ИНТЕРВЬЮ ГЛАВЫ МИД ТАДЖИКИСТАНА ТАЛБАКА НАЗАРОВА

- Вы возглавили внешнеполитическое ведомство Таджикистана еще во время гражданской войны, в которой Россия играла не последнюю роль. За 11 лет отношения Москвы и Душанбе претерпели изменения. Как бы вы охарактеризовали их сегодняшний уровень?

&*8722; Есть несколько исторически сложившихся факторов, которые делают нас с Россией партнерами и на сегодня, и на перспективу. Мы жили в одном государстве, у нас формировался общий менталитет, общее пространство в экономике, образовании, культуре. Пытаться начать все с чистого листа, мягко говоря, будет неразумно. Поэтому мы считаем, что наиболее адекватно состояние наших отношений отражает термин "стратегическое партнерство". В это понятие мы вкладываем не только военно-техническое или военно-политическое содержание, здесь и гуманитарные проблемы, и экономическое сотрудничество, и многое другое. Таджикистан и Россия намерены и в дальнейшем руководствоваться стратегическими долгосрочными интересами в соответствии с принципами, зафиксированными в Договоре о союзническом взаимодействии, а также в Декларации о дальнейшем укреплении и расширении всестороннего сотрудничества от 7 сентября 1995 года.

&*8722; Тем не менее именно военно-политическое сотрудничество долгое время оставалось главной темой отношений между нашими странами. Какова сейчас ситуация в этой сфере?

&*8722; Вспомните военно-политическую ситуацию, которая сложилась после получения Таджикистаном независимости. Вывести на первый план военно-техническое сотрудничество нас заставила гражданская война. Раньше в Таджикистане находились российские пограничники, которые внесли огромный вклад в обеспечение нашей внешней безопасности и способствовали нейтрализации наркотрафика. У нас размещена 201-я дивизия. А сейчас мы договорились с Россией, чтобы пребыванию российских военных придать статус военной базы на долгосрочную перспективу. Это создает совершенно новую ситуацию в военной сфере. Кроме того, на нашей территории Россия уже на бессрочной основе получила важный военный объект – станцию "Окно" в районе Нурекской гидроэлектростанции. Это уникальный объект, использование которого позволяет контролировать пространство не только СНГ, но и гораздо шире. Наконец, с Россией нас связывают многосторонние отношения в рамках ОДКБ, что позволяет интенсифицировать наше сотрудничество. И в процессе двусторонних переговоров, и в рамках многосторонних контактов мы всегда находим общий язык и решаем вопросы по-доброму, по-хорошему.

&*8722; Если до стабилизации политической ситуации в Таджикистане на первом плане двустороннего сотрудничества стояли вопросы безопасности, то что теперь выходит на первый план?

&*8722; За последние два года обрисовались контуры развития экономического сотрудничества на перспективу. Речь идет о приоритетных отраслях экономики Таджикистана - электроэнергетике и цветной металлургии. В этих сферах мы сотрудничаем с крупнейшими компаниями России. РАО ЕЭС будет выполнять большой объем работ по строительству гидроэлектростанции "Сангтуда-1". Закончить строительство этого объекта предполагается в течение четырех лет. Следующий гигант – это Рагунская ГЭС, строительство которой берет на себя компания РусАл. При строительстве ГЭС рассматриваются и проблемы реализации вырабатываемой электроэнергии на этих станциях. Одним из потребителей ее выступает алюминиевая промышленность, поэтому РусАл намерен реконструировать два из существующих цехов алюминиевого завода в городе Турсунзаде. В процессе реконструкции предполагается использовать новейшие технологии для улучшения экологического фона. На юге Таджикистана предусматривается строительство нового алюминиевого завода мощностью двести тысяч тонн в год. Большая часть электроэнергии пойдет на выпуск алюминия, производимого на этом заводе, а если появятся излишки, им найдется применение в других сферах. В любом случае, в первую очередь будет обеспечиваться энергетическая независимость Таджикистана, которая сейчас отсутствует. Зимой, например, мы имеем большой дефицит электроэнергии, а летом, наоборот, излишек. Кроме того, для нашей электроэнергии есть внешний рынок: соседние страны, особенно Афганистан, Пакистан и некоторые другие.

&*8722; Как складывается ситуация с российскими инвестициями?

&*8722; В ближайшие годы мы намерены привлечь из России инвестиции в размере двух миллиардов долларов в те приоритетные сферы экономики Таджикистана, о которых я говорил. Есть еще небольшие предприятия, которые ведут бизнес с российскими партнерами. Словом, сегодня Россия постепенно наращивает свое присутствие в экономике Таджикистана. И я думаю, что если будет экономическое сотрудничество, то за ним пойдет уже и все остальное: и культура, и политика.

