На фоне холодной газовой войны Киева с Москвой резко обострилась внутриполитическая обстановка на Украине. В результате под большим вопросом оказалась перспектива перехода этой страны к парламентской республике, а значит, и ее соответствия основным европейским стандартам

Переход от президентской к парламентской республике – это, возможно, ключевой элемент всей украинской "оранжевой революции". Вообще считается, что парламентская республика является одним из наиболее надежных средств распространения демократии и преодоления авторитарного прошлого. Не говоря уже о том, что на Западе регулярные выборы в парламент служат основой всей демократической конструкции. Соответственно, легко можно прийти к выводу о том, что если уйти от полновластного авторитарного президентства и передать реальную власть парламенту, то можно сделать решительный шаг к демократической системе, а значит, к политической стабильности и предсказуемости действий власти. В этом случае необходимость поиска баланса интересов между выбранными в парламент политическими силами обеспечивает критически важный для общества уровень конкуренции и не дает ни одной из сил шанса на абсолютное доминирование над другими.

В идеале в парламентской системе свое место могут найти все группы – социальные, этнические, религиозные, региональные, на которые делится любое общество. Более того, свой серьезный шанс могут получить и меньшинства, которого у них не может быть в условиях президентской республики и доминирования того или иного этноса или представителей той или иной религии. При формировании парламентских коалиций критически важен будет любой голос и 5–10 процентов могут сыграть в этом решающую роль. Например, такая ситуация существует в современной Болгарии, где этническое меньшинство турков имеет свою партию, собирает голоса 10–12 проц. турецких избирателей и оказывает огромное влияние на политическую жизнь страны, периодически поддерживая одну из основных болгарских партий, формирующих свое правительство.

Удачных примеров парламентской системы можно привести много, но есть и серьезные возражения. Власть парламента возможна в тех странах, где существует стабильная демократическая конструкция, основанная в первую очередь на системе самоуправляющихся общин. Парламент находится на самом верху всей системы. А в ее основании лежит множество общин, в которых разумные индивиды вступают во взаимодействие друг с другом и постоянно находят компромисс в процессе самоуправления. Западный индивидуализм, конкурирующий и взаимодействующий в системе самоуправляющих общин, – по большому счету это основа современной западной цивилизации. Парламент в этой ситуации всего лишь точная модель организации самого общества. Он является той же самой западной общиной, копией Флоренции времен Макиавелли или общины города Фрайбурга в Швейцарии. Если поиск компромисса во взаимодействии налажен внизу системы, то нет никаких проблем с ним и на ее верху. Во многом отсюда происходит стабильность всей политической структуры общества. Можно много говорить об институтах гражданского общества, но в основе все равно лежит территориальная самоорганизующаяся община.

Теперь представим, что мы имеем дело с восточным обществом, где отдельные общины – это единое целое, где нет взаимодействия отдельных индивидов. Здесь коллективное доминирует над индивидуальным, и никто не ищет поиска компромиссов.
>Индивид – ничто, община – все. И во взаимодействии с внешним миром каждая восточная община выступает как самостоятельная, уже заранее консолидированная сила. На Западе человек может принадлежать к той или иной территориальной общине, но придерживаться разных политических убеждений, быть правым или левым. На Востоке люди не мыслят себя вне общины и выбирают исходя из принципа "свой – чужой". Соответственно, парламент, сформированный в обществе, организованном по-восточному, будет представлять собой мозаику из всех общин, состоящих в нем. Но большой вопрос, смогут ли они взаимодействовать и находить компромисс и как в итоге поделят власть. Любая восточная община всегда стремится к доминированию над другими общинами, и один раз получив власть, уже добровольно ее не отдаст. При этом авторитарная власть какой-то конкретной общины явно хуже для государства, чем авторитарная власть сама по себе. Последняя старается поддерживать хоть какой-то баланс интересов, при доминировании одной общины такого уже быть не может.

Обычно удачные примеры существования демократических структур в восточных странах имеют дополнительные элементы, введенные в конструкцию для повышения ее прочности. Например, в Турции это армия, которая обеспечивает следование выбранной линии. В Пакистане это сложная система внутреннего баланса интересов на уровне элит, но которая обеспечивается доминирующей этнической группой пенджабцев, контролирующих в том числе и армию.

