1923 год.
"Заговор" и опала

Этот год ознаменовался первым арестом Мир-Саида Султан-Галиева, последовавшим по личному приказу Иосифа Сталина. Именно на нем отрабатывалась система политического преследования неугодных (опала - арест - краткое пребывание на свободе - снова арест - приговор - расстрел) в СССР, которая затем стала основой для широкой кампании политических репрессий 1937-1939 годов. Апогей этого кошмара запечатлен в знаменитом романе Оруэлла "1984", автора не менее мрачной "Скотофермы". Тогда в 1923 году арест Султан-Галиева вызвал волну протестов среди членов партии, понадобилось еще 10-15 лет, чтобы такое "исчезновение" вчера еще заслуженного человека вызывало только подавленное молчание затравленных друзей арестованного и торжествующее злопыхательство его врагов.

В 1923 году Сталин сказал, что он с 1919 года подозревал Султан-Галиева в оппортунистическом "уклонизме". Данное утверждение представляется похожим на правду, так как именно после второго съезда коммунистических организаций Востока в ноябре 1919 года Султан-Галиев начал сомневаться в возможности достичь своих целей в рамках деятельности в Наркомнаце и потому проявлять неприятие национальной политики партии.

Один из руководителей РКП(б) Татарстана К.Тоболев пишет по этому поводу: "Именно в 1920 году Султан-Галиев начинает выказывать свое неприятие национальной политики партии, он возобновляет свои связи с руководителями татаро-башкирских националистов и объединяет вокруг себя мусульманских коммунистов националистического толка". Источник: "Сопротивление социализму и деятельность буржуазных элементов" (на татарском языке), Kontr-Rivolutsion Soltangaliefcelkke Karsy.

С этого времени он начинает открыто разоблачать "великорусский шовинизм" и подвергать критике "самую грубую политику", проводимую коммунистическими руководителями в мусульманских регионах. Об этом свидетельствует доклад о советской политике в Крыму, представленный им 24 апреля 1921 года на обсуждение Коллегии Наркомнаца, в котором он обвиняет местные русские власти в том, что они "насквозь пропитаны колонизаторским духом и проводят в отношении татар политику русификации".

Резюме доклада из журнала "Жизнь национальностей", №11 (109), 28-5-1921; этот же журнал в №21 (119) от 10 октября 1921 года поместил статью Веркена "Наша политика в Крыму", написанную, по всей вероятности, по рекомендации Султан-Галиева, резко осуждающую политику русификации, проводимую в Крыму, "гибельные последствия которой привели к бегству крестьян в горы, а представителей национальной интеллигенции, даже самой радикальной, - за рубеж".

10 января 1921 года на конференции тюрко-мусульманских коммунистов РСФСР Сталин сделал первое предупреждение мусульманским коммунистам, осудив "слабое знание теории коммунизма тюркскими народами, предостерег от национализма, препятствующего продвижению коммунизма на Восток".

Настоящий поворот в политической карьере Султан-Галиева произошел весной 1921 года после десятого съезда РКП(б). Осудив фракции и оппозицию внутри партии, съезд открыл путь партийной монолитности. На съезде прозвучали первые официальные нападки на "националистический уклонизм", который в "восточных республиках принимает часто формы панисламизма и пантюркизма". С этого момента Султан-Галиеву, который в корне был не согласен с национальной политикой Сталина, ничего не оставалось, как перейти в оппозицию, а поскольку оппозиция не могла быть легальной, - перейти в оппозицию подпольную.

> "...Туземные коммунисты, ...не освободившиеся еще от призрака прошлого, переоценивают значение национального партикуляризма (сепаратизма)... Они пренебрегают классовыми интересами трудящихся и путают их с так называемыми национальными интересами. Они не могут отличить первое от второго, ни ориентировать партийную работу на трудящихся. Такая ситуация объясняет появление буржуазно-демократического национализма, который на Востоке принимает иногда форму панисламизма и пантюркизма". Текст резолюции десятого съезда РКП(б) по национальной политике был также опубликован в журнале "Революция и национальности", №11, 1933

Нам мало известно о последнем периоде его деятельности как коммуниста. Единственные достоверные, но неясные сведения почерпнуты нами из доклада Сталина и резолюции четвертой конференции ЦК РКП(б) с ответработниками национальных республик и областей, прошедшей в Москве с 9 по 12 июня 1923 года и созванной для официального осуждения Султан-Галиева.

К сожалению, нам не удалось найти стенографический отчет конференции. Текст резолюции конференции по "делу" Султан-Галиева опубликован в №11 (1933) журнала "Революция и национальности", а также в сборнике "КПСС в резолюциях и решениях"; речь Сталина напечатана в пятом томе его сочинений, 1952.

