Жизнь по плану?
Планы на жизнь строят все обычные граждане. Свои планы есть у ведущих бизнес-компаний. Причем существуют одни планы для развитых рынков и совсем другие – для рынков нестабильных. Без планирования не может быть и государства. Оно должно хотя бы немного знать, что будет завтра. Свое планирование – у финансово-промышленных групп, тесно связанных с политикой. Но особенность любого планирования в том, что планы имеют обыкновение не сбываться

Для тех, кто жил в Советском Союзе, само слово "планирование" вызывает весьма печальные ассоциации. С системой планирования напрямую связана самая большая проблема советской экономики – отсутствие гибкости, здравого смысла, и как результат – тотальный дефицит. А начиналось все очень оптимистично. Планирование экономики казалось идеальным средством борьбы с недостатками рыночной стихии. А феноменальные успехи проведенной по плану в тридцатых годах индустриализации экономики СССР вызывали удивление и даже стремление к подражанию. Правда, никто не задавался вопросом, что в угоду плану и результату были брошены все ресурсы страны, что общество лишили всего – собственности, зачастую смысла жизни – ради Днепрогэса и Беломорско-Балтийского канала. В итоге резко упала эффективность работы системы в целом и широких народных масс в частности, лишенных всяких стимулов к труду. Но Советская империя смогла продемонстрировать свою мощь в годы Второй мировой войны, когда, напрягая все ресурсы и не считаясь с потерями, добилась превосходства над правильно организованной германской машиной. Цена вопроса тогда никого просто не интересовала.

Но именно тогда, после победы в войне, советская система планирования всего и вся стала давать сбои. Например, именно во время войны, в 1943 году, началось строительство Карагандинского металлургического комбината. Строительство было начато, в том числе и под впечатлением от разгрома советских войск в 1941–42 годах, когда немцы вышли к Москве и Волге. Тогда было потеряно сразу несколько металлургических заводов, и чтобы обеспечить тылы на будущее, было решено построить запасную площадку в Темиртау вдали от европейских фронтов Второй мировой войны. Вообще главной проблемой советского планового хозяйства было то, что оно весь послевоенный период готовилось к новой широкомасштабной войне и все планирование экономики было подчинено мобилизационной логике.

Для этого у нас в степном Казахстане размещали производство военно-морских вооружений, строили десятки закрытых городов с уклоном в оборону. Теперь об оборонном машиностроительном потенциале тех лет ностальгирует наша интеллигенция и бывший кандидат в президенты Туякбай. А так как войны все не было, то советское руководство не смогло объяснить своим гражданам, зачем нужно настолько напрягать все силы общества и ограничивать его потребление. В конце концов общественное терпение лопнуло, и тогда выяснилось, что советский колосс оказался на глиняных ногах.

И тогда настало время вопросов. К примеру, выяснилось, что у Карагандинского металлургического комбината нет рынка сбыта внутри Казахстана. Всего около трех процентов продукции могло быть потреблено в новой рыночной экономике. Более того, не оказалось полноценных рынков сбыта у металлургических заводов ни в России, ни на Украине. Оно и понятно – не нужно строить тысячи танков и обслуживать военную экономику. Но самое любопытное открытие было сделано в связи с эпопеей освоения целинных и залежных земель. Сегодня российский министр сельского хозяйства Гордеев говорит о том, что в его стране образовался постоянный излишек зерна в 13–15 млн. тонн. Это примерный объем современного производства зерна в Казахстане, так же испытывающем ныне проблемы с поиском рынков сбыта. И это при том, что рыночные отношения в российском селе, мягко скажем, еще далеки от совершенства. В свое время целину осваивали с целью накормить страну. А оказалось, что достаточно было просто разрешить немного рынка в стране, где сосредоточены 20 процентов мировых черноземов. И не нужно было никаких плановых подвигов на целине.

После распада СССР невольной жертвой Госплана бывшей империи стал соседний с нами Узбекистан.
> Большая часть проблем этой страны во многом связана с тем, что ее президент Ислам Каримов с 1965 года работал в госплановской системе и именно оттуда он перешел на работу сначала в ЦК компартии Узбекистана, а затем стал его президентом. Специфические взгляды на жизнь типичного советского плановика привели к тому, что наши южные соседи фактически продолжают жить в советской экономике, правда, без коммунистической идеологии.

В свою очередь рыночная экономика, основанная на конкуренции, создает совершенно новую реальность. Она начинает ориентироваться на потребление и активное накопление богатства. В специфических условиях распада социалистического государства это связано зачастую с грабительским первоначальным накоплением капитала. Но все же в рыночных условиях большей части общества проще удовлетворять свои насущные потребности. Над ним не стоит мощь государства, которое ради абстрактных, но в то же время глобальных целей изымает из экономики и из жизни людей все, что только можно.

