В случае с Азербайджаном марксистская идея о том, что политика - это концентрированное выражение экономики, обретает новое содержание. Один из обозревателей недавно сравнил республику с "нищим на золотом троне". Действительно, мизерные пенсии и зарплаты многих азербайджанцев, эмиграция и "отходничество" в Россию на заработки(1) выглядят нелепо рядом с бьющим через край "нефтяным фонтаном".

Данный феномен можно объяснить и тем, что, после подписания "контракта века" в сентябре 1994 г., в освоении углеводородных богатств Азербайджана доминируют западные компании (объединенные в Азербайджанскую международную операционную компанию - АМОК). Ведущее место среди них до сих пор занимают британские (преимущественно Бритиш Петролеум) и американские корпорации, которые оставили далеко позади своего местного партнера - Государственную нефтяную компанию Республики Азербайджан (ГНКАР). Добывая нефть на выгодных для себя условиях, западные нефтяные компании, вопреки ожиданиям населения, не стали принимать на работу местных специалистов и рабочих-нефтяников, подготовка которых была гордостью советского Азербайджана.

Общественное недовольство этим положением дел пытается использовать азербайджанская оппозиция, представленная т.н. демократическими партиями (Народный фронт, Мусават, Партия национальной независимости и др.) и Исламской партией Азербайджана (ИПА). Как считают многие эксперты(2), данное обстоятельство способствовало заметному охлаждению официальных западных симпатий к азербайджанской оппозиции. На президентских выборах в октябре 2003 г., как бы знаменовавших собой окончание эпохи Гейдара Алиева, сын покойного президента Ильхам Алиев фактически являлся "кандидатом" западных бизнес- и политических структур, действующих в Азербайджане. Авторитарный "привкус" политического бакинского режима Азербайджана не вызвал отвращения у западного мира. Административные злоупотребления на президентских выборах 2003 года, равно как и на парламентских выборах осенью прошлого года, не вызвали такого международного резонанса, какой можно было ожидать.

При сравнении ситуации в республике в 1993-1995(3) и 2003-2005 гг. напрашивается событийная параллель. И на том, и на другом временном отрезке отправная точка - это экстренные выборы президента. Вторая точка каждого из этих двухгодичных отрезков - выборы парламента. И в том, и в другом случае парламентские выборы характеризовались как возможностью ведения агитации различными политическими силами, несмотря на сложную внутриполитическую обстановку, так и широкими возможностями фальсификации, имевшимися у действующей власти на финальном этапе выборов, а также крайне незначительным числом голосов, полученных оппозицией в результате (не больше 10%).

Эмоциональные слова Гейдара Алиева, произнесенные на митинге перед президентским дворцом в ночь на 5 октября 1993 г., когда решалась дальнейшая судьба президентства в Азербайджан, - "лицо, занимающее руководящий пост в государстве, не может принимать участие в государственном перевороте"(4), - стали своеобразным рефреном к последующим событиям. Но очевидно, что произошедшие во время президентства Г. Алиева многочисленные "расчистки внутриполитического поля" от видных активистов конкурентных партий правой, центристской, левой и исламской ориентации имели своей целью не только удержание власти. Другой целью можно считать сохранение относительного политического статус-кво, которое устраивало западных партнеров Азербайджана по нефтяному бизнесу.

Однако, как стало ясно, время собирать плоды от деятельности иностранного нефтяного бизнеса до сих пор так и не пришло, а цена, заплаченная за сохранение лояльного ему политического режима, оказалась слишком высокой. Это неизбежно ставит на повестку дня реформирование политического режима и экономической политики в Азербайджане.

