От сумо не зарекайся
Когда Суюныш Худибаев уезжал в Японию, ему было 18 лет и он весил 118 килограммов. Когда Казафузан Тайга смог наконец заехать на несколько дней в Актау, чтобы навестить родителей, ему исполнился 21 год и он весил 150 килограммов ровно.

Почему никому не известный (неизвестный - это у себя в Казахстане, а в Японии-то его хорошо все знают) казахский паренек вернулся на родину с новым именем? Потому что каждого сумотори, профессионального борца сумо, должны звать по-самурайски. Даже если он иностранец.

Правда, тут немножечко ошибка вышла. Едва Суюныш начал говорить по-японски, тренер его спросил:

- У тебя во дворе, среди пацанов, какая кличка была?

- "Тяга"!

Похоже, тренер не совсем понял и переиначил детское прозвище как "Тайга". Казафузан Тайга. Или просто - Казафузан. Три иероглифа - "ветер", "топор", "гора". Вроде бы вместе взятые они означают "казахстанец".

Впрочем, начнем по порядку. Сначала была идея. Идея сумо.

сумо сойти

У казахстанского сумо, как и у марксизма, есть три источника. Это два спортивных чиновника (в данном контексте просьба - слово "чиновник" ругательством не считать) - Баглан Идрисов и Ренат Багаутдинов - и заслуженный тренер национальной сборной Республики Казахстан по вольной борьбе Олег Ушанов.

И три составных части тоже были - огромный тренерский опыт, обширные связи в мире спорта и непонятное, абсурдное, но тем не менее жгучее желание развивать сумо в родной стране.

Теперь о том, чего не было и нет: не было денег, не было зала для тренировок, не было понимания, не было и нет никакой государственной поддержки. Но всегда были богатыри, борцы-вольники. В том числе и Суюныш.

Суюныш приехал из Актау учиться в школе олимпийского резерва, в десятом классе. Весил мальчонка за стольник. Его стиль Олегу Ушанову нравился - пластичный, гибкий, но в то же время взрывной. Да и парень хороший, добросовестный.

Год прошел. Суюныш доборолся до мастера спорта. Мальчик уже за сто десять. Причем было видно, что, заматерев, он будет весить гораздо больше. Что делать?

Семь бед - один ответ. Надо отправляться в Осаку, на чемпионат мира по сумо среди молодежи 2001 года. Как уезжали? Да как всегда.

Баглан Идрисов "тряс" спонсоров, Ушанов - бывших учеников ("О чем речь, Олег Жанович! Как это я не помогу своему тренеру!"). Кстати подоспел тренерский бонус за подготовленного призера чемпионата мира, и его употребили туда же. В общем, наскребли, поехали. Денег хватило повезти троих, в том числе и Суюныша.

Результат был более чем замечательным. Первое место заняла команда основоположников сумо, второй была Россия, третьим - Казахстан. Наши на пути к пьедесталу выпихнули за пределы помоста-дохе американцев, немцев, бразильцев, прибалтов, очень сильную команду монголов и проиграли только японцам. С россиянами не встречались.

В 2002-м снова поехали - на чемпионат мира в Акиту, и с тем же результатом. Все наши стали призерами. И Суюныш тоже.

Больше казахстанские сумоисты в Японию не ездили. Их звали, конечно. Но денег не было, и раздобыть нигде не удавалось.

Положение спасла Катрин.

Катрин

Интересно знать, что был в истории Японии период, когда сумо хотели запретить! В стране шла их японская "перестройка" Мейдзи, и на борьбу навешивали ярлык феодального пережитка.

Пришлось пойти на беспрецедентный шаг. Впервые за тысячелетнюю историю в 1870 году на турниры сумо допустили женщин. И тут оказалось, что они - самые ярые болельщицы. И слова им не скажи. Скалка куда как страшнее самурайского меча. Сумо было спасено.

К таким горячим фанаткам богатырского спорта относится и Катрин - американка, уже лет двадцать живущая в Японии и вращающаяся в околосумчатых кругах. Она позвонила в Казахстан, сказала - одного могу пристроить.

Шанс редкий. Школ сумо всего 55, они набирают иностранцев по строгой квоте, да и та остается невыбранной - не хотят плодить конкурентов.

