Прошедшая в ноябре с.г. в Тегеране 13-я международная конференция по Центральной Азии и Кавказу (тема форума - "Региональное развитие: взаимодействие и столкновение стратегий"), собравшая представителей 22 государств (в том числе России, США, Германии, Японии, КНР, Турции, Индии) и ставшая трибуной для выступления представителей руководящего звена Ирана (зачитано обращение президента М. Ахмадинежада, выступили глава МИД М. Моттаки и секретарь ВСНБ А. Лариджани), позволила расставить новые акценты в региональной стратегии ИРИ в регионе Центральной Азии и Кавказа.

Первое. Новое иранское руководство во главе с президентом М. Ахмадинежадом, очевидно, пока не готово окончательно сформулировать новые приоритеты своей центральноазиатской и закавказской политики.
> Переключившись на исламские государства региона, Тегеран оставил в некоем "вакууме" отношения с соседними государствами СНГ. Понятно, что важность этих государств в региональной политике неоконсерваторов не вызывает сомнения, однако конкретные механизмы сотрудничества пока находятся в разработке (например, следует ли усилить критику в адрес Азербайджана и Грузии за их сотрудничество с НАТО или продолжать взаимодействовать с ними в прагматичном ключе на энергетическом, транспортном, торговом поле?)

Второе. Уже сейчас очевидно (конференция в Тегеране стала наглядной иллюстрацией этого), что проблематика дальнейшего распространения "цветных революций" на пространстве СНГ в контексте их влияния на региональную обстановку будет значиться в числе актуальных тем повестки дня Тегерана. Иранская сторона намерена предпринять серьезные усилия, направленные против этого процесса. В этой связи иранская дипломатия готова к фундаментальному изучению социальных элементов и политического базиса данного феномена для разработки эффективных рычагов противодействия.

Третье. Одним из фундаментальных постулатов внешнеполитической стратегии ИРИ в Закавказье и Центральной Азии станет недопустимость вмешательства внешних игроков (прежде всего США) во внутренние дела региона, что де-факто уже происходит. Этот тезис в наибольшей степени относится к региону Каспийского бассейна, где Иран отстаивает свои позиции в вопросах определения правового статуса данного водоема. При этом иранская сторона заведомо исходит из того, что любые внешние решения и действия, предлагаемые со стороны внерегиональных игроков, неизбежно приведут к отрицательным последствиям, а именно: нанесут вред региональному сотрудничеству, подорвут взаимное доверие, создадут дополнительные проблемы народам региона. Президент ИРИ убежден, что "крупные державы преследуют собственные интересы в регионе и им нет дела до остальных стран". Соответственно, делается вывод, что стратегии внешних сил "противостоят национальным и региональным планам развития". М. Ахмадинежад также озвучил позицию Тегерана по каспийской проблематике: Иран считает, что все вопросы, касающиеся Каспия, расположенного "в сердце региона", должны решаться "совместными усилиями прибрежных государств", чтобы "не попирались абсолютные права каждого из них".

Четвертое. Иран "с дружественных позиций" относится к соседним государствам Центральной Азии и Кавказа и твердо верит в установление в регионе мирного совместного сосуществования. При этом важными аспектами этого сосуществования являются, по мысли иранского президента, укрепление стабильности и безопасности в регионе. Этим вопросам иранские неоконсерваторы будут уделять повышенное внимание, особенно в контексте разработки механизмов совместного противостояния терроризму, экстремизму, наркотрафику и контрабанде. В данном контексте Тегеран стремится наращивать взаимодействие в рамках многосторонних структур, таких как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), в которой Иран имеет статус наблюдателя и через которую получает возможность взаимодействовать с многосторонними объединениями СНГ (ОДКБ, ЕврАзЕС).

Пятое. Главным залогом успешного развития стран региона иранская сторона считает поиск внутренних ресурсов на цели политического, социально-экономического, культурного развития Центральной Азии и Кавказа, что позволит увеличить степень взаимной интеграции и выйти на новый уровень формирования региональной системы безопасности. Для решения этой задачи, считает иранское руководство, необходимо преодолеть три основные угрозы: вмешательство внерегионалов, терроризм и наркотрафик. При этом глава внешнеполитического ведомства ИРИ М. Моттаки видит в искоренении корней и источников терроризма панацею от многих бед в регионе. Выступая на конференции, он заявил, что международный терроризм является "самой большой угрозой для системы международных отношений и всего человечества".

Шестое. Новое иранское руководство непременно подчеркивает "важный статус" Тегерана в регионе в существующих геополитических и геоэкономических реалиях. Этот тезис, безусловно, распространяется и на регионы Центральной Азии и Кавказа. Так, секретарь ВСНБ ИРИ А. Лариджани в довольно откровенном ключе заявил, что большинство соседствующих с Ираном государств рассматриваются им в качестве "практических союзников", связанных с ним общими геополитическими интересами.

Седьмое. Особое место в региональной политике Ирана в Закавказье и Центральной Азии будет уделено укреплению регионального экономического сотрудничества. Приоритетом здесь по-прежнему будут считаться такие сферы, как транспорт, энергетика, торговля, а также экология (последняя - с привязкой к Каспию). Иранская сторона считает низкими нынешние темпы региональной экономической интеграции, объясняя это вмешательством США в дела региона и их "односторонними подходами" в отношении государств Центральной Азии и Кавказа.

Восьмое. Дополнительным фактором решения существующих региональных проблем, по мнению президента ИРИ М. Ахмадинежада, является создание некоей "основы сотрудничества" на базе культурно-исторической, географической, этнической и экономической общности стран региона.

В целом, итоги 13-й международной конференции по Центральной Азии и Кавказу позволяют говорить о готовности президента М. Ахмадинежада и его новой команды сохранить в этих регионах на данном этапе базовые элементы региональной стратегии, выработанной в бытность реформаторского правительства С.М. Хатами. Это означает, что Тегеран продолжит в практическом и прагматичном ключе обсуждать наиболее актуальные проблемы регионального развития, призывая страны региона к активизации сотрудничества, особенно в области экономики, культуры и сферы безопасности. Символичным стало вынесение на первый план конференции темы "цветных революций" на пространстве СНГ вкупе с заявлениями иранской стороны о недопустимости дальнейшего вмешательства американцев в дела региона, особенно применительно к Каспийскому бассейну. Ясно одно: ужесточение в среднесрочной или долгосрочной перспективе курса М. Ахмадинежада в отношении государств Центральной Азии и Кавказа не исключено, но это будет зависеть от определенных обстоятельств, связанных с дальнейшим развитием ситуации в регионе и вокруг него, а конкретно - от последующих шагов американской администрации в этом секторе пространства СНГ. При этом очевидно, что негативная реакция Ирана будет носить "точечный характер" применительно к "провинившемуся" государству региона, позволившему себе "лишнее" в контактах с американцами. До тех пор, однако, пока интеграция стран региона в натовские структуры будет носить вялотекущий характер, Тегеран не собирается проявлять на этом треке большой активности и намерен сконцентрироваться на получении максимальных экономических дивидендов от взаимодействия со странами Центральной Азии и Закавказья. В любом случае, как представляется, сохранение преемственности региональной стратегии реформаторов на центральноазиатском и закавказском векторах является неким "тайм-аутом", взятым неоконсерваторами для подготовки новой стратегии. О том, что коррекция курса (пусть и несущественная) последует, свидетельствуют новые вышеозначенные моменты, прорисовавшиеся в ходе выступлений представителей иранского руководства на 13-й международной конференции по Центральной Азии и Кавказу.

А.М.Вартанян

21.12.2005