Каждый год в день своей коронации губернатор индонезийского Особого округа Джокьякарта, султан Хаменгкубувоно Х посещает священный пляж черного песка Парангкусумо.

"Во имя Аллаха, милостивого и милосердного", - начинает молитву сопровождающий султана мусульманский священник. В ходе ежегодной церемонии под названием "лабухан" он освящает дары, приготовленные Хаменгкубувоно Х... языческой богине! Шелковый костюм, бананы, обрезки волос и ногтей султана падают в море, где их примет Кандженг Рату Кидул – богиня Южных морей.
"Это наша традиция", - рассказывает в эксклюзивном интервью РИА Новости сам Хаменгкубувоно Х.

"В конце концов, важно не то, что думаю я сам – главное, что думает народ, – отмечает он. – А он по-прежнему нуждается в этом обряде. И если я отменю лабухан, начнутся протесты".

Несмотря на то, что подавляющее большинство жителей 240-миллионной Индонезии – самой населенной мусульманской страны мира – исповедует ислам уже на протяжении многих поколений и давно забыло об индуизме, культ Рату Кидул по-прежнему жив на всем южном, обращенном к Индийскому океану побережье острова Ява, где живет около 60% индонезийцев.

В исторической хронике "Сказание о земле яванской" описано, как осиротевший принц древнего индуистского царства Паджаджаран по имени Джоко Сурух однажды встретил прекрасную отшельницу. Он сразу же влюбился в нее, не подозревая, что та – сестра его собственной бабушки. Она скоро удалится на южный берег Явы, где обретет вечную молодость и будет править морскими духами, сказала отшельница принцу. Однако когда потомки Джоко Суруха станут царями в будущем великом королевстве близ вулкана Мерапи ("Огненной горы"), она будет поочередно наставлять каждого из них и помогать им.

Богиня сдержала свое слово.

"Однажды ночью во время голландской оккупации Джокьякарты я и многие другие жившие тогда в дворце, услышали шум, производимый марширующими солдатами в доспехах, - рассказывал западному журналисту отец нынешнего султана Хаменгкубувоно IХ. – Это были защищавшие дворец солдаты Рату Кидул. Там не было никого, кроме нашей семьи и слуг. Но все мы слышали солдат"...

Говорят также, что
>в 1989 году во время коронации Хаменгкубувоно Х присутствие богини ощутили не только сами члены султанской семьи, но и многие гости. Неожиданный порыв ветра, постепенно успокоившийся до легкого бриза, сильный запах неизвестных благовоний – так заявила о себе покровительница правящего Джокьякартой на протяжении десяти поколений рода.

В дворце соседнего города Соло (а род Хаменгкубувоно является более молодой ветвью правившей там династии Пакубувоно) есть даже специальная башня, где нынешние султаны регулярно советуются с богиней-родственницей. Двор перед ним усыпан привезенным с Парангкусумо черным песком...

Но ведь само слово "султан" означает не просто традиционное название правителя мусульманского государства, но и высшего авторитета в вопросах ислама! Как могут совмещаться ислам и язычество?

"У нас здесь не арабский, а индонезийский ислам, - говорит Хаменгкобувоно X. – Наш ислам уважает другие религии, которые исповедовали на Яве задолго до того, как сюда был принесен ислам".

И это действительно так, причем не только на южном побережье острова. Как рассказывают жители расположенного на севере Явы города Чиребон, ислам на остров принесли в XV веке девять святых. Один из них – Шариф Хидаятулла – взял себе индонезийское имя Гунунг Джати ("Тиковая гора") и стал в 1479 году султаном первого на Яве исламского государства со столицей в Чиребоне.
Расположенная в стороне от бурлящего жизнью портового города могила скончавшегося в 1568 году султана и по сей день является одной из главных острове мусульманских святынь, поклониться которой приезжают из самых дальних уголков Явы. Каждый день сотни и тысячи паломников склоняют свои головы перед закрытой деревянной дверью, за которой покоится прах Гунунг Джати.

Но если пройти мимо них и приоткрыть дверь слева, оказываешься в помещении, где ничего не напоминает об исламе: свечи, традиционные китайские чаши, ароматические палочки... Да, жена мусульманского святого была китаянкой, и на ее могиле живущие в Индонезии этнические китайцы молятся по своим обычаям. И никто не считает это чем-то странным.

Подобная веротерпимость порой принимает чуть ли не демонстративный характер.

На каретном дворе чиребонского дворца стоит одна из главных реликвий потомков Гунунг Джати – изготовленная мастерами еще в 1549 году для самых торжественных выездов колесница Синга-Баронг. Руки умельцев собрали воедино в одном произведении образы множества мифических и реально существующих зверей – священной птицы Гаруда, льва Синга и слона. Это сочетание, оказывается, далеко не случайно.

"Гаруда символизирует индуизм, лев – ислам, слон – китайскую культуру. Все они собраны в колеснице воедино и не мешают друг другу", - рассказывает гид с несколько неожиданным здесь для русского уха, но достаточно распространенным на Яве именем Иван.

"Так как же можно совместить традиционный ислам и языческие обряды?" - спрашиваю нынешнего главу самой массовой в Индонезии (и во всем мире) общественной мусульманской организации "Нахдатул улама" (свыше 40 миллионов членов!) Хашима Музади. "Это Индонезия, - улыбается крупнейший авторитет в вопросах ислама. – Мы здесь придерживаемся мнения, что религия существует для общества, а не общество для религии. Пусть каждый верит так, как ему нравится".

Михаил Цыганов.
11.03.2006