Высокий энергетический потенциал Ирана по мере роста глобальной взаимозависимости и углубления международной экономической интеграции превращается в один из активных факторов его внешнеполитической стратегии. Ключевым звеном энергетической дипломатии Тегерана является газовая промышленность. В последние годы руководство ИРИ настойчиво дает понять, что в складывающейся на мировом газовом рынке ситуации экономическим интересам Ирана, обладающего крупнейшими запасами природного газа (занимает второе место в мире после России - 21 трлн кубометров, 14% мировых запасов), отвечает налаживание активного многовекторного сотрудничества по ключевым проблемам газового сегмента. Приоритетом нынешнего политического руководства ИРИ является поиск близких позиций с другими гигантами мирового газового рынка (прежде всего с Россией), согласование подходов в контексте проведения согласованной и скоординированной политики на рынке углеводородов. При этом Тегеран твердо отстаивает свои национальные интересы и в прагматичном ключе развивает выгодное газовое сотрудничество на всех направлениях. Дополнительную уверенность иранскому руководству придает тот факт, что Иран благодаря своему географическому и геополитическому положению, имеет существенные транспортные и транзитные преимущества на региональных энергетических рынках.

Все вышесказанное подтверждается динамичными темпами развития газовой промышленности ИРИ. В настоящее время
>Иран ускоренными темпами наращивает мощности национальной газовой промышленности. Ставится задача за ближайшие пять лет повысить долю потребления газа в энергетическом балансе страны с 54 до 69%. Основной упор в развитии отрасли делается на освоение самого крупного в стране газового шельфового месторождения "Южный Парс" (крупнейшего не только в Иране, но и в мире; его разведанные запасы оцениваются в 25 трлн кубометров газа). В его разработке участвуют иностранные компании Samsung Engineering, National Petroleum Construction Co (ОАЭ), TotalFina Elf ENI (Италия), Agip, Statoil, Gas de France, Petronas, Royal Dutch Shell, BHP Petroleum, LASMO, Hyundai Heavy Industries и "Газпром". Разведанные запасы месторождения "Северный Парс" составляют около 1,3 трлн кубометров газа. К числу других наиболее крупных месторождений Ирана относятся континентальные месторождения Нар-Канган, Агхар-Далан, Сархун-е-Ман и Табнак на юге Ирана, месторождение Зирех в провинции Бушехр, месторождение Хома в провинции Фарс и газовый резервуар нефтяного месторождения Хуфф.

Тегеран проводит многовекторную экспортную политику в газовом секторе, направленную на диверсификацию сотрудничества с различными странами в газовой области. Он последовательно добивается увеличения объемов экспорта природного газа. По планам иранского руководства, к 2020 году газовый экспорт ИРИ должен составлять десятую часть совокупного мирового экспорта газа. При этом иранцы стремятся выстраивать экспортную политику в отношении газа с учетом интересов страны на перспективу. Это касается как проектов строительства новых экспортных магистральных трубопроводов, так и проектов, связанных с замещением экспорта нефти поставками за границу продукции переработки природного газа, таких как сжиженный природный газ (LNG), диметиловый эфир (DME), другие жидкие углеводороды, выработанные из природного газа, или экспортом электроэнергии, произведенной на газотурбинных электростанциях. Приоритетными в инвестиционных планах Ирана в развитии газовой промышленности являются проекты создания мощностей по производству и экспорту LNG. Несколько фаз развития газового месторождения "Южный Парс" должны, по замыслу иранцев, к 2010 году обеспечить выход Ирана на бурно развивающийся мировой рынок LNG.