Но научиться жить и выживать в условиях рынка тоже непросто. Особенно в самом начале пути. Жестокость первоначального исторического капитализма общеизвестна. Например, в колыбели современной капиталистической системы Англии жертвами его становления были сотни тысяч крестьян. Это называлось политикой огораживания, когда массы крестьян изгонялись из своих домов ради того, чтобы освободить место для отар овец, шерсть которых была нужна для английской текстильной промышленности, продукция которой завоевывала мировые рынки. В свою очередь государство в рамках закона о бродяжничестве вешало изгнанных с земель крестьян и продавало в рабство в Новый Свет. Плюс ко всему многие самые респектабельные английские капиталы зарабатывались на пиратстве и грабеже колоний.

Тех, кто смог добиться реального успеха в рыночных условиях после распада СССР, не так много, но они прошли жесткий естественный отбор. Фактически это золотой фонд Казахстана, локомотив его экономики, люди, которые смогут выжить в любых самых рыночных условиях. Им система планирования была не нужна, более того, она вызывала у них аллергию. Но времена меняются. Рынок устоялся, и теперь вместо государственного планирования приходит время планирования для частных компаний и физических лиц. Вместо больших планов по строительству "Днепрогэсов" наступает время построения множества планов небольших, даже мелких, но ценность их для экономики гораздо выше. Не говоря уже о комфорте жизни в обществе, где эти планы реализуются. Вообще одним из главных отличий советской экономики от ее рыночного антипода является планирование исходя из потребностей государства. В то время как в рыночных условиях планирование происходит от общественного потребления.

Компании планируют свою деятельность в зависимости от состояния потребительских рынков, от того, смогут ли они продать свои товары или услуги. Люди планируют свою жизнь исходя из роста своих возможностей по удовлетворению своих потребностей. Все вместе они двигают экономику. Задача государства при этом обеспечить стабильные условия и самое главное правила игры.

Наиболее серьезным преимуществом Казахстана среди других стран бывшего СССР в процессе изменения жизни общества из социализма в капитализм как раз и было минимальное вмешательство государства в общественную жизнь и в экономику. Мы как-то сразу отказались от планового хозяйства. Комфорт жизни в том или ином государстве как раз и зависит от того, насколько мешают друг другу жить государство и общество. В этой связи у нас в Казахстане комфортная среда обитания. И что самое ценное – очень маловероятно, что у нас когда-то у кого-то из политиков появится желание создать новый Госплан и опять планировать все в нашей жизни. Для этого они слишком хорошо себя чувствуют. Сейчас их беспокоит другая задача – повысить число проектов, финансируемых из бюджета. Правда, планируют они не очень хорошо. Вот, к примеру, вице-премьер и одновременно министр индустрии и торговли Сауат Мынбаев 21 ноября на расширенном заседании правительства отметил, что из четырех тысяч и семнадцати кредитных квартир, построенных по программе жилищного строительства, реализовано гражданам только одна тысяча пятьдесят, что составляет 26 проц. В связи с этим принято решение о реализации этих квартир всем категориям граждан. Сразу видно, что спланировано все было без учета потенциального платежеспособного спроса населения. Но ведь дело было не в плане, а в самом процессе строительства за государственные деньги. Хотя по большому счету это неважно. Главное, что с таким интеллектуальным потенциалом наши чиновники никогда не замахнутся на такие проекты, как Днепрогэс или Беломорско-Балтийский канал. Значит, комфортная среда останется на своем месте и мы вместе с ней.

Но планируют чиновники все-таки неважно, даже бывшие, которые ушли в оппозицию. Так, Алихан Байменов еще 4 декабря уверенно говорил о том, что будет второй тур президентских выборов. Следовательно, он планировал получить не два с небольшим процента, а в десятки раз больше. Для управления государством все же нужна большая точность в расчетах или по крайней мере умение сохранить лицо даже при плохой игре.

Без всякого сомнения, лучшие плановики в наших условиях это женщины. Они формируют потребности, толкают вверх потребительский спрос и планируют детей, тем самым демонстрируя уверенность в завтрашнем дне. Значит, все будет хорошо, без запланированных подвигов в стиле барона Мюнхгаузена.

Планы и реалии

Канат Берентаев,
кандидат экономических наук, заместитель директора Центра анализа общественных проблем
Основное отличие советской экономики от западной заключалось в том, что на Западе отсутствовало планирование на национальном уровне. И в этом смысле наработки СССР оказались достаточно эффективными. Следует отметить, что в свое время опыт планирования национальной экономики переняли у СССР Япония, Южная Корея, Франция, Западная Германия. Другое дело, что в советской системе планирование было директивным (обязательным для исполнения), а в рыночных странах оно называлось индикативным, то есть давало ориентиры предпринимателям, в каком направлении развивается государство. Важно четко разделять эти два понятия. Если рассматривать планирование на уровне крупных фирм и транснациональных корпораций, то там оно, как правило, твердое и директивное – еще жестче, чем было в СССР. (Кстати, многие ТНК превосходят по своему капиталу большинство стран мира). Индикативное планирование чаще представляет вмешательство государства в экономический процесс на макроуровне для определенной его корректировки. Обычно оно преследует определенные цели: обеспечить макроэкономическую стабильность, низкий уровень инфляции, занятость.