Думали недолго. Поедет Суюныш. Если, конечно, его родители не будут против:

Комнатная жизнь

Школа сумо (по-японски хэя - "комната") совершенно не похожа на европейский спортивный клуб. Это скорее дружина богатырей, разбивших свой табор на безбрежных просторах токийского мегаполиса. Все в одном доме. Здесь они спят, готовят пищу, тренируются. И, как и повсюду в Японии, здесь царит строжайшая иерархия.

Верховодит ояката. Это слово можно перевести как "тренер", "наставник", "родитель": Батяня-комбат, одним словом. Его слово - закон. Как правило, он в прошлом знаменитый борец, вся его жизнь в сумо. Рядом с ним - другие тренеры. Потом идут борцы - их положение, кто кому чистит гуталином гэта и подшивает подворотничок на кимоно, определяется рангом. Они делят и рис, и кров. Своего дома нет. Семьи нет. Женщин нет. Есть сумо. На том и стоят.

За два года и четыре месяца Суюныш впервые смог вырваться на несколько дней и съездить на родину. А между тем он, по нашей армейской терминологии, уже давно не "черпак" и не "шнурок". Самый что ни на есть "дедушка". Кстати, недавно товарищи оказали ему доверие. Выбрали его: Ну как бы это выразить? Скажем, комсоргом группы.

Вообще, в ответ на все пристрастные вопросы о суровой сумошной дедовщине Суюныш лишь улыбается. Да, в других хэя случается. И издеваются, и "строят", и драки бывают. Но если узнает ояката - туши свет. Мало не покажется никому. Ни правому, ни тем более виноватому.

Его же, считает Суюныш, Япония встретила скорее мягко. Тренерская родня возлюбила. К застолью приглашают, на баньку зовут. Трудно было с языком, но вот тут уж никто тебе не поможет:

Вверх по телам павших

Иерархическая структура сумо шестислойная. Чтобы добраться до первого дивизиона и удостоиться чести сразиться с великим чемпионом йокодзуна и знаменитыми мастерами одзеки, надо последовательно пройти их все. Надо побеждать. Выиграв три схватки и одну проиграв, 18-летний Суюныш вышел в дзенокути, шестой дивизион. Все, отныне он профессионал. Выиграв шесть и только одну проиграв, Казафузан пробился в пятый дивизион дзенидан. С тем же результатом он прошел на четвертый уровень, где немного задержался (ведь уровень соперников становится все выше и выше). И наконец вышел в макусита.
> Впереди еще два уровня, богатырей там - не перетолкать. Но внизу уже три. Пройдено больше чем полпути. И все это меньше чем за два с половиной года. Все товарищи, кого Казафузан встретил, придя в хэя, остались позади. Откроем маленькую тайну: ему уже в родной хэя и бороться не с кем. Ходит искать приключения в другие школы, к злым соперникам.

Кстати, прошлым летом в Казахстан приезжала съемочная группа из Японии. Их интересовало абсолютно все, что касалось Казафузана. Нашли Олега Жановича, допросили с пристрастием. Отправились в борцовское общежитие, засняли койку, на которой спал Суюныш, резиновый эспандер, который он тянул, камни, которые борцы бросают на тренировке. Сковородку, на которой они жарят себе картошку, тоже сняли. Поехали в Актау, встретились с родителями. Не упустили ни одной мелочи. Дотошные люди японцы:

Не массой единой

В Японии сумоист - герой, кумир, пример для подражания. Это не только полтора центнера могучего тела, это еще и безупречный "облико морале", и стальной характер, и безграничные терпение и выдержка. Последнее особенно необходимо в общении с публикой. Ну, в Японии это и понятно; идут пионэры -"О!!! Сумо-сан!!!" - салютуют. Подходят японцы, хотят вместе сфотографироваться, просят ребенка на руках подержать. Но ведь и у нас тем более - едва Казафузан вышел из самолета, как вокруг него мгновенно выросла толпа. А в родном Актау так вообще затискали, как гигантского плюшевого медведя. Наш народ, осознанно или нет, обожает сумо. Просто народу сумо не дают.