Поэтому не случайно устранение (с уже ставшим традиционным обвинением - в подготовке государственного переворота) "прожженных коррупционеров" из ближайшего окружения покойного Г. Алиева, накануне выборов в парламент в ноябре 2005 г., связывается, среди прочего, с реформаторскими намерениями Ильхама Алиева, понимающего необходимость изменений. В республике наблюдается резкий рост недовольства значительной части населения западным вектором политики правительства и деятельностью западных нефтяных компаний. Надежды на превращение Азербайджана во второй Кувейт, о котором часто говорил Г. Алиев, оказались политическим миражом, а коррумпированность и репрессивность политической системы стали зловещей реальностью.

Такая ситуация, как отмечается наблюдателями(5), имеет и другой "побочный эффект". Это - рост исламских настроений в обществе, особенно среди людей среднего возраста и молодежи, нуждающихся в духовных ориентирах, не связанных с борьбой за власть среди политиков. Официальное духовенство в лице контролируемого режимом Духовного управления мусульман Кавказа (ДУМК) не смогло предложить такие ориентиры. Маятник общественных настроений качнулся не только в направлении роста религиозности и особой популярности хиджаба среди азербайджанских женщин (что раньше было трудно представить), но и к ваххабизму, обретающему популярность в качестве альтернативной системы более строгих религиозных убеждений.

Перспективы распространения ваххабитского учения в республике, где около 60% населения составляют шииты, изначально были невелики. Сейчас в Азербайджане насчитывается примерно 6-7 тыс. явных ваххабитов и около 20 тыс. сочувствующих. Объединения сторонников ваххабизма делятся на "чисто религиозные" и "военно-политические". Если первые попадают под критерии свободы вероисповедания, то вторые, как правило, имеют тесные связи с международным исламским экстремизмом(6). Главная проблема состоит в том, что военные организации вначале действуют как религиозно-просветительские.

Таким образом,
>политический авторитаризм в республике влечет за собой религиозный экстремизм, распространение которого можно сравнить с лавиной: разрушительные силы гораздо легче привести в движение, чем остановить.

Значит ли это, что режим в Азербайджане в будущем может стать политическим парией для западного сообщества, подобно некоторым другим авторитарным режимам? Пока что западная политика убеждает в обратном. Западный капитал в республике все еще опирается на существующий режим, возможно, надеясь на постепенную демократизацию и либерализацию сверху. Это происходит на фоне обостряющейся "конкуренции" стран Запада и России за привлекательность в глазах южнокавказских государств.

Политика ЕС по отношению к Южному Кавказу, несмотря на двойственные тенденции, до сего дня оставалась осторожной(2). Хотя выступления депутатов ПАСЕ часто намного превосходили по категоричности сдержанные позиции общеевропейских "чиновников" ЕС. НАТО также долго не позиционировала себя как международную структуру, имеющую явные политические цели и приоритеты на Кавказе. Тем удивительнее выглядит резкое изменение курса Северо-Атлантического альянса в 2004-2005 гг.

2004 год ознаменовался созданием должности специального представителя генсека НАТО по Кавказу и Центральной Азии. В ноябре 2004 г. состоялось специальное турне генсека НАТО по странам Закавказья с целью создания почвы для планов индивидуального партнерства с государствами Южного Кавказа(7). Первой этот шаг навстречу НАТО почти сразу же сделала Грузия. В настоящее время уже все три южнокавказских государства стали партнерами НАТО в данном аспекте). И, наконец, произошло нестандартное изменение роли Альянса в региональном измерении.

Говоря словами эксперта, "своей первостепенной задачей в регионе НАТО видит выход за рамки сугубо военных проектов и содействие становлению и развитию гражданского общества и гражданских институтов в постсоветских границах",(8) - то есть функции, от которых раньше Альянс публично дистанцировался, не являясь формально политической международной организацией.

В настоящее время Азербайджан приступил к активному участию в программе IPAP. Почти одновременно (в конце января) в Азербайджан нанес визит министр обороны России С. Иванов. Очевидно, что данная инициатива была связана с завершением подготовки к созданию миротворческого контингента ОДКБ, о чем сказал генсек ОДКБ Н. Бордюжа в интервью радиостанции "Эхо Москвы" в середине января(9). На встрече с Ильхамом Алиевым обсуждалась, в числе прочего, возможность использования миротворческих сил для урегулирования карабахского конфликта. Как дипломатично было замечено азербайджанским руководством, такая возможность хотя и не отрицается, но и не стоит на повестке дня.

