По мере того, как растут цены на нефть и газ, в мире все чаще вспоминают об атомной энергетике. Считается, что мирный атом может стать в ближайшем будущем реальной альтернативой в обеспечении энергетических потребностей цивилизованных стран. Хотя не слишком цивилизованным, с точки зрения Запада, странам доступ к ядерной энергетике будет всеми правдами и неправдами ограничен, как это происходит сегодня с Ираном. В связи с этим возникает интересный вопрос, как все происходящее скажется на Казахстане, обладающем вторыми по величине в мире доказанными запасами урана

По иронии судьбы именно сейчас, когда разговоры о будущем ядерной энергетики достигли своего пика, когда самые разные страны заявляют о все новых планах по строительству атомных станций, в мире готовятся встретить печальную дату. 26 апреля этого года исполняется ровно 20 лет со дня самой страшной катастрофы, которая произошла в 1986 году на атомной станции в Чернобыле. После Чернобыля казалось, что время энергетики, основанной на атоме, закончилось. Слишком глубоким было потрясение, которое пережила Европа и слишком велики были издержки возможной аварии по сравнению с любыми ожидаемыми преимуществами. Когда же в 1991 году распался Советский Союз и закончилась холодная война, казалось, что большой необходимости в развитии атомной энергетики нет.

Нефть и газ были дешевы, еще не начался экономический подъем Китая и Индии, который радикально изменил спрос на углеводородное сырье. Кроме того, завершение гонки вооружений привело к тому, что накопленные СССР и США огромные запасы урана и оружейного плутония стали активно использоваться для производства топлива для атомных станций. Всего в мире работает 441 атомная станция, из них 104 в США, а в соседней с нами России – 10. Кроме своих десяти россияне обеспечивают своим топливом еще 65 атомных станций, например, на Украине, в Словакии, Финляндии, Болгарии и других. Все атомные станции в мире сегодня потребляют примерно 66 тыс. тонн урана в год. Из этого количества только 35 тыс. тонн добывается на урановых рудниках. Остальные тонны как раз и являются прямым наследием холодной войны.

В результате цены на уран были не очень высоки и его добыча была не слишком рентабельна. Для работающих станций было вполне достаточно накопленных в основном СССР и США складских запасов. Но в начале XXI века ситуация изменилась. Например, фунт урана стоил в начале девяностых годов порядка 7 долларов, затем к концу десятилетия поднялся до 17, а в 2006 году достиг отметки в 37 долл. Это примерно 77–78 долларов за килограмм. Ожидается, что сравнительно скоро цена может достичь 100 долларов. Соответственно, добыча урана становится весьма привлекательным бизнесом. Правда, не для всех, так как себестоимость его добычи может составлять от 30 до 120 долларов за килограмм. К примеру, ближе к последней цифре находится себестоимость на месторождениях Ирана и Китая.

Рост мировой цены на уран связан с двумя базовыми тенденциями. С одной стороны, рост цен на нефть и газ вынуждает многие страны объявлять о новых программах по строительству атомных станций. В частности, совсем недавно о планах России построить 60 энергоблоков заявлял руководитель "Росатома" Сергей Кириенко. Собираются строить новые станции и в других странах. США, которые не строили станции 30 лет, планируют довести их число со 104 до 200 к 2050 году, Китай намеревается построить 100 станций, Индия – до 40. Однако важно также и то, что мировое потребление урана сегодня наполовину обеспечивается за счет складских запасов, которые имеют тенденцию заканчиваться. Ожидание возможного дефицита создает на рынке ощущение неуверенности, что и ведет к росту цен.

>Рынок урана очень специфичен. Просто так купить себе немного урана невозможно. Здесь хорошо известны и производители, и потребители этого весьма своеобразного товара, из которого при наличии желания и определенных технологий можно изготовить ядерное оружие. Например, испытывающий проблемы в отношениях с мировым сообществом Иран, при всем желании не сможет приобрести уран в Австралии или у нас в Казахстане. Поэтому Тегеран старается самостоятельно разрабатывать малорентабельные месторождения на своей территории. Но добыть уран это одно дело, совсем другое – переработать его для использования на электростанциях. Здесь есть свои лидеры. Первое место в мире занимает франко-германская компания "Арева", которая контролирует 30 проц. мирового рынка уранового топлива. На втором месте англо-американская компания BNFL (26 проц. рынка) и на третьем – российская компания "ТВЭЛ" (17 проц.).

