Массовые волнения мусульман, спровоцированные публикациями в европейских газетах карикатур на пророка Мухаммеда, победа исламистского движения ХАМАС на прошедших выборах в Палестинской национальной автономии и "холодная война" с Ираном из-за его ядерной программы довлеют ныне над всеми другими аспектами взаимоотношений "Запада" и "Востока". Они побуждают многих говорить о разгорающемся столкновении цивилизаций и угрозе религиозных войн, отбрасывающих человечество ко временам средневековья, когда такие войны – между христианской Европой и мусульманским Востоком – были особенно популярны.

Между тем, было бы большим упрощением рассматривать эти события только в рамках противостояния исламской и христианской цивилизаций. Все эти события, являются, с одной стороны, результатом динамичного, но и противоречивого развития самих стран региона, с другой – следствием внешнего воздействия, главным и определяющим компонентом которого стал масштабный экспериментальный проект США под названием "Демократизация Большого Ближнего Востока".

Именно этот проект побуждает нас говорить не о конфликте цивилизаций, а о столкновении демократий – той, которая успешно функционирует в западном мире, и той, которая с пугающим постоянством приносит в последние годы свои зловещие плоды на Ближнем Востоке, где мирным и вполне демократичным путем к власти приходят радикальные силы. Это "Братья-мусульмане", которые завоевали в Египте большинство мест в парламенте. Это шиитские клерикалы, определяющие теперь в Ираке и Иране курс развития этих государств. Это организация ХАМАС в Палестине, не только не скрывающая своей ответственности за множество совершенных в недавние годы террористических актов, но и считающая их предметом гордости. Это и не менее экстремистская, нежели ХАМАС или Исламский джихад, организация Хизболла, набирающая политические очки в Ливане.

Есть множество факторов, предопределивших именно такой лик демократии на Ближнем Востоке. В их числе – традиции, культура, менталитет, специфика политического и социального развития народов региона. Но все же первопричина победы исламистов над "умеренными" и светскими силами, долгое время представленными во властных структурах Палестинской национальной автономии и в большинстве других стран региона, кроется в непомерной коррумпированности их политических систем, оторванности местных правящих элит от нужд и чаяний "простого человека", в отсутствии в среде "светских и умеренных" ярких и харизматичных лидеров.

В условиях относительно свободного волеизъявления ХАМАС, "Братья-мусульмане" и подобные им организации переигрывают своих противников на площадке популизма, поскольку умеют разговаривать с народом на понятном ему языке, предлагая простые и доступные пониманию каждого рецепты выхода из болезненных социальных проблем, волнующих каждого рядового "обывателя".

Нельзя также не заметить, что росту политических акций исламистов способствовали и "антитеррористические" войны в Афганистане и Ираке, американские угрозы нападения сначала на Сирию, а потом и на Иран. На Ближнем Востоке произошел всплеск не только антиамериканизма, антизападничества, но и национального самосознания. Жители региона увидели именно в исламе главную свою опору в этом мире, ставшем таким неустойчивым и непредсказуемым. На этом фоне уже не кажется странным и неожиданным то, что население Ирана, открывшееся, казалось бы, современным веяниям и вроде бы уставшее от "муллакратии", проголосовало на последних президентских выборах за политиков, проповедующих откровенно антизападный национализм, возрождающих идею Хомейни о революционном влиянии Ирана на весь мусульманский мир, в том числе и с помощью иранского "мирного атома".

Как исламисты распорядятся неожиданно свалившейся на них властью, будут ли они лучше или хуже своих предшественников, покажет время. Но одно можно предположить с большой долей вероятности: сформированные из исламистов правительства сделают все возможное, чтобы до минимума свести свои отношения с ненавистным Западом, а значит, и "избавить" народы своих стран от такого ассоциируемого ими с Западом атрибута демократии, как свободные выборы. Ведь силы, придерживающиеся крайних политических взглядов, придя к власти, добром ее, как правило, уже не отдают. В качестве примера можно привести недавнюю историю Афганистана. Здесь движение Талибан, завоевав Кабул, заявило сначала о временном характере своего правления, а потом так вошло во вкус, что стало попросту истреблять своих соперников, выказывавших малейшие притязания на власть. Есть и более давний исторический опыт Советской России, где разгон большевиками Учредительного собрания стал первой "ласточкой" на пути к установлению тоталитарного режима, или Германии, где нацисты, войдя во власть вполне легитимно в результате выборов, стали потом уничтожать всех инакомыслящих.

А что же Запад? Как он отнесся к такому совсем нежелательному и неожиданному для него итогу демократизации Ближнего Востока? Этот итог, казалось, должен был обескуражить американских неоконсерваторов, чьи амбиции относительно глобальной демократизации могут быть сравнимы лишь с усилиями советских идеологов, проталкивавших в 1960-80-е годы в странах Третьего мира модель некапиталистического развития вместе с ее более поздней трансформацией – "социалистической ориентацией".

В США критиковать итоги выборов в Палестинской автономии, например, только из-за того, что к власти там пришли враги Израиля и Запада, было вроде как-то неловко: ведь эти выборы прошли согласно всем предписанным западными политтехнологами рецептам и, по единодушному отзыву международных наблюдателей, стали открытыми и демократичными. Оставалось только "сделать хорошую мину при плохой игре". И хотя Кондолиза Райс заявила, что "мы не будем иметь дело" с политической партией, которая "уничтожение Израиля делает частью своей политической платформы", в США выразили надежду на то, что лидеры ХАМАС сделают выбор между террором и политикой в пользу последней.