Среди региональных направлений газовой стратегии Ирана можно выделить западное (Турция, европейские рынки), северное (Закавказье и Центральная Азия) и восточное (Пакистан, Индия, Китай, страны ЮВА). С учетом провозглашенной президентом ИРИ М. Ахмадинежадом концепции приоритетности развития отношений "с региональными, прежде всего исламскими странами", а также нарастания конфронтации с Западом по иранской ядерной программе (над Тегераном сегодня реально нависла угроза экономических санкций со стороны Совета Безопасности ООН), перспективы "западного вектора" газовой политики ИРИ (газопровод Иран–Турция с перспективой выхода на европейские рынки) оказываются в зоне высоких политических рисков. В итоге наблюдавшаяся в 2001–2004 гг. активизация контактов между представителями ИРИ и ЕС по вопросам сотрудничества в газовой сфере (наиболее перспективное направление - поставки сжиженного газа, главные партнеры - Италия, Греция) существенно снизилась. Можно предположить, что дальнейшее расширение газового экспорта на этом направлении будет временно приостановлено. Тем более что есть и другой, не менее важный тормозящий фактор: проникновение Ирана на европейский газовый рынок приведет к серьезной конкуренции между иранскими поставщиками и российским "Газпромом", который вряд ли готов уступить свои монопольные позиции в Европе (на сегодня Россия с газопроводом "Голубой поток" и Иран уже фактически являются главными конкурентами на турецком рынке энергоносителей). Новый шаг Ирана в сторону европейского газового рынка в обход России, если он последует, может привести уже к политизации газового вопроса. Поэтому он маловероятен. В перспективе есть еще и другая возможность - организация прогона иранского газа через российскую трубопроводную систему: в такой ситуации в выгоде оказываются все стороны. Но и этот вариант вызывает много вопросов, особенно с точки зрения обеспечения безопасности и политической стабильности проекта на участке маршрута, проходящем через Закавказье. В любом случае, краткосрочные тенденции и прогнозы на сегодня позволяют сделать вывод о том, что пока ситуация вокруг ядерной проблемы ИРИ продолжает оставаться накаленной, дальнейшее расширение "западного вектора" газового экспорта ИРИ вряд ли осуществимо.

В данных условиях на первый план среди газовых приоритетов Ирана выходит сотрудничество со странами Южной и Юго-Восточной Азии, в первую очередь с Китаем и Индией, подкрепляемое справедливыми прогнозами о том, что газовые рынки этих регионов будут расти ускоренными темпами. Таким образом, "восточный вектор" газовой политики ИРИ возведены президентом М. Ахмадинежадом и его командой в ранг "главного приоритета". В этом контексте приобретает особое значение скорейшее согласование трехстороннего проекта газопровода "Иран–Пакистан–Индия". В конце января с.г. в ходе пятого раунда экспертных ирано-пакистанских переговоров (на уровне заместителей министров нефти) стороны согласовали маршруты газопровода, точки пересечения ирано-пакистанской границы, технические характеристики. Иран предлагает определить "респектабельную иностранную компанию" в качестве оператора проекта от начальной стадии разработки газовых месторождений до стадии газовых поставок. По экспертным оценкам, спустя несколько лет экспертных переговоров в двусторонних и трехсторонних форматах стороны наконец реально выходят на подписание рамочного документа о сотрудничестве по газопроводу в феврале–марте 2006 года. Как ожидается, он будет подписан министрами нефти трех стран, а ввод газопровода в эксплуатацию запланирован не раньше 2009 года. Иран, между тем, времени даром не теряет и активно наращивает поставки сжиженного газа (LNG) в государства Южной и Юго-Восточной Азии (прежде всего в Индию).

Прокладка газопровода "Иран–Индия–Пакистан" принесет Тегерану огромные дивиденды, прежде всего политические. Уже сейчас Иран как участник газового проекта косвенно посредничает в урегулировании индо-пакистанских противоречий и повышает, таким образом, свой авторитет в региональном и международном контексте. Примечательно, что начальные переговоры сторон по газопроводу предполагали раздельное осуществление проектов Иран–Пакистан и Иран–Индия. Тогда предполагалось, что газопровод в Индию может быть пущен по морскому дну либо через пакистанскую территорию. Однако оба варианта были признаны нецелесообразными (первый - из-за сложности технической реализации и, соответственно, дороговизны, а второй - из-за высокого политического риска). В результате стороны пришли к тому, что необходим трехсторонний проект, невзирая на натянутость отношений между Исламабадом и Нью-Дели. Здесь умело проявила себя иранская энергетическая дипломатия, заработав множество дополнительных очков. В случае если проект газопровода "Иран–Пакистан–Индия" будет успешно реализован, Тегеран получит еще один весомый политико-экономический козырь, в том числе в своих непростых отношениях с Западом.

