Лоранс Левассер: Я - кочевница

Дверь она оставила настежь и откинулась на спинку дивана у открытого окна - на самом сквозняке. Подышала. Улыбнулась. Нет, простудиться Лоранс не боится: "Я люблю, когда так", - изобразила руками движение воздуха.
Лоранс Левассер только что провела репетицию с балетной труппой кыргызской оперы. Хореограф–модернист прилетела из Парижа, чтобы осуществить постановку "Весны священной" Игоря Стравинского. Это будет для публики спектакль открытий: Стравинский у нас ставится впервые, модерн–балет - тоже.
- Мадам, вы ведь один раз уже приезжали в Бишкек. Давали уроки в хореографическом училище…
- Два раза приезжала. Сейчас - третий.
- Как вы к нам попали?
- По приглашению Посольства Франции в КР.
- А мысль поставить "Весну священную" как появилась?
- Уже шестой год я работаю в центральноазиатских странах. В этом году я хотела преклониться перед весенним праздником - Ноорузом.
- Выбор пал на сочинение Стравинского только потому, что там "царит" весна?
- Не только. Это музыка авангарда. Когда композитор в первый раз сыграл свое произведение в Москве, оно было принято как авангардное. С его помощью я хочу приобщить артистов классического балета к современному танцу.
- То есть оно станет как мостик…
- Да, да. Между неоклассикой и модерном.
- Первая постановка, которую осуществила когда–то в Париже труппа русского балета, как–то повлияла на ваше прочтение этой вещи?
- Да, в начале прошлого века в Париже было русское влияние. Но я не работаю под влиянием русского балета.
Мы беседуем через переводчика. Однако Лоранс с живым интересом выслушивает мои вопросы, нет–нет да и вставит словечко на русском, не дожидаясь перевода.
- Вы как–то использовали совместное либретто автора музыки и художника Николая Рериха или у вас совершенно самостоятельное, свое?
- Как направление я взяла то, что писал Стравинский. Мы не должны предавать его идею, то, как он представлял балет.
- У него Древняя Русь, пробуждение природы, юная Избранница, приносимая в жертву… Это все будет?
- А, да! Да. Идеи Стравинского я все сохранила.
Собеседница призналась: приступая к работе, она боялась, что у артистов не будет возможности следовать ее замыслу .
- Но они готовы следовать. И генеральный директор, главный балетмейстер - все руководство театра тоже готово поддерживать мои идеи. Это оказалось для меня сюрпризом. Собралась очень хорошая команда, которая может поднять театр. И труппа очень профессиональная. Главное - отношения между артистами и мною. Они способны работать с хореографом из–за рубежа. Они понимают, схватывают.
- Да, особенно когда на репетиции выполняют ваши четкие указания - "хоп", "р–р–р"…
Лоранс засмеялась.
- Это другой способ объяснить энергию и ритм. Например, когда я хочу, чтобы они делали что–то быстрее, я говорю "р–р–р", а когда хочу, чтобы бесшумно, - "ш–ш–ш"…
Она начала заниматься классическим балетом в шесть лет.
- И никогда не оставляла классику.
- И до сих пор не оставили?
- Да, и до сих пор в Париже один раз в день беру уроки классического танца, хотя я танцую современный балет. Потому что считаю: классика - это сольфеджио танца.
- То есть без классики нет модерна?
- Модерн родился после классики, он использует технику классики.
- Как основу, фундамент?
- Да.
Ребенком ее не "отдали" в балет, как чаще всего случается. "Это было мое собственное желание", - говорит она. Мне мигом представилась малышка–живчик, которая пляшет, едва услышав музыку.
- Нет, это было мрачнее. Можно сказать, детство мне выпало не очень счастливое. Танец меня спас.
Потом была Академия изящных искусств, где она одновременно училась балету и рисованию. А в 17 лет уехала в Париж, чтобы стать профессионалом. Но это была уже стезя не классического танца.
- Мне не хотелось быть артисткой классического направления, я чувствовала: классический танец не может высказать, выразить всю мою внутреннюю поэзию, то, что я хочу.
- Где вы танцевали?
- У нас нет мест, работаем с разными труппами. В течение 15 лет у меня была международная карьера. С французскими труппами мы ездили по всему миру. Потом я решила создать свою собственную труппу.