&*8722; В чем, на ваш взгляд, приоритеты сотрудничества наших стран в гуманитарной сфере?

&*8722; Здесь на первый план я бы поставил вопросы подготовки кадров. И военных, и гражданских специальностей. Ежегодно около 100 наших граждан направляются на учебу в российские ВУЗы по линии Министерства образования России и по другим ведомствам. По линии МИД наши студенты учатся в МГИМО, в Дипакадемии. В последние годы у нас расширились гуманитарные связи, в рамках которых проводятся всевозможные культурные мероприятия. В 2005 году мы провели в Москве Дни культуры Таджикистана. Кстати, к этому блоку вопросов я бы отнес и деятельность таджикских мигрантов, которые сегодня работают в России.

&*8722; Как решается проблема юридического статуса мигрантов?

&*8722; Здесь были и остаются проблемы. Но сегодня найдены цивилизованные пути решения этого вопроса. Подписано соответствующее межправительственное соглашение. Таджикская сторона уже ратифицировала его. Надеюсь, соглашение будет ратифицировано и Госдумой. А дальше будем работать над реализацией этого соглашения. Мигранты должны работать в Российской Федерации, соблюдая ряд условий. Например, теперь они не будут приезжать по разным документам, которые трудно проверять, а обязаны иметь загранпаспорт. Таджикистан заинтересован, чтобы его граждане работали в России, и эта заинтересованность носит социально-экономический характер.

&*8722; После известных событий в Киргизии и Узбекистане многих и в России, и на Западе беспокоит возможность дальнейшей дестабилизации всего центральноазиатского региона. Насколько оправданы подобные опасения?

&*8722; Западные СМИ не имеют достоверных данных о ситуации в Таджикистане. Они рассматривают Центральную Азию как единое целое. Если где-то что-то происходит, они говорят: "Давайте приостановим поездки своих граждан и в - Таджикистан". Они не понимают, что Таджикистан самостоятельная республика, которая способна обеспечить безопасность инвесторов и туристов. Мы всегда им говорим: "В Таджикистане не ждите ничего сенсационного". Мы уже с лихвой почерпнули горький опыт гражданского противостояния. Наш народ получил урок, как минимум, на сто ближайших лет. Так что сейчас ни один таджик не возьмет оружия в руки. У нас есть только один приоритет – это экономика, улучшение жизненного уровня населения, искоренение бедности. К сожалению, этот вопрос не решается быстро. Правительство еще в 2004 году разработало концепцию предпринимательства на период до 2015 года. Основная цель этого документа – создание необходимых условий для формирования и расширения частного сектора экономики, стимулирования развития малого и среднего бизнеса. Среди основных проблем, стоящих на пути их развития – несовершенство системы налогообложения, кредитования производственных объектов и объектов сферы обслуживания, административные барьеры. Сейчас правительство принимает меры, чтобы создать максимально упрощенные правила экономической деятельности, основанные на конкурентоспособности и отсутствии ненужного административного вмешательства. И эти меры дают результаты. Итоги экономического развития последних лет говорят о том, что в стране происходит рост внутреннего валового продукта, увеличиваются объемы экспортно-импортного оборота, уменьшается внешний долг, медленно, но все же растут денежные доходы населения. Все это должно привести к снижению уровня бедности населения и стабилизации миграции, в том числе в Россию.

&*8722; Если вернуться к теме "цветных" революций, среди ближайших претендентов на подобный ход развития событий некоторые эксперты называют Таджикистан. Что вы об этом думаете?

&*8722; Такой вариант здесь не пройдет. Даже скажу по-другому: так называемая революция здесь уже прошла.
Вообще-то все эти недавние процессы, пусть не обижаются их участники, я не могу называть революциями. Революционная ситуация имеет внутренние механизмы, определенные закономерности развития. Произошедшее в ряде республик бывшего Советского Союза трудно назвать революциями, поскольку события не повлекли за собой фундаментального изменения ценностей, сейчас мы не видим перемен. Меняется только цвет плакатов, шарфов и галстуков.

&*8722; Можно ли говорить, что эти "революции" навязаны извне?