"Северный вектор" газовой политики ИРИ, предполагающий налаживание взаимодействия по газу с регионами Закавказья и Центральной Азии, успешно развивается и представляет собой наглядный пример активной и прагматичной экономической политики ИРИ. Этому сотрудничеству благоприятствует дефицит углеводородных ресурсов, особенно в Закавказье. Кроме того, реализация "северного вектора" газового сотрудничества Тегерана на пространстве СНГ идет в русле внешнеполитических приоритетов ИРИ, допускающих использование механизмов экономической экспансии на рынки новых независимых государств с целью распространения политического влияния Тегерана в этом географическом ареале.

В данном контексте в наибольшей степени проявляется многовекторный характер газовой политики Ирана, который независимо от политических предпочтений строит прагматичный энергетический диалог на взаимовыгодной основе со всеми заинтересованными участниками рынка. Примером может служить параллельное сооружение газопроводов по линиям Иран–Армения и Иран–Нахичевань (Азербайджан). Нахичеванский проект был торжественно введен в эксплуатацию в конце 2005 года, а строительство ирано-армянского газопровода (межправительственное соглашение по проекту было подписано в далеком 1992 году) практически завершается, идут финальные переговоры по финансовым аспектам. Протяженность ирано-армянского трубопровода составит 470 км (из которых 110 км на территории Ирана, 360 км - Армении).

Ряд экспертов высказывали мнение, что в перспективе ирано-армянский газопровод может быть расширен до Грузии и использован в качестве транзитной трубы для его доставки в Европу (через Черное море). Однако такая возможность неоднократно категорически опровергалась как с иранской, так и с армянской стороны, тем более что данный вариант неприемлем по вполне объективным показателям: предполагаемая мощность трубы (максимум 60 млрд кубометров в год) сможет обеспечить лишь газовые потребности самой Армении. Вместе с тем на экспертном уровне пока в сугубо теоретическом плане обсуждается возможность организации поставок иранского газа в Грузию через территорию Азербайджана (для этого имеется в виду использовать имеющуюся, но требующую частичного восстановления инфраструктуру между Баку и Тбилиси).

Что касается Центральноазиатского региона, то примером успешного газового сотрудничества может служить ирано-туркменское взаимодействие: с 1997 года Ашхабад поставляет в Иран (газопровод Курпадже–Кордкуй протяженностью 190 км) ежегодно 4–6 млрд кубометров газа (в перспективе планируется увеличить мощность газопровода до 13 млрд кубометров). В ряд других государств этого региона (например в Таджикистан) Иран поставляет сжиженный природный газ.

В заключение следует отметить, что руководство ИРИ придает крайне серьезное значение перспективам развития газовой отрасли страны, в первую очередь проекту освоения крупнейшего газового месторождения "Южный Парс". Оно исходит из целесообразности развития газового сотрудничества на двусторонней и многосторонней основе прежде всего в региональном масштабе. При этом принципиальными установками газовой дипломатии Ирана являются ее многовекторный характер, широкая и всеохватная направленность, соответствие национальным интересам, тесная увязка с политическим курсом. Иран отдает себе отчет в том, что эффективно развивающаяся газовая сфера (включая все фазы - добычу, транспортировку, переработку, сбыт, ценообразование) является одним из важнейших политических козырей в переломных для Тегерана международных условиях, когда страна фактически находится в частичной изоляции и стоит на грани новых экономических санкций.

А.А. Розов