>Ее детище недаром называется "Люлистан". От слова "люли" - "цыган": корни у нашей парижанки цыганские. В репертуаре "Люлистана" - только модерн.
- Мадам, откуда пошел модерн–стиль?
- После второй мировой войны - или от несчастий, которые принесла война, или это эволюция человечества - люди начали искать что–то другое: выйти из классики, выйти из зала, из студии и почувствовать себя в соприкосновении с другими. Артистам, наверное, просто надоело все время играть королей, принцев, принцесс, и они искали иное. Они думали: танец - как поэзия. И он может передать чувство, а не рассказывать какую–то историю. В современном танце нет истории, мы работаем в абстрактном стиле. Ищем движения, жесты, которые могут показать чувство. Это свобода чувств. Мы выражаем их вольно, мы не заперты в клетке.
Теперь ясно, почему Лоранс говорит, что у нее нет любимых вещей в классическом балете.
- И вы всегда стремитесь к новому?
- Да, все время к новому.
Первый балет она поставила, когда ей было 18 - "спектакль для труппы, искавшей новое в хореографии. Это было для развития".
- Откуда вы знаете русский язык?
- Да–а–а, на улицах каждый дней я пробую, - ответила по–русски с застенчивым смехом.
- Как, только это?
- Да, - смех вырвался громко, по–детски. - У меня времени нет, - продолжила по–французски. - А во Франции курсы русского языка стоят очень дорого.
- Здесь у вас такой плотный график работы. Не успеваете что–то увидеть в Кыргызстане, куда–то съездить?
- Это проблема.
Не доходят руки и до любимых занятий - рисовать и писать. Кстати, в будущем году в Париже выходит книга Лоранс Левассер.
- О балете?
- Нет, нет. В ней я рассказываю о том, что мне дала Центральная Азия, что позволила увидеть. Не пейзажи и картинки. А душу. Конечно, есть случаи, когда эта душа очень болела. А есть моменты, когда в ней было очень много солнца и любви.
- И свет, и тени?
- Да. Как и в Центральной Азии.
- Хорошо, если бы вашу книгу перевели у нас.
- Она выйдет на трех языках - английском, французском, русском. Я отправлю ее сюда.
- Было бы здорово.
Смеется.
На вопрос о семье она ответила: я одна.
- Скучаете по Парижу?
- Нет. Танец - это моя жизнь, - признание звучит взволнованно, искренне. - Если ты хочешь стать настоящим профессионалом, весь твой мозг, вся душа, все тело отданы этому.
Сочиняя балет, она делает очень много записей, рисует движения.
- Кроме того, я пишу картины. Но они абстрактные…
Как за делом своей жизни и всеми своими увлечениями она успевает еще изучать философию и глубоко погружается в родной язык - загадка. Но это так.
- У меня диплом бакалавра философии и французского языка.
В нашем разговоре она все время возвращается к тому, какие замечательные в кыргызской опере артисты балета.
- Очень любезно с вашей стороны, что вы пишете обо мне, но хорошо бы написать о них. Я на ходу сочиняю "Весну священную", им показываю, и они сразу схватывают. Они очень талантливые. Я не говорю таких вещей из вежливости. Это идет из моего сердца. Это правда.
- Но Доктурбек Бийсеев (главный балетмейстер. - Авт.) считает, что у них еще недостаточно высокий уровень. Говорит, что иногда из–за этого вам приходится переделывать то, что сочинили…
- Я приехала сюда потому, что хочу поставить балет именно для этих артистов, с учетом их сил, возможностей. А эта критика: модерн для них нов, незнаком, уровень такой–то… Не нужно критиковать, - бросилась она на защиту. - Не нужно сравнивать уровень Запада и здешний уровень, у кого выше, ниже…
- Это неважно, - мне не хотелось терять время на объяснение: были еще вопросы к ней.
- Это важно, - сурово произнесла она по–русски.
- Ну хорошо. Доктурбек сказал мне в интервью: надо тягаться с сильным. Он не скрывает, что наши танцовщики не могут пока работать в полную силу. Он хочет поднять их уровень. Вот почему он говорит: нужно ориентироваться на сильных. Неважно, Запад это или Восток…
- Это да, - смягчилась.
- Сотрудничество с Кыргызстаном продолжите?
- Я очень надеюсь.
- От чего это зависит?
- От финансов. Когда я работаю за рубежом, мне надо платить очень большие налоги у себя в стране.
- Лоранс, вы вечно ездите, танцуете, ставите. Чувствуете, что вас зовет дорога, корни, цыганская кровь?
- Я кочевница. Я не могу поставить мои чемоданы и остаться на одном месте…
Премьера состоялась четвертого и пятого апреля. Были цветы и овации. Успех!

