Ядерное оружие и новая геополитическая игра

Владимир ТЕРЕХОВ

Известный тезис советской политологии о том, что "Хиросима и Нагасаки – это первые залпы надвигавшейся холодной войны", вполне адекватно отражал как основную мотивацию первого (и пока единственного) опыта использования ядерного оружия (ЯО), так и его последующую роль в (неизбежном?) противоборстве недавних союзников. ЯО родилось на начальном этапе холодной войны, модифицировалось в соответствии с логикой ее развития и само представляло собой один из основных инструментов, с помощью которого 40-летний конфликт по вектору "Восток-Запад" более или менее удерживался в геополитических рамках, определенных победителями во Второй мировой войне.

В течение всего этого короткого отрезка времени ЯО обрастало политической символикой, пропагандистской патетикой и просто искренними заблуждениями, источниками которых в равной степени были оба его основных обладателя. Мифотворчество, породившее завышенные ожидания в связи с наличием "абсолютного" оружия – не последняя причина развала СССР. Непросто преодолевать сохраняющееся влияние мифологизации ЯО на современный ментальный процесс, но необходимо. Ибо несоответствие ("по большому счету", то есть без учета разнообразия того, что объединяется термином "ядерное оружие") нынешним реалиям сохраняющихся взглядов на него периода холодной войны признается экспертами всех "официальных" ядерных держав. Однако в этом специфическом клубе избранных нет (и уже не будет) единого ответа (выраженного как на бумаге, так и практическими действиями) на неизбежный вопрос "Ну и что?".

Наиболее динамичными (и, следовательно, наименее инерционными) в процессе избавления от химер холодной войны оказались родоначальники ЯО и главные генераторы новаций в процессе его технологического развития, то есть США. Уже в первой половине 90-х годов обозначилась тенденция к понижению значимости для США ЯО в целом, выраженная, в частности, в "Обзоре состояния дел в области ЯО" (NPR 1994), вышедшего в 1994 г. Его первым из пяти основных исходных положений, на которых отныне базируется американская ядерная стратегия, констатируется "снижение роли ЯО по сравнению с любым другим периодом ядерной эры". Согласно же второму положению, "…США потребуется существенно меньший [ядерный] арсенал".

Важным этапом в эволюции взглядов руководства США на роль ЯО стал выход в начале 2002 г. нового NPR, который развил исходные положения предыдущего документа. В нем формулируется концепция "Новой триады", включающую теперь в себя наступательную, оборонительную и ресурсную компоненты. Прежняя же стратегическая ядерная триада сливается в один из двух элементов указанной наступательной компоненты. Другим (и все более предпочтительным) элементом последней становятся неядерные ударные силы. Указывается, что "… новая триада должна понизить нашу зависимость от ЯО". Устанавливается существенно меньший (по сравнению с 1994 г.) необходимый арсенал стратегических ядерных боезарядов. Обращает на себя внимание и отсутствие в NPR 2002 таких тезисов предыдущего документа (унаследованных от периода холодной войны), как "… стратегические ядерные силы являются главной составляющей вооруженных сил США".

Принципиально важным, наконец, представляется обратить внимание на все большую автономность процесса эволюции американской ядерной стратегии от самого факта существования России в ее нынешнем виде. В частности упоминавшийся минимально необходимый объем стратегических ядерных арсеналов был установлен NPR 2002 вне какого либо переговорного процесса с Россией. Без изменений он был оформлен спустя полгода в виде двустороннего соглашения. Не в последнюю очередь эта автономность является, видимо, и следствием тщательного анализа состояния и перспектив российского ЯО, особенно его стратегической компоненты.

Однако главным образом она обусловлена общим смещением России на периферию американского видения ключевых источников вызовов геополитическим и военно-стратегическим интересам США. Одним из основных в этом плане несомненно становится КНР. Характером развития отношений с Китаем будет определяться теперь и ответ на вопрос, является ли NPR 2002 конечной точкой процесса понижения для США значимости ЯО или он продолжится далее?

Сложный комплекс этих отношений отмечен двумя основными, конкурирующими друг с другом, тенденциями. В военно-политическом плане американские эксперты склонны определять отношения с Китаем, как "стратегическое соперничество". Однако в сфере экономики (которую в Китае иногда обозначают в качестве "главного национального оружия") заметна все большая взаимозависимость. В КНР постоянно подчеркивают ключевую значимость иностранных (следовательно и американских) инвестиций в национальную экономику для реализации планов по общей модернизации страны.

Оба геополитических гиганта стремятся сохранить относительно устойчивый баланс указанных тенденций, не переходя опасную грань (понятную обоим) мероприятиями в военно-политической сфере. Китай, в частности, достаточно сдержан в области развития своего ракетно-ядерного потенциала, который в целом не находится в фокусе модернизации китайских вооруженных сил (ВС). В США в связи с этим распространена точка зрения, согласно которой американо-китайские отношения будут носить характер приемлемого для сторон "ядерного мира". В свою очередь и американцы, в целом поддерживая процесс перевооружения тайваньских ВС, уже который год отказываются поставлять островной республике системы тактической ПРО.