Согласно Сталину, Султан-Галиев, "став с 1920 года оппортунистом", привлек внимание других партийных товарищей своим "панисламистским и пантюркистским" поведением, но его "идеологические выпады" не представляли особой важности и не могли считаться первопричиной того, что он попал в опалу. Причина скоре всего в "конспирации". Султан-Галиев, должно быть, состоял в "нелегальной переписке" с руководителями мусульманских коммунистов Рыскуловым, Адигамовым и другими с целью создания подпольной организации из числа мусульманских коммунистов и беспартийных, враждебно настроенных к национальной политике партии. Сталин не раскрывает содержания этой переписки, но Е.Х.Карр ссылается на письмо Султан-Галиева, адресованное им весной 1923 года одному из своих товарищей в Уфе. Письмо было перехвачено ГПУ. В нем Султан-Галиев сравнивает политику советского правительства в отношении мусульманских народов с дореволюционной империалистической политикой и выражает недовольство тем, что обещания 1917 года не выполняются. Он предлагает договориться с казахами и туркестанцами о совместных действиях в ходе будущих партийных съездов и сессий ЦИК.

Султан-Галиев писал: "Зная хорошо центральное правительство, я могу категорически утверждать, что политика правительства в отношении нерусских народов ничем не отличается от прежней империалистической политики великоруссов. Обещания, сделанные в 1917 году, не выполняются. По этой причине мы должны на ближайших съездах объединиться с казахами и туркестанцами в единый фронт и вместе защищать наши национальные интересы". Источник: Е.Н.Саrr, The History of Soviet Russia, vol.IV, London, 1954. Текст этого письма, аутентичность которого сомнительна, опубликован в газете "Кызыл Татарстан" (Казань) и воспроизведен в журнале татарских эмигрантов "Яна милли йул" ("Новый национальный путь"), Берлин, №10, 1931 (на татарском языке) в статье Хади Фатиха.

Из содержания одной из статей Петерса, секретаря ЦККП(б) Узбекистана, посвященной рассмотрению персонального дела руководителя узбекских коммунистов Турсуна Ходжаева, проистекает, что Султан-Галиев встречался в 1920 году в Москве с мусульманскими лидерами: башкиром Заки Валиди, узбеком Низамуддином Ходжаевым, казахом Ахметом Байтурсыном и другими, и вместе с ними создал нелегальную подпольную организацию "Иттиxад ве Таракки" ("Союз и Прогресс"), ставившую три задачи: 1) разложить советский аппарат изнутри с помощью тюркских кадров; 2) взять под свою опеку школьные учреждения в мусульманских республиках и превратить их в очаги пантюркизма и панисламизма; 3) наладить контакты с различными контрреволюционными организациями, в частности с басмачами, для того чтобы свергнуть советский строй и построить вместо него "буржуазное пантюркистское государство".

В докладе Сталина и резолюции четвертой конференции организация Султан-Галиева названа "контрреволюционной", "преступной", "враждебной русскому пролетариату". Они уточняют, что она работала для свержения советского строя в тесной связи с главарями басмаческого движения, которые в то время с оружием в руках сражались против Красной Армии в Туркестане и даже антисоветских организаций эмигрантов, обосновавшихся в Турции и Иране. В докладе и резолюции говорится также о том, что организация Султан-Галиева ставила задачу "саботажа освободительного движения, направленного против империалистического гнета".

Те же обвинения будут выдвинуты через год Гимрановым на организации РКП(б), девятой региональной конференции татарской организации РКП(б) состоявшейся в Казани (1924 год): "Султан-Галиев состоял в связях с контрреволюционными группировками Турции, Ирана и других мусульманских стран". Трудно безоговорочно принять эти суровые обвинения и допустить, что Султан-Галиев, будучи членом партии, мог действительно создать контрреволюционную организацию. Кстати, на четвертой конференции ЦК ряд мусульманских делегатов - Фирдевс, Енбаев, Мухтаров, Рыскулов, не отрицая вины своего товарища, пытались свести ее к минимуму. Они отвергли существование какой-либо контрреволюционной организации, сведя ошибки Султан-Галиева к простому националистическому уклону, посчитав это "нормальной реакцией на политику, которая упрочивает в мусульманских окраинах Советского Союза старый колониальный режим".

Представитель украинской компартии Мыкола Скрыпник был более категоричен. Действия Султан-Галиева, по его мнению, были симптомом того, что он болен серьезной болезнью коммунизма, причиной которой была неспособность руководителей должным образом проводить в жизнь национальную политику и остановить натиск русского шовинизма в партийных и советских органах. В его глазах Султан-Галиев был всего лишь "козлом отпущения", обвиненным в провалах деятельности партии.

Самое, вне всяких сомнений, объективное мнение об оппозиционной деятельности Султан-Галиева до 1923 года было высказано Разумовым, секретарем татарского обкома РКП(б), который в 1929 году, то есть в разгар антисултангалиевской кампании, следующим образом определил позицию Султан-Галиева накануне его ареста и исключения из партии: "С 1917 по 1923 гг. султангалиевцы представляли собой фракцию в рядах партии, и своей деятельностью они хотели укрепить собственные позиции. И только после 1923 года эта фракция превратилась в контрреволюционную организацию, ставящую задачу свержения партийной и советской власти и восстановления буржуазного капитализма".

