От ветхого домика остались лишь обломки, валяющиеся на утрамбованной земле. На соседней улице ослик тянет телегу: ее скрип теряется в пении муэдзина. Здесь совсем не так, как в шумном Тегеране. Тем не менее, от Арадана, городка с населением в 10 тысяч жителей, до столицы всего сотня километров. Здесь полвека назад родился новый иранский президент, чьи нападки на Израиль, угрожающие речи на атомную тему и словесные атаки на "мирового угнетателя" (Запад) продолжают будоражить международную арену.

Победа в июне 2005 года почти никому не известного инженера-исламиста, получившего 63% голосов, вызвала ударную волну за пределами Ирана. Очень скоро гражданское общество ощутило угрозу со стороны ригористичного ислама. Оно испугалось, что у него отнимут и те небольшие свободы, которые были им завоеваны в течение двух президентских сроков Мохаммеда Хатами (1997-2005). В Германии на Ахмадинежада подали в суд за отрицание геноцида европейских евреев – проступок, который в этой стране карается 5 годами тюрьмы.

Но
>для 17 миллионов жителей Ирана, отдавших за него свои голоса, он воплощает иранскую глубинку, живущую в ритме сельскохозяйственных работ и фабричного труда – глубинку, которая продолжает питаться революционными лозунгами, транслирующимися государственным телевидением. Этот Иран близок к Тегерану, но его забыли реформаторы, и он не познал экономического процветания. Это Иран, в котором в момент иностранного давления президент нового типа легко собирает толпы, опираясь на три столпа: исламизм, популизм и национализм.

"Махмуд Ахмадинежад – это человек из народа, – объясняет 70-летний Фархад Мохсени, один из его двоюродных братьев. – Если он добился успеха, то именно благодаря своей простоте. Он не похож на этих религиозных деятелей в тюрбанах, обожающих говорить витиевато", – добавляет он, намекая на Хашеми Рафсанджани, незадачливого соперника Ахмадинежада на президентских выборах 2005 года. В прошлом году этот араданский крестьянин привлек жену и детей к кампании в пользу Ахмадинежада, печатая плакаты, в которых он называл его "человеком, несущим новое слово".

В отличие от своих предшественников тот, кто называет себя "простым сыном революции", учился не в коранической школе, а на минных полях ирано-иракской войны 1980-1988 годов. Он принадлежит к числу бывших пасдаранов – "стражей революции", которые претендуют на участие в управлении страной. Он не силен ни в религиозной теории, ни в философии. Для него ислам – это нечто конкретное. Созданный в момент избирательной кампании, его интернет-сайт Khedmat ("Служение") вещает о "социальной справедливости" и "образцовом исламском обществе".

"В общем-то, он хороший президент"

Все это в свое время вызвало панику у Пуран Камали, бывшей учительницы, переквалифицировавшейся в водителя такси для дам. Она голосовала за Рафсанджани, "чтобы не дать Ахмадинежаду погрузить Иран во мрак". "Я дрожала от одной мысли, что мне придется носить чадру и не иметь права водить машину. Но внешне ничего не изменилось: женские плащи не длиннее, чем раньше, а молодые парочки по-прежнему ходят держась за руки. В общем-то, это хороший президент", – говорит она. "Это первый президент, который регулярно проводит заседания совета министров за пределами Тегерана. Когда он выезжает за пределы столицы, он всегда обещает заасфальтировать дороги, построить новые спортивные центры, школы, мечети", – отмечает Пуран Камали. После своего избрания Ахмадинежад уже десять раз выезжал в провинцию.

Для иранских крестьян этот сын кузнеца – "истинный сын" революции, плоды которой, как они считают, присвоила себе номенклатура в тюрбанах. Родившийся в 1956 году в Арадане, в провиции Семнан, в небогатой многодетной семье, он еще совсем маленьким переехал в Нармак – рабочий квартал Тегерана, где поселились его родители. Его мать была очень религиозной женщиной. Его отец был одним из многочисленных мостазафинов, "обездоленных" – жертв политики ускоренной вестернизации, которую проводил иранский шах. "Махмуд был дисциплинированным и набожным мальчиком. Еще в детстве он выучил Коран наизусть", – вспоминает его дядя Мохаммед Реза. Став подростком, он не интересовался девушками. "Все свободное время он играл в футбол", – рассказывает его друг детства, профессор политологии Насер Хадьян.