Брожение в умах относительно значимости и места ЯО в задаче обеспечения национальных интересов и безопасности отмечается и Великобритании, а также Франции. Из них наиболее сложно первой произнести сегодня что либо членораздельное по данному вопросу. Это нетрудно было сделать во время холодной войны, когда более или менее единый "Запад" (термин, который во все большей степени превращается в бессодержательное клише) "отражал коммунистическую угрозу". Вопрос, типа, зачем сегодня содержится стратегический ядерный потенциал Великобритании, сосредоточенный на четырех АПЛ класса Vanguard и что с ним следует делать после 2020 г. (предельного срока их гарантированного функционирования) оставался до последнего времени "табуированной" темой для публичных дискуссий. Лишь вскользь он был затронут в конце 90-х годов в связи с разрабатывавшимся тогда "Обзором стратегии национальной обороны" (SDR). Однако вброшенный тогда тезис о возможности нанесения с помощью указанных АПЛ ядерных ударов по пресловутым "международным террористам" на получил развития в виду его очевидной анекдотичности.

Вновь и уже на более серьезном уровне этот вопрос прозвучал на конференции, проведенной в мае 2004 г. авторитетным британским институтом RUSI (Royal United Services Institute). Спустя год в апрельском номере журнала, издаваемом тем же институтом, по этому вопросу высказались руководитель его военных программ Michael Codner и бывший директор управления ядерной политикой МО Великобритании Tim Hare. Оба эксперта вобщем не находят рациональной аргументации "за" сохранение упомянутого потенциала, которая, напротив, сопровождает соображения "против". Поскольку констатируется "… фундаментально политическая роль ЯО [страны]…, которое не рассматривается в качестве составной части военной машины…", то и аргументацию "эа" пытаются найти в сфере политики. Но и здесь возникают проблемы, поскольку нынешняя мировая политическая обстановка принципиально отличается от той, в условиях которой создавался британский ядерный потенциал.

Среди заслуживающего внимания указывается на то, что одностороннее ядерное разоружение Великобритании будет носить для нее фактически необратимый характер. Ибо если вдруг выяснится ошибочность этого решения, то задача восстановления ядерного статуса потребует совершенно неподъемных для страны материально-финансовых затрат. Небезинтересна и мысль о том, что подобная односторонняя британская акция "… была бы цинично высмеяна другими ядерными державами", которые (ссылаясь на свою "региональную специфику"), скорее всего не последовали бы примеру Великобритании. В порядке комментария к последним соображениям министр финансов страны (лицо заинтересованное) мог бы высказаться, например, в плане: "Посмеются-перестанут". Однако аргумент "засмеют в приличном (официально-ядерном) обществе" не столь смешон, как это может показаться на первый взгляд. Ибо он затрагивает чрезвычайно чувствительную (но едва ли поддающуюся определению в более или менее рациональных категориях) материю, как "международный престиж". Непристижно постоянному члену СБ ООН выставлять себя на посмешище со стороны других его постоянных (а также и не постоянных) членов.

Что касается ЯО Франции, то два последних президента страны не раз подчеркивали, что оно предназначено для предотвращения войны, а не для победы в ней. Кроме того, в соотвествии с основолагающими тезисами "Белой книги по обороне" 1972 г., стратегия "ядерного устрашения" (la dissuasion nuclaire) ограничена исключительно национальными рамками ("риски, связанные с ядерным оружием, не могут разделяться ни с кем"). В 90-е годы предпринимались попытки как расширения указанных рамок, так и придания чисто военных функций той компоненте национального ЯО, которое во Франции обозначается термином "предстратегическое" (видимо, он эквивалентен нашему понятию "тактическое ЯО"). Если бы эти попытки увенчались успехом, то, по оценке французских экспертов, в целом ЯО страны покинуло бы сферу стратегического устрашения и переместилось бы в область боевых действий, чего Франция стремится избежать вплоть до сегодняшнего дня. Не в последнюю очередь потому, что генезис французского ЯО обусловлен соображениями (не столько военной, сколько просто) политики, Германия (ее ближайший союзник) предпочла остаться под "ядерным зонтиком" практичных американцев, отказавшись понимать прозрачные французские намеки на этот счет.

Видимо каждый из участников "ядерного клуба" (не только США) далее будут выстраивать политическую линию в ядерной области в достаточно автономном режиме и в соответствии с собственным видением проблем в области обеспечения национальных интересов и безопасности. Во всяком случае у России нет оснований рассчитывать на некие коллективные (в том числе и двусторонние) решения. Единственное, что этот "коллектив" объединяет пока в данном вопросе, связано с концепцией "нераспространения". Однако отказ от полного ядерного разоружения, наложенный на очевидную дискриминационность сложившейся ситуации в вопросе обладания ЯО (и явно корыстное использование таких клише, как "страны-изгои, стремящиеся к обладанию ОМУ") предопределяет ее обреченность; что фактически признал недавно Генсек ООН Кофи Аннан (после чего у него возникли некие личные проблемы).

25.08.2005