>Между тем, и президент Буш и госсекретарь продолжают, как ни в чем не бывало, и дальше толковать о необходимости продвижения демократии на Ближний Восток. Верят ли они всерьез в то, о чем говорят? Противники нынешней американской администрации, в том числе и на Ближнем Востоке, сомневаются в ее искренности, будучи убежденными в том, что разговоры о демократизации нужны США лишь для прикрытия своей внешней политики, которая остается экспансионистской. И объективно, многое говорит в пользу этой версии. Взять хотя бы волнения мусульман, которые и разворачиваться-то начали как будто по чьей-то команде только в январе этого года, в то время как предлог для всей нынешней катавасии на Ближнем Востоке – приуроченные к трагическим событиям 11 сентября 2001 карикатуры на пророка Мухаммеда – появились в датской газете "Юландс постен" еще в сентябре прошлого года.

Из набирающего обороты европейско-мусульманского конфликта и даже из иранского ядерного шантажа (который является то ли свидетельством безрассудности закусивших удила местных последователей Хомейни, то ли спровоцированным "заинтересованными лицами" конфликтом) Вашингтон объективно сумел извлечь выгоду. Во-первых, она состоит в том, что негодование широкой мусульманской общественности канализировано теперь в сторону европейцев, и это позволяет американцам отвлечь внимание от крайне болезненного для их международной репутации скандала, разразившегося в Евросоюзе и Совете Европы в связи с тайными тюрьмами ЦРУ. Во-вторых, показанные средствами массовой информации акции мусульманских "пассионариев", поджигающих флаги, постпредства и посольства "неверующих" датчан, вкупе с ретрансляцией речей иранского президента, который тоже по-своему "зажигает", играют на руку идеологам и проводникам кампании по борьбе с пресловутым "международным терроризмом". Они могут говорить теперь, как были правы в своей политике в отношении Афганистана, Ирака и Ирана. И, в-третьих, все это вместе взятое дало возможность оборонному ведомству США многократно увеличить с 2007 года свой бюджет за счет сокращения расходов на образование и медицинское обслуживание.

Перед Россией в связи с происходящим на Ближнем Востоке, где раскручивается очередная спираль насилия и конфронтации с Западом, открывается несколько вариантов поведения.

Самый простой – это воспользоваться очевидными ошибками и просчетами, допущенными США (в большей степени) и Евросоюзом (в меньшей) в ходе "демократизации" Ирака и всего "Большого Ближнего Востока", с тем чтобы сблизиться с хамасовцами и продолжить – даже за счет испорченных отношений с Западом – содействие Ирану в его атомных разработках. В этой связи кого-то, возможно, могло воодушевить замечание российского президента, сделанное на его недавней большой пресс-конференции относительно того, что "МИД РФ никогда не признавал ХАМАС в качестве террористической организации". Определенные надежды могли породить и предпринимавшиеся Москвой усилия к тому, чтобы смягчить требования международного сообщества к Тегерану и отложить передачу ядерного досье Ирана на рассмотрение Совета Безопасности ООН. Но есть у этого варианта большие изъяны.

Нужно четко представлять себе, что ХАМАС – это не только радикальная и экстремистская организация. Она на протяжении многих лет профессионально занималась террористической деятельностью, и в ее верхушке – весьма неоднородной по своему составу – сохраняют влиятельные позиции те, кто вовсе не готов отказаться от старых методов "взаимодействия" со своими врагами и с внешним миром. В их глазах Россия – такая же часть западного, христианского мира, как и США с Европой.

Еще одним фактором, говорящим в пользу более тщательного и осмотрительного отбора Россией политических партнеров на Ближнем Востоке, является сохраняющаяся нестабильность на Северном Кавказе, провоцируемая в том числе и установившимися с 90-х годов связями местных религиозных экстремистов с их ближневосточными "спонсорами". Нельзя исключать из числа таких потенциальных "спонсоров" и ХАМАС.

Что касается Ирана, то здесь просматривается очевидное стремление его руководителей использовать Москву, дабы выиграть время, которое Иран надеется использовать для создания собственного атомного оружия. А это не отвечает интересам ни России, ни международного сообщества.

Еще один вариант поведения в отношениях с Ближним Востоком – полностью солидаризироваться с позицией Запада в роли его "младшего партнера". Россия уже проходила это в конце 80-х и в 90-е годы, и никаких особых дивидендов ни на международной арене, ни на внутриполитическом поле этот курс ей не принес.

Остается, значит, третий вариант, который диктуется здоровым прагматизмом. Его основным содержанием может стать поддержка эволюционного, а не революционного развития в регионе, сотрудничество со всеми политическими силами и участие с учетом собственно российских национальных интересов в международных усилиях по Ближнему Востоку. При этом важно следить за тем, чтобы эти усилия направлялись не столько в сторону демократизации, сколько в направлении стабилизации ближневосточного региона, превращения его в предсказуемого и полноправного участника международного сообщества.

Дина МАЛЫШЕВА
8.02.2006