"Это моя лебединая песня", - сказал о своей опере "Абылай хан" Еркегали Рахмадиев, отметивший в эти дни свое 75-летие

В Конгресс-холле Астаны и в Театре оперы и балета им. Абая Алматы состоялись творческие вечера, посвященные 75-летию выдающегося композитора, народного артиста СССР, лауреата Госпремии Казахстана, профессора Еркегали Рахмадиева. Автор шести опер, симфонических поэм и кантат, он стал родоначальником жанра симфонического кюя, который является одной из уникальных разновидностей казахской музыки. В 1967-1975 годах он был ректором консерватории имени Курмангазы, с 1968 года руководил правлением Союза композиторов Казахстана, был министром культуры. Нам удалось связаться по телефону с Астаной и взять небольшое интервью у юбиляра.

- Еркегали Рахмадиевич, назовите самое яркое событие вашей жизни?

- Все самое яркое, что случилось со мной, связано с людьми, которых мне посчастливилось встретить в моей долгой и непростой жизни, - с теми, что по жизни шли рядом со мной. Вы только посмотрите, какие это были люди! Габит Мусрепов, Габиден Мустафин, Шакен Айманов… А Брусиловский - он тоже целая эпоха моего бытия. Все они одаривали меня своей мудростью, своим теплом. Благодаря им, все в мире обретало глубину и цельность, и жизнь воспринималась как бесценный дар.

- А самое большое испытание, которое выпало на вашу долю?

- Та страшная беда, тот голод и мор, что обрушились на Казахстан в 1932-34 годах, когда по воле большевистского сатрапа Голощекина больше половины казахов погибло. Мне тогда было два года, я мало что помню, но то состояние горя и полной безнадежности я впитал в себя всей своей кожей, и этого уже не вытравить ничем. Я каким-то непостижимым чудом выжил, уцелел - Аллаху было, наверное, угодно, чтобы я не сгинул, чтобы я прожил свою такую долгую жизнь, чтобы я смог осуществить сполна все то, что Бог заронил в мою душу. Мой трудовой стаж - 65 лет. Десятилетним мальчишкой я уже работал рыбаком на озере Балхаш. И так всю жизнь, не покладая рук. Я и сейчас работаю - профессором у Айман Мусаходжаевой в Национальной академии музыки в Астане, преподаю основы классической композиции.

- Кто из композиторов оказал на вас судьбоносное влияние?

- "Внук" Римского-Корсакова, ученик Максимилиана Штейнберга - он, по-моему, еще в 1936 году написал оперу "Кыз-Жибек" - именно оперу, каковой до той поры в казахской музыке не существовало. Я говорю о Брусиловском. Почему я называю его "внуком" Римского-Корсакова? Да потому что Штейнберг учился у Римского-Корсакова и все свои знания передал Евгению Григорьевичу. А Римский-Корсаков по праву считается создателем композиторской школы в России. А поскольку Брусиловский мой учитель, я себя могу считать "правнуком" автора классических опер "Псковитянка", "Садко" и "Снегурочка", тонкого знатока восточной музыкальной культуры.

Так вот, о Брусиловском. Это был золотой человек. Вы даже не представляете себе, какое было счастье учиться у него, просто общаться с ним. Уму непостижимо, как много он успел сделать за свою жизнь, какой вклад он внес в нашу культуру! Близится его столетие. Нам надо вспомнить все то доброе, что он сделал для нас, музыкантов, для всего казахского народа. Сколько раз я обивал пороги высоких кабинетов, пытаясь внушить это нашим чиновникам, убедить их в том, что они должны добиться, настоять, чтобы ЮНЕСКО объявило 2005 год - годом Евгения Брусиловского.

Так что моим кумиром, пророком, учителем был и остался Евгений Григорьевич Брусиловский.

- Какие трудности вы испытывали, работая над партитурой оперы "Абылай хан"?

- Не трудности, нет. Я испытывал более глубокое, более сложное чувство - ответственность!
> Пять лет вдвоем с супругой мы, что говорится, безвылазно жили в домике на берегу Балхаша. Надо было отрешиться от всего белого света, и работать каждый день от темна до темна, чтобы написать этот гимн нашей независимости. Мы жили там круглый год. Вокруг ни одной живой души. Зимой по ночам рядом с нашим домиком выли волки, их в морозы все же тянет к человеческому жилью, а кроме нас за километры - никого. Жутко, конечно. Но разве это трудности? Я горжусь проделанной работой. Наверное, это моя лебединая песня. Вы понимаете, о чем я говорю? Мне, как никак, 75 лет.

- А что вы пишете сейчас? Как принято в таких случаях говорить, завершая интервью: ваши планы на будущее?

- Знаете, это Сергей Михалков может до девяноста лет мечтать о чем-то. А я в связи с этим вспомнил, как однажды зашел домой к Габидену Мустафину. Он на стеллажах перебирал книги. Я взял да и спросил его, что мол, часто слышу, как злые языки говорят, что последние 25 лет вы ничего не пишете. Это правда? Знаете, что он мне ответил? "Пусть говорят. Мне ясно одно: если тебе не о чем сказать своему народу, попусту не изводи бумагу".

- Но музыка в душе живет?

- Живет… Композитору для работы что нужно? Уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы попадать в линейки нотного станка. У меня это получается все хуже и хуже. Вот меня на юбилее назвали классиком и так далее. Спасибо, конечно, но ничем новым я обрадовать вас уже не могу. Я не Джузеппе Верди. Это он в 80 лет написал "Отелло" и "Фальстафа". А я за свою жизнь написал шесть опер, своеобразный рекорд, у остальных казахских композиторов - одна-две оперы. У Брусиловского их, кстати, девять - учитель и здесь остался для всех нас непревзойденным Мастером.

- А как прошел юбилей?

- О, впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь. Тасмагамбетов, конечно, такой умница, сумел организовать грандиозный вечер в Театре оперы и балета имени Абая. В мой адрес было сказано много добрых слов, и я, конечно, был очень растроган.

А какой роскошный концерт был в Астане! Знаете, что мне больше всего запомнилось? Айман Мусаходжаева была в Милане. Так она специально вылетела из Италии, чтобы успеть добраться до Астаны к моему юбилейному вечеру. Но как это бывает в таких случаях, в Стамбуле ее прихватила на целые сутки нелетная погода. Потом перелет до Алматы, а уж затем - Астана. Она с дороги, с трапа самолета - в концертный зал. И как играла!.. Я ее с третьего класса музыкальной школы вел. В 1970 году, когда в Алма-Ату приезжал Арам Хачатурян - здесь ставили его балет "Спартак" - я показал ему Айман, она исполнила его скрипичный концерт. В 1941 году премьеру этого концерта играл Давид Ойстрах в Новосибирске. Девочка так исполнила концерт, что растрогала автора до слез…

Мы благодарим маэстро за внимание, которое он уделил нам для интервью по телефону, еще раз поздравляем его с замечательным юбилеем и от всей души желаем творческого долголетия.

Взял интервью
Адольф АРЦИШЕВСКИЙ
№ 45 (48). 11 ноября 2005