4 декабря - ровно 25 лет, как был убит Султан Ибраимов

Азербайджанцы говорят: "Адам нашукюр олмаз". Это означает: если у тебя произошло несчастье, не гневи Бога вечной скорбью, благодари его за то, что он уберег тебя от большего несчастья... Убийцы не оставляют в живых свидетелей преступления. Киллеры - тем более. По всем их законам Реве Касымовне Тельтаевой - супруге председателя Совета Министров Киргизской ССР, и их внуку - крохе Айбеку - не надлежало оставаться в живых в ту декабрьскую ночь в правительственной резиденции на Иссыккуле, когда по-снайперски точным выстрелом в висок был убит Султан Ибраимов. Но Бог уберег их. Наверное, для того, чтобы было кому растить трех еще не совсем взрослых дочерей и сына-школьника. Вместо двух крыльев одной большой птицы, которую составляли вместе Рева Касымовна и Султан Ибраимович, должно было остаться хотя бы одно. Иначе это было бы величайшей несправедливостью по отношению к светлому человеку, обожавшему жизнь, людей, работу во имя этих людей и с непогрешимостью святого создававшего для них новый мир, орошая все новые и новые земли - под хлопок, зерно, свеклу, строя водохранилища, каналы, прокладывая дороги на фермы, отгоны, заполночь возвращаясь домой усталым и пыльным от езды по полям, пастбищам и зимовьям, но не растратившим нежности, которой хватало, чтобы ее ощущали каждой клеточкой все в большой семье Ибраимовых.

> Сын Султана Ибраимовича Эрмек месяц назад стал заместителем руководителя администрации Президента, заведующим отделом внешней политики. До этого был помощником Президента - шефом службы протокола, а еще раньше работал в штаб-квартире ОЭС в Тегеране.

Султан Ибраимович хотел, чтобы Эрмек выучился на дипломата, но сын стал гидромелиоратором, потому что им был отец. Однако судьба распорядилась так, что в конце концов он стал дипломатом.

- Эрмек, ваша сестра Гульмира в книге "Султан Ибраимов" продолжает начатые диалоги с отцом, проговаривает недосказанное им. Вы согласны со всем, что написала она?

- Книга Гульмиры, строго говоря, не биографическое, а, скорее всего, художественное произведение. Каждый из нас, детей, имеет право на свое видение и оценку отца. Но я с глубоким уважением отношусь ко всему, что создала Гульмира.

- Что вы сейчас думаете о гибели отца: кому и зачем понадобилось устранять его?

- Прошу воспринимать то, что скажу, как сугубо личную точку зрения. Я далек от мысли согласиться с результатами официального расследования, равно как и с предположением, что реально заинтересованные в устранении отца люди - заказчики, выражаясь современным языком, - находились в Кыргызстане. Да, отец с его растущим авторитетом представлял серьезную конкуренцию руководству республики, но в условиях тогдашнего Союза никто бы из местных не осмелился пойти на такой шаг... Мама не раз вспоминала, как отец подверг жесткой критике с союзной трибуны одного из министров СССР. Это было громом среди ясного неба: какой-то секретарь из далекой Киргизии посмел указывать Центру.

К концу 70-х в рядах КПСС появились люди, которые видели и осознавали губительность происходящих в руководстве страной, экономикой процессов. Отец, например, не раз выступал против наращивания Госпланом объемов заготовок хлопка, утверждая, что без прироста орошаемых земель это невозможно, иначе отрасль впоследствии будет деградировать (что и произошло потом). Наиболее передовая часть общества была недовольна тем, что карьерный рост в стране был возможен только при условии, если ты коммунист. Эти люди понимали: "Так, как мы живем, уже нельзя. Необходимы реформы". Мысленно к отцу потянулись люди из разных концов страны

... Помню, как отец вернулся с похорон Машерова: никогда не видел его таким расстроенным. Вечером мы вышли пройтись по городу, я спросил его, случайной ли была та автокатастрофа, в которой погиб первый секретарь Белорусии? Помолчав долго, он ответил: "Боюсь, что нет".

- Каким вам запомнился отец?

