООН.

№15 (151) 10 - 23 августа 2005