&*8722; Так многие сейчас считают. Говорят о воздействии глобализации, глобализированных СМИ, дающих возможность влиять извне на политические процессы в отдельных странах. С другой стороны, везде для этого есть своя внутренняя почва. Поэтому, когда говорят о возможности такого хода дел в Таджикистане, мы отвечаем: "Конечно, есть возможность извне подталкивать "революционные" процессы, но серьезной внутренней базы у нас в стране для этого нет".
Интересный факт: летом в Берлине собрались "демократы" Центральной Азии для, как они выразились, объединения. Под их манифестом появилась и подпись одного таджика, якобы председателя Демократической партии Таджикистана. Этот человек уже много лет живет за границей и никакой связи с родиной не имеет. Возникает логичный вопрос: почему организаторы этого мероприятия никого не пригласили из Таджикистана, а позвали в качестве представителя от таджикской демократии человека, который уже давно ничем не связан с нашей страной?

&*8722; Сегодня популярной становится идея о "стратегическом треугольнике" Москва – Душанбе - Тегеран. Как вы оцениваете эту перспективу?

&*8722; В Таджикистане есть определенный культурно и исторически обусловленный настрой иметь тесные дружеские отношения с Ираном. Речь идет об общности языка, культуры, литературы, но вовсе не об идеологической близости. Здесь сближения нет и быть не может. Таджикистан - светское, демократическое, правовое государство. Поэтому у нас с Тегераном различные подходы в сфере государственного управления и разная идеология. Однако это не означает, что мы не должны расширять возможности культурного, научно-технического и экономического сотрудничества. Первым и важным шагом в этом направлении стало участие Ирана в строительстве ГЭС "Сангтуда-2". Мы уверены, что иранская сторона примет все меры к тому, чтобы этот объект был построен в намеченный срок. Кроме того, Иран проводит действительно большую работу по строительству Анзобского тоннеля. Мы это только приветствуем.
В сфере экономики не должно быть идеологии - на этой основе наша страна будет и дальше работать с Ираном и поддерживать его. Другой вопрос, что сегодня происходит с ядерной программой Тегерана, идет ли речь о применении ядерной энергии в мирных целях или об оружии. Им надо самим определиться во взаимодействии с международными организациями. В эту сферу мы не вмешиваемся. В данном случае с Ираном должна взаимодействовать Россия, поскольку она принимает участие в подготовке там подобных объектов. Насколько я понимаю, речь здесь также идет об экономических интересах, региональном экономическом сотрудничестве. Кстати, Таджикистан с Ираном входят в ряд региональных организаций, таких как Организация Экономического Сотрудничества и Организация Исламская Конференция. На последнем саммите ОИК Россия была принята в эту организацию в качестве наблюдателя, что дает нам дополнительный повод поддерживать друг друга.

&*8722; Другими словами, "стратегический треугольник" носит экономический характер?

&*8722; Да, именно так. По крайней мере, мне так кажется.

&*8722; Как вы оцениваете роль КНР в Центральной Азии?

&*8722; Любая великая держава имеет и должна иметь интересы в том регионе, по соседству с которым находится. С учетом этих интересов и надо сотрудничать. Признавая интересы Китая в регионе, мы одновременно уважаем интересы других стран, в первую очередь России. Что касается развития экономики КНР, то мы воспринимаем этот процесс положительно, так как он позволит углубить и раздвинуть горизонты сотрудничества. Мне представляется, что в Центральной Азии интересы России и Китая во многом направлены на достижение определенной кооперации в деле обеспечения как двустороннего, так и многостороннего здорового сотрудничества. Другими словами, здесь нет соперничества. Связующим звеном в этом направлении можно назвать Шанхайскую Организацию Сотрудничества.

&*8722; Вы считаете ШОС действенной региональной организацией?

&*8722; Мне лично она очень импонирует. Еще в рамках "шанхайской пятерки" нам удалось решить много проблем, найти пути разрешения пограничных вопросов. Например, у нас был очень крупный неразрешенный вопрос на одном из участков границы на Памире. И мы, используя "шанхайский дух", интенсифицировали переговорный процесс и решили этот вопрос безболезненно. Сегодня ШОС расширилась, и ее функции также расширяются. Постепенно ее участники переходят к экономическим вопросам, проблемам транспорта, торговли и коммуникаций. О популярности организации свидетельствует то, что Индия, Пакистан и Иран, а чуть раньше - Монголия стали в ШОС наблюдателями. К этому статусу стремится, насколько я знаю, и еще несколько государств. В отличие от других организаций, деятельность которых носит вялотекущий характер, в основу ШОС положены серьезные принципы и подходы, поэтому при решении сложных вопросов можно найти консенсус. Пока деятельность ШОС направлена на укрепление мер доверия в сфере безопасности, но в перспективе у нас - расширение торгово-экономического сотрудничества и создание условий для коммуникационных связей, свободного движения товаров, капитала и услуг. Все это отвечает насущным интересам народов, проживающих в зоне влияния организации. Хочу также подчеркнуть, что ШОС призвана адекватно реагировать и на вызовы времени. Эти задачи организации поставлены в Шанхайской конвенции по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.