- Главное ощущение - надежность, которую он излучал. Такое чувство, что это был не столько отец, сколько друг. За всю жизнь он всего 2-3 раза прикрикнул на меня и ни разу не поднял руку. Кстати, не помню, чтобы и мама хоть раз отшлепала нас.

... Отец растил нас на доверии, а если возникали вопросы, мы умели понять друг друга. Он учил нас держать слово. Сегодня я далеко уже не юноша, но до сих пор мысленно обращаюсь к отцу, чтобы перекликнуться с ним, посоветоваться.

- Гульмира приводит в книге текст послания, которое отец мысленно направлял сыну-подростку, готовясь к разговору с ним: "... Не живи на полусогнутых, хотя это для многих легче, ... берегись подхалимов, тот, кто льстит тебе, прячет нож за спиной...".

Вы думаете, отец хотел сказать вам именно это?

- Не думаю, что именно это, но то, что отец собирался серьезно поговорить со мной, очевидно. Видимо, я дал повод. Но, вероятно, отец счел, что 15 лет - это не тот возраст, когда готовы воспринять такой разговор, и поэтому он не состоялся. Это я теперь понимаю, с высоты своих сорока лет.

- Что бы вы хотели перенять у отца?

- Сложный вопрос: с разбегу не ответишь. Меня всегда поражала его внутренняя культура: он с одинаковым уважением относился и к дехканину, и к первому секретарю, умел слушать и проникаться. У него были сумасшедшая работоспособность и абсолютная преданность делу. Это те черты, которые вызывают у меня наибольшее уважение.

- Как чувствует себя сейчас ваша мама?

- Она удивительный человек. После смерти мужа практически приняла на себя весь удар, включая трансформацию, произошедшую со вчерашними коллегами отца: коммунисты оказались не очень-то деликатными и быстро забыли, что ее муж был председателем Совмина. Позже один из секретарей ЦК Компартии пришел просить у нее на коленях прощения. Помню, мы просто попросили его уйти.

- Как обычно проходит в вашей семье 4 декабря?

- В силу своей профессии в этот день мне нередко доводится быть далеко от дома. Особенно в последние 10 лет. Но мы обязательно поминаем отца. Звоним маме, а если находимся в Бишкеке, ездим к отцу - поздороваться.

- Убийство вашего отца было первым и долго оставалось единственным в СССР...

- Первым - после убийства в 36-м Сергея Мироновича Кирова. Так сказали кагэбэшники из Москвы, расследовавшие дело об убийстве отца.

- Как вы отнеслись к тому, что произошло 24 марта?

- За два дня до этого я как раз приехал в Бишкек в отпуск. Из-за долгого отсутствия на родине показалось, что настроения людей, политическую ситуацию отделяет от того, что было прежде, огромная пропасть. Кстати, о событиях 24-го у нас был разговор с очень высокопоставленным пакистанским дипломатом. Он сказал, что вместе со своим народом пережил много катаклизмов, поэтому с большим уважением относится к Кыргызстану, который в очень сложном положении проявил мудрость и сдержанность: не дал ввергнуть себя в гражданскую войну, не пошел на чьем-то поводу, а сделал свой выбор.

- Как, вы думаете, отец отнесся бы к событиям 24 марта?

- Вопрос настолько сложный, что я не готов на него ответить. Наверное, ему было бы больно увидеть, в каком положении находится народ. За последние годы потеряно много хорошего, что было достигнуто предыдущими поколениями: в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве...

- За прошедшие после 24-го месяцы мы приблизились к тому, о чем мечтал ваш отец в 80-м?

- Он хотел перемен, но, конечно, ни в одном сне ему не могло бы привидеться, что реформы, начатые Горбачевым, зайдут так далеко, что СССР распадется и произойдет смена формаций. Он верил в социалистическое будущее.

- Вы краешком своей биографии захватили советские годы. Развал СССР был ошибкой?

- По этому поводу Виктор Степанович Черномырдин в свое время очень хорошо сказал, что только человек, у которого нет сердца, может не сожалеть о развале, но у того, кто мечтает о восстановлении Союза, нет головы... Да, есть ностальгия, но возврата нет, и надо думать о том, какую страну мы оставим детям.