Сколько у нас казино и прочих вертепов азарта? Как семян в маковой коробочке. А сколько борцовских залов? По пальцам можно пересчитать. График тренировок с семи утра и до полуночи, без единого перерыва и выходных дней. Сумоистам втиснуться некуда, все забито. Каждый день к Ушанову подходят желающие. Родители приводят крупных, не по возрасту крепких детей. Возьмите! Встречаются среди желающих действительно редкие экземпляры, не оскудевает наша земля богатырями. Но Олег Жанович всем отвечает: нет! Простите, но негде, не получится:

Успеть бы:

Сумо обязательно станет олимпийским видом спорта. Сумо обречено быть олимпийским видом спорта из-за своей зрелищности, азартности, динамичности. Сумо у японцев экспроприируют для широкого использования во всепланетном масштабе. Да они и сами не против. Японцы почему-то уверены, что все равно удержат пальму первенства. Ну-ну:

Что такое сумо в Казахстане? Три энтузиаста, толпа могучих, но непристроенных богатырей (каждый потенциальный одзеки), бывшие спортсмены, поддерживающие федерацию в меру возможности. Может быть, вернется Казафузан, будет первым в истории казахским ояката. Нет государственной поддержки? Ну что ж, как говорится, суди их бог: Но ведь и частным деньгам нашлось бы достойное, вполне выгодное вложение!

Отчего бы не открыть республиканский клуб сумо? По всем канонам, с дохе, с тренировочным залом, с японским рестораном? Ведь это шоу, это зрелище! Пузатые мира сего (в обоих смыслах этого слова) могли бы прийти, раздеться, выйти на помост, потолкаться. Между собой, со спортсменами. Сделать ставки, наконец. Ведь это не бокс! Ведь крови не будет!

А если открыть специализированный зал? Завтра он откроется, а послезавтра уже будет переполнен, Олег Жанович это гарантирует!

Надо успеть, господа! Александр КАМИНСКИЙ

***

Big boy , don"t cry!
Однажды, еще задолго до того, как Суюныш Худибаев появился на свет, его будущая мама, семнадцатилетняя Бибигуль, смотрела в своем родном Красноводске по телеку хоккейную серию ветеранов СССР - НХЛ. Легендарный Ги Ляфлер, игравший тогда свой последний матч, снес на вратарской площадке столь же легендарного хоккеиста из советской сборной Бориса Рагулина.

Тот упал как подкошенный и катался по льду, хватаясь за живот, куда, похоже, получил по нечаянности здоровенный удар клюшкой. Бибигуль, тогда еще очень впечатлительная и слезливая барышня, чуть не разрыдалась от жалости к поверженному гиганту. Но тут канадские болельщики выбросили над головами домашнюю заготовку: плакат с надписью "Big boy, don"t cry!", и как бы сразу застыдившись, Рагулин, хоть и с трудом, медленно поднялся на ноги.

В окружении больших мальчиков

Трудно сказать, почему упомянутый эпизод так врезался в память юной особы из казахского рода адай, проживавшей тогда в Туркмении, но вся дальнейшая жизнь ее складывалась, похоже, под знаком этого лозунга канадских болельщиков. А также в тесном окружении больших мальчиков, которые никогда не плачут.

Первым из них стал супруг Нурсултан, стокилограммовый парнишка под метр девяносто ростом. Он отыскал ее на Красноводском машзаводе, куда пришла на летнюю практику смешливая девчонка из местного нефтяного техникума. И сразу покорил ее своими габаритами, успехами на борцовском ковре и подлинно мужской выдержкой и твердостью духа.

Вторым был первенец Суюныш, который поначалу не обещал войти в когорту неплачущих биг боев (родился он хоть и не мелким, но во вполне разумных пределах - 3 кило 100 граммов). Впрочем, плакать он не умел с младых ногтей. И все свои эмоции, от радости до гнева, выражал одним и тем же басовитым и требовательным криком. Второй сынишка Самат размерами пошел в мать. Но твердостью духа в дальнейшем превысил даже отца и младшего братишку. Третий же, годовалый ныне Рахмет, сразу абонировал себе постоянное место в лиге больших мальчуганов, не ведающих слез.

Родился весом в 3600 граммов, а в пять месяцев обогнал по темпам роста даже старшего брата. Тот к этому времени набрал от первоначального веса весьма солидно - более двух кг. А Рахмет добавил свыше трех. И кроме того, бутуз постоянно смеется. Даже когда шлепнется с кровати или стукнется обо что-нибудь. Бибигуль и Нурсултан уже про себя решили: быть ему чемпионом мира по вольной борьбе.

Впрочем, речь тут пойдет главным образом о самом старшем из братьев Худибаевых - Суюныше.