С последней компанией Казахстан связан самым непосредственным образом. Дело в том, что в технологии производства уранового топлива есть интересная для казахстанцев особенность. Это производство урановых таблеток, из которых затем собирают тепловыводящие элементы (твэлы) для использования в реакторах. Сами твэлы собирают в России на заводе под Новосибирском, а таблетки для них делают в Казахстане, на Ульбинском металлургическом заводе в Усть-Каменогорске. После распада СССР Ульбинский завод оказался единственным элементом производственной цепочки атомного топлива, которое осталось за пределами территории России. В девяностых годах в Москве долго решали, что лучше: продолжать сотрудничество с Казахстаном или создать аналогичное предприятие в России. В случае, если бы российская сторона приняла решение о создании собственного производства, то судьба завода в Усть-Каменогорске была бы автоматически решена.

В результате Казахстану и России удалось договориться. В конце девяностых Москве передали так называемую "золотую акцию" Ульбинского завода, и работа была продолжена. Но именно тогда наметилось противоречие в интересах. Казахстан был заинтересован производить таблетки из собственного сырья, но Россия предпочитала предоставлять на Ульбу собственный уран из складских запасов как давальческое сырье. Естественно, что для компании "ТВЭЛ", которая контролировала 17 процентов рынка топливных сборок, было выгоднее использовать свое сырье. Понятно, что самостоятельно выйти на этот рынок Казахстан никак не мог.

Но в последние годы ситуация стала меняться. Резко вырос в цене другой актив Казахстана – запасы природного урана. Российские складские запасы стали исчерпываться, а собственная добыча удовлетворяет только часть потребностей – сегодня в России добывают 3 тысячи тонн урана в год при потребности в 9 тысяч, а к 2020 году, если будут реализованы смелые планы Сергея Кириенко, потребуется уже 16 тыс. тонн урана в год. Российский уран практически весь добывается Приаргунским производственным горно-химическим объединением в городе Краснокаменске Читинской области. Данное месторождение эксплуатируется уже довольно давно и его запасы серьезно истощились. Есть еще два небольших месторождения по сто тонн – в Бурятии и Курганской области. В лучшем случае собственная добыча в России может составить до 5 тыс. тонн к 2015 году. Это в три раза меньше потребности. К тому же, по словам руководителя российского федерального агентства по недропользованию ("Роснедра") Анатолия Ледовских, складские запасы урана будут исчерпаны к 2020 году. Соответственно, для России доступ к запасам урана становится стратегически важным вопросом. Помимо обеспечения собственных потребностей, принципиально важным с политической точки зрения является снабжение топливом 65 энергетических и 30 исследовательских реакторов в 13 странах мира. А если учесть указанные выше планы Китая и Индии по строительству новых реакторов, то способность обеспечить их произведенным в России урановым топливом становится ключевым фактором, который позволит Москве претендовать на заказы на их строительство.

Интересно, что запасы урана распределены по миру еще более неравномерно, чем нефти и газа. Например, первое место принадлежит Австралии. Именно здесь находится гигантское месторождение Olympic Dam, где находится примерно 40 проц. всех разведанных в мире запасов урана и где самая низкая себестоимость добычи. Права на его разработку принадлежат австралийской компании WMC Resources, которая в 2005 году была продана за 7,3 млрд. долларов BHP Billiton. Второе место по запасам принадлежит Казахстану, где ураном занимается государственная компания "Казатомпром" и где планируют через 10 лет выйти на уровень добычи в 15 тыс. тонн. В то же время, например, у Китая собственная добыча урана составляет всего 700 тонн в год. Естественно, что урановые запасы Казахстана привлекают самое пристальное внимание его соседей. При этом Казахстан старается лавировать между интересами России, Китая, США и ЕС, сохраняя при этом собственные интересы. Прямой интерес страны может быть в том, чтобы продавать уран по мировым ценам и стать в нашем регионе чем-то вроде той же Австралии. Понятно, что идеи Сергея Кириенко о воссоздании министерства среднего машиностроения СССР, которое и занималось в Союзе атомной промышленностью, были встречены в Казахстане, мягко говоря, без особого энтузиазма. За последние пару месяцев "Казатомпром" подписал несколько соглашений о разработке урановых месторождений с иностранными инвесторами. Есть такое соглашение и с Россией по разработке казахстанского месторождения Заречное, которое начнет давать продукцию в 2006 году, но его потенциал не превышает 500–1000 тонн в год и не решает российскую проблему. Но главное все же в том, что Казахстан явно хочет сохранить свою независимость в урановом вопросе. Но для этого крайне необходимо сохранить независимость вообще.

Султан Акимбеков
Алматы

№7 (168) 12 - 25 апреля 2006