- Что вы думаете по поводу инициативы Байболова по созданию Союза демократических сил, которую он обосновывает тем, что новая власть не оправдала ожиданий?

- Как-то очень быстро у нас делаются выводы. Могу отметить только то, что на все нужно время. А что касается рождения новой организации, что ж, мы живем в демократической стране, каждый имеет право на волеизъявление. Кажется, Джефферсон, один из основателей Америки, сказал очень верную фразу, которая звучала примерно так: "Я не разделяю вашу точку зрения, но я сделаю все, чтобы вы имели возможность выразить ее".

- Несмотря на заверения Бакиева буквально с первых дней революции, что увольнений ради увольнения не будет, мы весну-лето-осень были свидетелями кадровой карусели (почти в каждом номере "СК" - как минимум три сообщения о назначениях). Вопрос как к заместителю руководителя администрации: что движет ее сегодняшней кадровой политикой?

- Встречный вопрос: главный редактор вашей газеты сменился?

- Нет.

- Вот из этого и исходите. Все перемещения диктуются необходимостью. Что касается дипломатического поприща, могу сказать: все люди, назначенные сюда за последние месяцы, профессионалы высокого класса, многие работают на дипломатической службе со дня основания. В Китай, Эмираты получили назначение карьерные дипломаты (так мы называем профессионалов), послом в Таджикистан уезжает бывший заместитель руководителя нашего отдела, ему на смену также пришел карьерный дипломат. Дипломатическая служба как бы получила второе дыхание. По крайней мере, у молодых сотрудников появился стимул делать карьеру. Прежде столь высокого доверия и весомой поддержки со стороны высшего руководства мы не ощущали: за последние 15 лет из нашей среды не так уж много карьерных дипломатов доросли до послов.

- Какие задачи вы ставите перед собой как дипломат?

- Хочу, чтобы наша страна была достойно представлена на международной арене, чтобы она была прогнозируема, чтобы политические решения принимались выверенно, с учетом национальных интересов. Ну и, разумеется, чтобы при назначении высокопоставленных дипломатов по-прежнему упор делался на профессионалов. Это непростая служба. Как говорил один из моих преподавателей в Дипакадемии России: для того чтобы стать дипломатом, надо пройти как минимум три загранкомандировки, а это примерно 15 лет.

- У вас есть сын?

- Двое.

- Вы составили для них свое послание?

- Нет. Если честно, справляюсь с ними с трудом. Но, думаю, все еще впереди.

К. АСКЕРОВА.

Р. S. В материале использованы выдержки из книги Гульмиры Ибраимовой "Султан Ибраимов".

"... Солнечный яркий день. Султан пасет овец. Чтобы лучше видеть их беленькие шубки, взобрался на огромный камень, лежавший на высоком откосе.

... Говорить с собой было скучновато. Поэтому он говорил, обращаясь к солнцу, которое улыбалось и гладило его по обветренным щекам, ... к высокому небу, ... к синим далям...

Слушайте вы, все!

Я, Султан, сын Ибраима, орошу все пустыни моей земли!

Я, Султан, сын Ибраима, построю на этой земле водохранилища и электростанции, больницы и школы, дома и театры, мосты и дороги, заводы и фабрики!

Я, Султан, сын Ибраима, дам людям работу, свет и будущее!

Я, Султан, сын Ибраима, сделаю мир лучше, добрее и светлее...".

"... И опять телефонограмма о рождении ребенка застала его в дороге.

Сын!

Султан ехал в кузове большегрузного грузовика по бескрайней степи Кенес-Анархая, и ветер бил ему в лицо. Султан кричал от восторга, и лишь ветер слышал радостный крик отца.

У Султана Ибраимовича в дороге был с собой транзистор.

- А сейчас слушайте песню Эрмека Серкебаева, - сказал приятный голос дикторши...

- Мой Кыргызстан, я люблю тебя! А сына назову Эрмеком, по имени того, кто первый вместе со мной услышал эту добрую весть, - сказал сам себе Султан Ибраимович". "... В Советском Союзе политических убийств не бывает. Машеров погиб из-за плохой реакции водителя в банальном дорожно-транспортном происшествии. Султан Ибраимович - от рук шизанутого молодца, маньяка-одиночки".

2.12.2005