В то же время на территории бывшего СССР, за исключением Прибалтики и Молдавии, Украина может стать первым примером, когда крупное государство переходит к парламентской республике. И вот тут возникает вполне логичный, но очень сложный вопрос: по принципам своей организации Украина является восточным или западным обществом? С одной стороны, часть Украины явно принадлежит к западному миру, в том числе и по принципам своей организации. Здесь в западной части страны, начиная с господства Литовского государства и Польши, была непрерывная линия преемственности западных ценностей. Начиная с признания местной православной церковью власти Рима и заканчивая Магдебургским правом, которое было широко распространено в городах Западной Украины и Белоруссии. А Магдебургское право – это как раз основополагающий принцип организации самоуправляющихся городов в Европе, откуда во многом и вышла современная западная цивилизация. Соответственно, западным украинцам будет проще стать второй Польшей или Словакией.

С другой стороны, большая часть Украины является частью российского пространства, которое все же, особенно по принципам организации, относится к восточному миру. А сама Россия в последнее время, после неудачи внедрения европейских демократических ценностей, все больше выбирает восточный путь развития. Естественно, что этой части Украины проще было бы стать второй Россией, нежели второй Польшей.

Проблема во многом заключается в том, что переход к парламентской республике приведет в парламент обе столь отличающиеся друг от друга части Украины. Если авторитарные президенты имели свободу политического маневра, исходя из интересов страны, то в условиях парламентской республики такого шанса не будет. Бывшие президенты Кравчук, Кучма могли не объяснять обществу, почему они, придя к власти при поддержке пророссийского Востока своей страны, затем проводили прозападную политику. Политику, получившему власть от парламента и зависимому от депутатов, будет гораздо труднее маневрировать, а сам парламент совершать сложные маневры совсем не сможет. Соответственно, взаимное раздражение двух Украин будет только нарастать, равно как и стремление победить оппонента, и самое опасное, что их пути могут в итоге совсем разойтись.

Эту опасность, судя по всему, четко осознал выходец с Восточной Украины Ющенко. По большому счету, как у государства у Украины есть шанс, если она будет разыгрывать роль второй России, играть на противопоставлении себя и российской политики, а также принципов организации государства и общества. В этом случае Украина должна выглядеть как прямая альтернатива России. Но для этого ей следует отказаться от перехода к парламентской республике. Слабая центральная власть, которая станет прямым следствием этого, не сможет организовать конкуренцию на равных с авторитарной Россией. Она не сможет играть с Москвой в те игры, которые играл Кучма и которые мы могли наблюдать в дни новогоднего газового конфликта между Россией и Украиной. Здесь свои жесткие правила игры, и нужен сильный игрок, способный играть и выигрывать. Ющенко вполне может заменить Кучму, но, получив коалиционное правительство, он потеряет способность действовать эффективно.

Если же Украина станет разыгрывать карту "второй Польши", как того хотели бы на западе страны, то следует ожидать снижения эффективности оперативного управления, а также конкурентоспособности экономики, ухудшения условий жизни и в перспективе ее раскола на две части. Противоречия между двумя частями Украины могут стать непреодолимыми. Тем более что уровень политической культуры на всем постсоветском пространстве весьма низок. Вот и Ющенко в январе предложил провести референдум о политической реформе, с тем чтобы определить полномочия парламента. При этом он сказал, что "политика Рады – это халявная, дубовая, примитивная антигосударственная политика". В то же время, по некоторым непроверенным данным, во время кризиса в связи с отставкой правительства Еханурова министр внутренних дел Луценко кричал депутатам в Верховной Раде, что "по ним тюрьма плачет".

Давайте не забывать, что речь идет об Украине, самой западной из восточных стран бывшего СССР. Теперь представим, что будет, если в перспективе усилится роль парламента в таких странах, как Казахстан или Узбекистан, и если здесь этнические, региональные или религиозные общины столкнутся между собой в борьбе за единственную власть и тесно связанную с этим собственность. Так что нам не все равно, что происходит на Украине и состоится ли в этой стране переход к парламентской республике и к каким последствиям он приведет.

Султан Акимбеков
Алматы
№2 (163) 1 - 14 февраля 2006