Миссионер модерн–танца
То, что Лоранс Левассер появилась в кыргызском театре оперы и балета, - веление времени, как говорится.
- Весь мир владеет классикой и параллельно модерн–стилем, - сказал главный балетмейстер Доктурбек Бийсеев. - Наш театр до сих пор не соприкасался с современным стилем танца. Нужно было быстрее его вживлять. Еще в прошлые приезды госпожи Лоранс я почувствовал, что она - толковый хореограф. Появилось желание поработать с ней. Хочу поблагодарить Посольство Франции в КР, взявшее на себя финансовую сторону, атташе по сотрудничеству Драмана Коестера, который в течение года готовил приезд Лоранс Левассер. Артисты балета из Москвы, хорошие артисты–"классики", специально едут в Европу, Америку, чтобы освоить модерн–стиль. И платят за уроки деньги. А тут к нам педагог–балетмейстер приехала бесплатно.
- Вы видели ее постановки?
- Да, многие. Это очень неординарный человек. Она ведь не только с артистами балета работает во Франции - и с гимнастами, и с акробатами, и с людьми, вообще не имеющими отношения к балету. Делает с ними танцы свободного стиля, какие–то фрагменты из жизни, быта человека. У нее множество интересных работ.
Названия их, по словам Доктурбека, очень сложные и даже абстрактные. Так, одно вообще состоит из набора цифр и букв.
- Ничто в том балете не касается нашей реальности, и в то же время он цепляет, вызывает думы.
Главный балетмейстер и сам намеревался ходить на занятия к парижанке вместе с артистами.
- Но дела не пустили. Даже посмотреть выпало всего два раза, и то не полностью, - сокрушается. - Классика - это основа основ. Все же модерн в сплаве с классикой - нечто высокое. И профессиональное. Но это очень сложно. Не все артисты овладевают этим синтезом. Америка поставила свои уроки классического танца уже с вкраплениями модерн–движений. Это тоже дает свои плоды.
Доктурбека многое интересует в работе французской гостьи, в том числе технические вопросы - как, скажем, она ведет записи танца в процессе постановки. Оказывается, балетмейстеры, как алхимики: единого метода таких записей у них нет.
- Все пришли к тому, что создать его невозможно. Каждый фиксирует на бумаге свое сочинение по–своему. Мои каракули пойму только я. А записи Лоранс для меня непонятны.
- Хотя она рисует…
- И очень хорошо, быстро. Навык владения кистью чувствуется. Но невозможно нарисовать последовательность движений тела, ног–рук. В голове мелькают мысли, образы. Надо иметь свой стиль записи и успевать прочерчивать.
- Мадам ведь увлечена только авангардом?
- В танце. Но фильмы с удовольствием смотрит, например, романтические, - выдал он секрет.
Госпожа Лоранс - доброжелательный человек - таково мнение Доктурбека Бийсеева.
- Она не из тех людей, кто в себе держат свои наработки, а как миссионер: ей хочется привлечь других к стилю, который ей близок. Это очень любознательный человек, которому все интересно. Она не замкнута на балете. Лоранс готова с нами сотрудничать. И, понимая наше материальное положение - в театре и в экономике страны, - не нажимает в плане гонораров.

Летом "миссионер модерн–танца" будет работать в Таджикистане и осенью приедет в Бишкек на III Международный фестиваль балета.
- Сама исполнит несколько номеров, возможно, даже одноактный сольный балет в своей постановке, - заглянул Доктурбек в недалекое будущее.
Зоя Исматулина.

7.04.06