Во время революции Ахмадинежад примыкает к исламистам, которые через несколько месяцев атакуют американское посольство – это "шпионское гнездо". Но уже тогда Ахмадинежад имел собственные взгляды. "Он думал, что захватить нужно было посольство СССР, потому что для него главной опасностью была коммунистическая волна", – вспоминает Насер Хадьян. Когда в 1980 году начинается война с Ираком, он идет на фронт. Как и тысячи других иранских юношей, он готов умереть как мученик за веру. Вернувшись с войны, он получает пост префекта сначала в Курдистане, потом в Иранском Азербайджане. Решив вновь взяться за учебу, он изучает вопросы хозяйства и транспорта в университете Эльм-э-Санат, где параллельно продолжает работать в бюро басиджей – исламских активистов.

Заняв в 2003 году пост главы мэрии Тегерана, невысокий чернобородый мужчина в дешевых ботинках поддерживает свой имидж самого обычного человека. По телевидению его показывают в оранжевой спецовке мусорщика. Во время избирательной кампании он обещает "положить деньги от нефти на столы иранцев", что создает ему репутацию неподкупного человека. Его двоюродные братья с гордостью вспоминают, что он по-прежнему живет в своем скромном доме в Нармаке, вместо того чтобы переселиться в президентский дворец Саад-Абад на северной окраине Тегерана. Его жена и трое детей ведут скромную жизнь.

Однако этого внешне простого и патриотичного президента новой формации боятся многие. В его прошлом немало темных пятен. Ходят слухи, что в первые послереволюционные годы он был причастен к пыткам и казням противников нового режима. О годах, проведенных им на фронте, тоже мало что известно, кроме того, что он участвовал в операциях по подрыву иракских складов боеприпасов. Он сохранил тесные контакты со спецслужбами Стражей иранской революции. Рассказывают, что в 1979 году он участвовал в захвате заложников в американском посольстве, но многие свидетели тех событий это отрицают.

Депутаты австрийского парламента подозревают его в причастности к произошедшему в июле 1989 года убийству курдского диссидента Рахмана Гасемлу и двух его соратников. Но и в этом случае собрать улики не удалось.

Сегодня, когда Ахмадинежад находится у власти, пасдараны и бывшие агенты спецслужб занимают ключевые посты: они стали министрами, губернаторами, ректорами университетов. В иранских посольствах за рубежом и крупных банках излишне либеральные головы уже слетели. Политическая нестабильность заморозила частную инициативу. "Всякий раз, когда Ахмадинежад раскрывает рот, все ждут худшего. Его речи снова ввергают нашу страну в изоляцию. Никто не решается запускать новые инвестиционные проекты", – сетует архитектор Саман Мостофи, проекты которого заморожены уже полгода.

Опасения реформаторов

Реформаторы – оппоненты нового президента – не скрывают своих опасений. Им не нравится его ханжество и мистические ссылки на "скрытого имама", Махди – 12-го шиитского имама, который должен явиться на землю, чтобы восстановить на ней справедливость.

"Если бы у нас выбирали руководителей по их компетентности, а не исходя из того, сколько раз в день он молится, мы бы не были сегодня там, где мы находимся", – сказал недавно иранский интеллектуал Мохсен Кадивар, косвенно осудивший систему выдвижения кандидатов в президенты в Иране. Согласно конституции, прерогатива отбора десятка наиболее "достойных" принадлежит консервативному Совету стражей – институту, созданному в свое время имамом Хомейни.

Ставший во втором туре фаворитом религиозных ультра во главе с духовным вождем аятоллой Хаменеи – реальным главой режима, Ахмадинежад, по некоторым сведениям, начинает раздражать даже своего учителя. Новый президент, не владеющий ни одним из иностранных языков и ни разу не бывавший в Европе, присвоил себе право высказываться чуть ли не по всем болезненным международным вопросам. Это совсем не нравится высшей иерархии. Рассказывают, что вождю не импонирует почтительное отношение Ахмадинежада к еще более экстремистски настроенному аятолле – Месбаху-Язди.

Однако, по мнению Насера Хадьяна, "Ахмадинежада не стоит бояться, так как его полномочия ограничены". Ведь верховная власть остается в руках Хаменеи, который, в частности, контролирует полицию, армию и органы юстиции. Он может низложить президента. Что касается решений в атомной сфере, то они принимаются коллегиально, совместно с секретарем Верховного совета по национальной безопасности Али Лариджани. "Хотя вождь не во всем согласен с Ахмадинежадом, он умеет использовать его для устрашения остальных, – говорит писатель Эмадэддин Баги. – Ахмадинежад словно страшилка, которой родители пугают детей".

Дельфина Минуи
Le Figaro
11.04.2006