Если дозволено высказать на страницах этой книги собственное мнение, мы бы сказали следующее: до 1923 года Султан-Галиев не пытался порвать с компартией, и связи, которые он, конечно же, поддерживал с оппонентами режима, то есть другими мусульманскими коммунистами, разочаровавшимися, как и он, в слишком прорусской ориентации партии в отношении октябрьской революции, и даже басмачей, не предполагали еще создания по-настоящему контрреволюционной организации, а лишь "фронта недовольных". До момента исключения из партии Султан-Галиева можно вести речь только о его "отклонении" от курса партии, а не об организованном "султангалиевском" движении.

Нам неизвестна точная дата первого ареста Султан-Галиева. Он произошел в промежутке между двенадцатым съездом русской большевистской партии (17/25 апреля 1923 года), в работе которого он участвовал как рядовой делегат с правом совещательного голоса (всего на съезде присутствовали 29 мусульманских делегатов, из которых 18 имели право решающего, а 11 - совещательного голоса), что само по себе было полуопалой, и 25 мая 1923 года, дня, когда татарская газета "Эшче", издававшаяся в Москве, начала прямую атаку на него.

Как свидетельствует Троцкий, арест Султан-Галиева был произведен по личному указанию Сталина. Он признал свои ошибки и дал слово не повторять их.

Л.Троцкий в своей книге "Сталин" (французское издание), Париж, 1948, пишет: "Каменев мне сказал однажды: "Вы помните арест в 1923 году Султан-Галиева, бывшего председателя Татарского наркома? Это был первый арест видного члена партии, произведенный по личному указанию Сталина. К сожалению, я и Зиновьев дали тогда на это свое согласие". Жакуп Чанышев в статье "Разгром султангалиевщины" (на татарском языке) отмечает, что только полное признание ошибок и обещание исправиться спасли Султан-Галиева от смертной казни. Отвечая на нападки критиков ареста Султан-Галиева, Орджоникидзе заявил: "Некоторые товарищи напоминают, что во время боев в Казани Султан-Галиев сражался на нашей стороне и даже организовал части, оказывавшие сопротивление Колчаку. Но этот единичный факт ничего не означает. Все просвещенные и прогрессивные мусульмане понимали, что Колчак был угрозой их чаяниям. Вот почему они примкнули к нам, но это не значит, что они были коммунистами; они были лишь попутчиками".

Факт ареста был предан огласке только на четвертой конференции ЦК РКП(б) республиканских и областных ответработников, которая, похоже, проходила бурно, судя по тому, что некоторые товарищи отказывались принять официальную версию и предприняли оказавшиеся напрасными попытки спасти Султан-Галиева, указывая на его революционные заслуги. Хотя Султан-Галиев через некоторое время был освобожден, он был исключен из партии, и ЦК потребовал от его бывших единомышленников прекращения всяких контактов с ним.

Опала Султан-Галиева является одним из этапов в истории Российской коммунистической партии: она отметила раскол между Сталиным и мусульманскими коммунистами, которые возлагали надежды на октябрьскую революцию, полагая, что она откроет путь к осуществлению их национальных чаяний. Это были первый арест и первое исключение из партии коммуниста-руководителя нерусского происхождения по таким мотивам, и это громкое дело, разразившееся после двенадцатого съезда российской компартии, на котором национальным проблемам было уделено такое большое значение, обозначило начало длительного наступления Сталина на национал-коммунистов.

Осуждение Султан-Галиева обретает символическое значение. В его лице были осуждены все отклонения пантюркистского и панисламистского толка в прошлом и будущем. Заявление Куйбышева на четвертой конференции тому является подтверждением: "Фирдевс и некоторые товарищи считают неправильным использование выражения "султангалиевщина" для обозначения уклонизма. Они пытаются таким образом заставить забыть причину, по которой созвана данная конференция. Они утверждают, что Султан-Галиев всегда работал в партии, не совершал преступлений, что он только состоял во вполне законной переписке с другими товарищами, а сейчас он споткнулся. Такое упрощенное понимание проблемы превратило бы ее рассмотрение в нечто бесполезное. К сожалению, падение Султан-Галиева вызвано не просто психологическими причинами или внутренними психологическими законами, которые вдруг превратили члена партии в "преступника". Вся эта история - типичный феномен, который предстоит серьезно изучить и которому необходимо дать соответствующую оценку... Переход Султан-Галиева в стан оппозиции был подготовлен серией фактов, которые стали очевидны для нашей партии в зеркале русской реальности".

Литературные источники, использованные в главе:
"Правда Востока" (Ташкент), 18-12-1934, а также 16-12-1934 (статья озаглавлена "Страница предательства").
Стенографический отчет девятой областной конференции татарской организации РКП(б), Казань, 1924.
М.Скрипник, "Стати и промови" (на украинском языке),
II, 2-я часть, Харьков,
R.Pipes, The Formation of the Soviet Union.
Доклад Разумова на собрании партийного актива Казанской области 12-10-1929, "Коntr-Rivоlutsiоn Soltangaliefcelkke Karsy"

Бахыт САДЫКОВА (перевод),
Махамбет АУЕЗОВ (комментарий)
Продолжение, пожалуйста, в следующем номере

25 ноября 2005 г. № 45 (673)