Должен сказать, что либеральная экономическая концепция строительства рынка, которая в прошлом десятилетии была распространена в СНГ и в Казахстане, фактически себя изжила. Сейчас более перспективным становится выход на так называемые "градуалистские" модели развития, в которых стабилизирующая роль государства усиливается. Известно, что в Южной Корее выполнено уже более десяти пятилетних планов. В Японии работает 14 национальных экономических программ. Принятые в Казахстане макроэкономические планы, в частности экономический блок программы "Казахстан-2030", также можно считать отражением современного подхода к стратегическому планированию. Как вы помните, в начале реформ планирование у нас почти полностью отвергалось. И это было оправданным в условиях гиперинфляции ранних девяностых годов. Но сегодня необходим другой подход.

После 1996 года, когда в стране наступила макроэкономическая стабилизация, Казахстан показал многим другим странам СНГ пример создания национальных экономических программ в условиях свободного рынка. В то время как одни бывшие совреспублики полностью отказались от регулирования, а Узбекистан и Белоруссия сохранили в неизменном виде старую советскую систему, у нас появилась система перспективного планирования макропоказателей. Если взять за основу программу "Казахстан-2030", очертившую общие цели развития Казахстана, то для ее реализации стали разрабатывать долгосрочные (десятилетние) индикативные планы, среднесрочные пятилетние и текущие – годовые. Сейчас существуют трехлетние бюджетные программы, программы приоритетного развития отраслей (например, Стратегия индустриально-инновационного развития). Таким образом, в стране уже работает система плановых документов, которые дают ориентиры общего развития экономики. Преимущество ее – в возможности оценивать и при необходимости корректировать развитие экономики. Например, существует государственная программа по жилищной ипотеке, исходя из которой производители стройматериалов примерно могут ориентироваться, сколько в ближайший год потребуется цемента, асбеста и прочего. Значит, не будет перепроизводства или других нежелательных для экономики моментов. Имея цельные макропрогнозы и программы по отраслям и регионам, можно без принуждения участников рынка, какое имело место в советское время, балансировать его, в известной степени исключая спонтанные рывки и перекосы.

Другое дело, что механизмы реализации наших планов пока далеки до совершенства, а главное – сами планы разрабатываются на основе все той же либеральной теории, без учета конкретных реалий. Тут есть проблема отсутствия специалистов необходимого класса, особенно на среднем уровне. Например, группа разработчиков финансового-экономического блока состоит из молодых менеджеров, воспитанных западной школой – и они придерживаются сугубо неолиберальной теории. В результате в своей программе они ограничились управлением финансовыми потоками. Когда же дело доходит до конкретных проектов в рамках программы, то оказывается, что механизмов их запуска просто нет. Например, минувшим летом на одном из заседаний правительства был одобрен проект создания нефтехимического кластера на основе Актауского завода пластмасс. Министрам экономики и финансов было дано задание искать инвесторов. Но когда дело дошло до конкретных предложений, выяснилось, что нефтехимический кластер расписан структурно, но в него не заложено финансового обеспечения. Другой пример – бюджетные программы: вопросы материального их обеспечения часто "выпадают", все отдается на откуп тендерным процедурам, правительство же ограничивается только выделением денег и контролем их использования. Программируя только финансовые средства, государство упускает из вида саму систему их освоения, и здесь возникает множество лазеек и возможностей "размывания", увода средств. Есть ли на местах исполнители, техническое обоснование, ресурсы – этим часто никто не интересуется. Неувязки между разными уровнями власти и ведомствами также приводят к неэффективности многих государственных программ. В планировании оказывается важным знание не только финансовых потоков, но и технологий, промышленности регионов, состояния межотраслевых связей, корпоративной ориентированности компаний и многого другого. Замечу, это нужно не для создания каких-то директив, а для элементарного понимания того, что, как и сколько вы планируете для той или иной отрасли в условиях свободного рынка. Эффективный план как раз и отличается глубокой аналитической проработкой предмета.

Конечно, в целом, по моему мнению, казахстанская система планирования сегодня выглядит довольно достойно по сравнению с нашими соседями, она значительно более системна, нежели, например, российская. В то же время главное, что следует понимать сегодня тем, кто разрабатывает новые программы, – либеральная экономическая теория, на которую наши специалисты ориентировались в 1990-е годы, не соответствует сегодняшнему состоянию и уровню развития Казахстана. Если бы не помогли мировые цены на нефть, то годовой рост нашей экономики при таком либеральном подходе не превышал бы 1–2 процентов. Нефть настолько улучшила ситуацию, что уже мало кто задумывается о смене модели экономической политики. А это неправильно.

Султан Акимбеков
Алматы

№24 (160) 14 - 27 декабря 2005