Затем последовал, "в условиях конфиденциальности", новый виток обсуждения проблемы Карабаха в рамках Минской группы ОБСЕ. Касаясь возможности размещения в зоне нагорно-карабахского конфликта миротворческих сил, глава американской дипмиссии заявил, что говорить о составе миротворцев пока рано, однако возможен вариант - "ни сопредседатели, ни страны-соседи". Это означает, что в зону карабахского конфликта не попадут миротворцы Турции, Грузии и Ирана как стран-соседей, а также США и Франции - как стран-сопредседателей МГ ОБСЕ. Россия же не включается в число миротворцев по обоим критериям.

На Южном Кавказе "мирные, но быстрые решения" региональных конфликтов могут привести к длительным тяжелым последствиям. Социологические опросы показывают, что страсти по поводу Карабаха далеко не утихли. Происходит активный рост реваншистских настроений среди азербайджанцев. Многие снова готовы взять оружие. Кроме того, пограничного сообщения между Азербайджаном и Арменией, в отличие от Абхазии и Грузии, фактически не существует. Республики по-прежнему разделяются "мертвой зоной", тишина в которой напоминает затишье перед бурей. Эта ситуация была ярко показана в совместном документальном фильме команды абхазских и грузинских документалистов о положении непризнанных территорий на Южном Кавказе, презентация которого была организована представительством фонда Г. Белля в Москве в декабре 2005 года. Даже И. Алиев, все время находящийся под давлением Запада, не заинтересованного в конфронтации, снова вернулся к опасной карте Карабаха в пылу выборной борьбы с оппозицией. "Нагорный Карабах - азербайджанская земля, азербайджанцы должны вернуться в Карабах, оккупированные территории должны быть освобождены", - заявил он.

В то же время, для реализации энергетических и транзитных проектов, "завязанных" на Европу, Азербайджану необходим мир, а не война. Поощряя надежды мирно, но быстро разрешить объективно трудно разрешаемый в настоящее время конфликт, НАТО ставит на карту не только свою репутацию, но и благополучие всех энергетических и коммуникационных проектов на Южном Кавказе. Очевидно, что дестабилизация в регионе может "свести на нет" все затраты западных нефтяных компаний (включая многомиллионные вложения в нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан). Особенности стран южно-кавказского региона, особенности местного менталитета должны учитываться заинтересованными игроками. Применение военной силы, неизбежно имеющее на Кавказе эффект домино, в том числе и провокации извне с целью изменения политического режима - путь к дестабилизации всего Южного Кавказа.

Григорьева Юлия Геннадьевна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра кавказских исследований МГИМО

Примечания:

1. За годы независимости республику покинуло 2-3 миллиона человек, приблизительная оценка денежных поступлений из России - около 2 млрд. долларов в год.

2. Южный фланг СНГ. Центральная Азия-Каспий-Кавказ: энергетика и политика. М.: МГИМО; "Навона", 2005. С. 337-362

3. С.И. Чернявский. Новый путь Азербайджана. М.: Азери-Медиа; Книга и бизнес. С.164-179

4. там же. С. 150.

5. Ариф Юнусов. Ислам в Азербайджане. Баку: "Заман", 2004. С. 258-279.

6. Hапример, как было установлено, перед взрывами американских посольств в Кении и Танзании в 1998 году глава Аль-Каеды Усама Бен Ладен около 60 раз звонил в Азербайджан.

7. Individual Partnership Action Plan - IPAP

8. Южный фланг СНГ, С. 405

9. "Независимое военное обозрение", 20-26 января 2006, С.1

Юлия Григорьева

9.02.2006