&*8722; Если вернуться к проблеме стабильности Центральной Азии, как вы оцениваете потенциал исламского экстремизма?

&*8722; Политическому феномену ислама лет 20–25. Где-то четверть века назад появились факторы, которые разбудили спящий потенциал экстремизма. До этого фундаментализм, радикализм, экстремизм не были активизированы. С учетом новых реалий мы должны выработать адекватные подходы и конкретные механизмы эффективной борьбы с существующими угрозами миру и международной безопасности. Необходимо найти пути активизации противодействия тому, что мы называем новыми вызовами и рисками безопасности.

&*8722; Что стало фактором активизации экстремизма?

&*8722; Главный фактор – это гражданская война в Афганистане. Затем в исламе пробудились фундаменталистские, агрессивные фракции и выплеснулись далеко за пределы Афганистана, в том числе на территорию бывшего Советского Союза. Теперь, как мы видим, он может проявиться в любой точке земного шара. События 11 сентября 2001 года говорят о том, что расстояния ничего не значат. Но нельзя отождествлять подобные деструктивные проявления со всем исламом в целом. Традиционный ислам ничего плохого не проповедует, однако сейчас на первый план вышла его политизированная часть. Появились политики от ислама, которые стали требовать власть. Это мы знаем по Таджикистану. Подобные претензии имеют сторонников, у которых есть конкретная социально-экономическая база. Эта база – нищета, безграмотность населения, несовершенство системы здравоохранения. Вот в этом контексте и следует рассматривать феномен экстремизма и говорить о том, что надо делать. Очевидно, ограничиться насильственными методами здесь нельзя. Необходимы комплексные меры.

&*8722; Какие не насильственные меры вы предлагаете?

&*8722; Надо решать проблемы той части населения, которая сегодня в силу ряда причин потенциально может пойти на поводу у экстремистов. Тот же Усама бен Ладен – политик от ислама. Он хочет влияния, власти. У него есть, откуда черпать резервы, ресурсы, сторонников. Поэтому нам придется вести огромную работу по социально-экономическому возрождению нашего региона. Сегодня Таджикистан имеет порядка 52-55 процентов ВВП от уровня 1990 года, а население страны с тех пор увеличилось почти на миллион человек. Если добиться достойного уровня жизни населения, тогда у нас будут козыри, появятся инструменты в борьбе с религиозным радикализмом и экстремизмом. Это, собственно, общая ситуация для наших стран:
>"везде, где произошли "революции", оппозиция всегда спекулировала на плохой жизни народа… Поэтому дальнейший ход событий в регионе будет во многом связан с процессом социально-экономического развития.

&*8722; То есть вы считаете, что не культурные или конфессиональные факторы в духе теории "столкновения цивилизаций" Сэма Хантингтона стоят за подъемом исламского экстремизма в регионе?

&*8722; Да. За экстремистами люди идут не потому, что они очень набожны или благочестивы. Люди получают деньги. Именно поэтому такая партия, как "Хизб ут-Тахрир" вербует распространителей листовок по всей Центральной Азии. Приоритетной задачей в борьбе против религиозного радикализма, экстремизма и в целом терроризма должно быть лишение их социальной опоры. Значит, необходимо наращивать международные усилия по сокращению бедности и безработицы, а также ликвидации неграмотности и дискриминации по расовым, этническим, религиозным и другим признакам.

&*8722; Можно ли сказать, что после той "революции", которая уже произошла в Таджикистане, Партия исламского возрождения стала частью политической системы, нашла свою нишу в политической жизни страны?

&*8722; Да, она нашла свою нишу. И именно в том объеме, в каком хотела. Она попробовала власть и поняла, что может, а чего не может. У нас сложился оптимальный баланс: партия знает, что власть может ей дать и что власть не намерена дать что-то большее. Статус кво уже найден. Но что касается других исламистских партий…

&*8722; Вы имеете в виду "Хизб ут-Тахрир"?

&*8722; Да. Это, действительно, непонятная штука. Ее, кстати, не поддерживают многие сторонники ислама, в том числе и наши из Партии исламского возрождения. Там ведь обыгрывается глобальная идея, глобальный халифат… Это, конечно, в принципе недостижимо, но, тем не менее, нервов много портит.
Тимур ПОЛЯННИКОВ

№ за март 2006