Оклеим квартиру

дипломами

и грамотами

Уже в 12 лет в родном Туркменбаши, как ныне величают Красноводск, он стал грести лопатой спортивные регалии и призы. Причем ухитрился одно время быть чемпионом города сразу по двум видам спорта, достаточно далеким друг от друга: по боксу и вольной борьбе. К тому времени биг бой по имени Суюныш весил уже 85 кг.

И хотя ему крепко доставалось на ринге, борцовском ковре, а также в уличных эскападах, плакать он так и не научился.

- Помню, как-то летом приходит он домой с улицы, - говорит Бибигуль, - какой-то необычно тихий. Быстро прошел в свою комнату и лег. Я заглянула - будто спит. Чего это он вдруг, думаю, днем спать улегся? Подошла к нему, глянула, а у него вся футболка на животе в крови. Что такое? А это он с пацанами соседскими нырял в море со старой заброшенной баржи, ну и напоролся на кусок железа. Так даже врача не позволил мне вызвать. И отцу не велел ничего говорить. Я сама ему рану потихоньку перевязывала и стрептоцидом обрабатывала. У него потом даже шрам на животе остался.

Так я никогда и не увидела, как плачет мой ребенок. Зато сама поплакала немало. Когда после девятого класса везла его в поезде в Алматинский спортивный интернат при спортивном клубе ЦСК. Когда он один, без никого, уехал в Японию на два с половиной года осваивать их национальную борьбу сумо. Пока был там. Сготовлю бешбармак, казы, каурдак, мои мальчики налопаются, а еще много остается. Эх, думаю, был бы Суюныш, он бы все подмел: всегда ведь хорошо кушал.

И сейчас, когда он приехал домой из Токио всего на несколько дней, я его почти не вижу: то с тренерами он, то с друзьями, то вот с отцом на два дня в Бекет-ата уехал. Как тут не плакать. Хотя все это, конечно, тайком. Ведь все эти большие мальчики слез прямо-таки не переносят.

Неплачущий в Японии без языка и хлеба

На спортивном празднике в местном драматическом театре, состоявшемся в самый канун Нового года, мне едва удалось урвать для беседы с Суюнышем Худибаевым несколько минут. Да и то его постоянно дергали: кто хотел пожать ему руку, кто желал напомнить о школьных днях, проведенных вместе, кому невтерпеж было сфотографироваться с первым в истории Казахстана национальным сумоистом. Добродушный колосс в кимоно цветов спортивной школы, где он проходит обучение японской борьбе гигантов, никому не отказывал.

Поэтому как мои вопросы, так и его ответы были предельно лапидарны.

- Что труднее всего было преодолевать в Токио?

- Незнание языка и полное отсутствие хлеба.

- И как?

- Язык изучил. Научился обходиться рисом.

- Каков распорядок дня в школе?

- Жестче, чем в армии. Подъем в шесть. До завтрака четыре часа тренировка. Обед. Свободное время. Потом снова тренировка. В 10 отбой.

- Как с девочками?

- Как и здесь.

- ???

- Никак. Это сильно отвлекает от главной цели.

- Какова она, эта цель?

- Я начал выступать в самом низшем, первом из шести дивизионов сумо. Сейчас - в третьем. Конечная задача - выиграть все дивизионы.

- Не боишься в итоге лишиться нормальной человеческой жизни с семьей и детьми?

- Мне всего 21. Все успею.

- Не собираешься навсегда остаться в Токио, обзавестись женой-японкой?

- Нет, когда выполню свою задачу, обязательно вернусь на родину и в жены возьму казашку.

- Твои нынешние 150 кг не предел? Говорят, в Японии есть один сумоист-россиянин Иванов, у которого 250 килограммов.

- Пределов для увеличения веса нет. Но моя цель не в этом, и дальше 150 я не пойду.

- Кого больше любишь, маму или папу?

- Рахмета (на фото). Он такой славный и так похож на меня. Ему только годик, но уже видно - подрастает чемпион.

* * *

Когда я прощался с Бибигуль и маленьким Рахметом, младший из рода Худибаевых вдруг вцепился мне в волосы и стал изо всех силенок гнуть мою голову к себе. Чемпионская хватка. Его мама надеется, что ему не понадобится, чтобы реализовать себя, уезжать в Японию или еще куда, как Суюнышу. Мне тоже хочется верить в это. Чай, не бедные, чтобы наши палуаны лучшие свои годы и силы отдавали чужой державе. Александр ТОНКОПРЯДЧЕНКО

№244 (15902) от 30 декабря 2005