>Верность казахским идеям и успех в жизни - несовместимые понятия в сегодняшнем Казахстане

Помните постановление ЦК КПСС (Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза) с осуждением казахского национализма, принятое после декабрьских событий 1986 года?! Этот документ, во-первых, устанавливал его наличие в казахском обществе того времени.
Во-вторых, по нему получалось, что из всех имевшихся в тогдашних союзных республиках национализмов этот самый серьезный и опасный для пролетарского интернационализма, являвшегося идеологией единства многонационального советского народа. В противном случае, какая была бы необходимость выносить такое постановление, верно?
Но, с другой стороны, тогда, что называется, и ежу было понятно, что национализм в Казахстане, если даже он и присутствовал в действительности, - это всего лишь цветочки по сравнению с национализмами, скажем, в Прибалтике и Закавказье. Тем не менее, именно казахам за него досталось на орехи от самого ЦК КПСС. У нас тогда, помнится, многие обижались на этот документ, полагая, что его формулировка о казахском национализме не соответствует действительности. Под давлением таких общественных настроений республиканская компартия упорно добивалась отмены постановления о казахском национализме.
И когда ей это наконец-то удалось (а случилось это незадолго до заката эры КПСС и распада СССР), общественное мнение Казахстана встретило новость о таком событий с большим удовлетворением. К тому времени национализм распустился пышным цветом едва ли не каждой республике Советского Союза, и ЦК КПСС уже просто глупо было цепляться за свое, к тому времени уже давнее постановление о казахском национализме.
Сейчас, спустя почти двадцать лет после декабрьских событий 1986 года, вызвавших к жизни этот самый документ, лучше, чем тогда, понимаешь, что казахский национализм не был и не мог быть столь серьезным явлением, чтобы нужно было его официально осуждать на таком высоком уровне. Потому что уже есть перед глазами многолетний опыт государственной независимости Казахстана – страны казахов. И он, этот опыт свидетельствует о том, что идея казахского национализма не способна снискать более или менее массовый успех в казахском обществе. То есть сейчас уже ясно осознается тот факт, что она не в состоянии явиться объединительным полем для казахского общественного сознания. У казахов сейчас, судя по всему еще меньше общего, чем двадцать лет тому назад. Всего лишь один пример.
В конце 1980-х годов, когда был принять закон, придавший казахскому языку статус государственного языка, и была проведена большая социологическая работа с целью определения его роли как действующего коммуникативного средства, выяснилось, что 40 процентов казахов не знают родной речи или владеют ею недостаточно хорошо. А вот недавно, в начале 2006 года президент Н.Назарбаев обнародовал такой факт: более половины казахского народа не знает своего родного языка. Конечно, такие выводы – во многом абстракция. Но они, в любом случае, небезосновательны. А главное – это то, что президент подтверждает тот факт, что казахский язык как краеугольный камень казахского единства играет меньшую, чем пятнадцать-двадцать лет тому назад, объединительную роль. Но состояние языка лишь частично отражает кризис нынешнего казахского этнического сознания.
Казахи сейчас в независимом государстве Республика Казахстан куда менее едины, чем двадцать лет тому назад в тогдашней Казахской Советской Социалистической Республике, входившей в состав Советского Союза и, по большому счету, управлявшейся практически из Москвы. И главная причина этого отнюдь не в тех социальных переменах, которыми сопровождался переход из социализма в капитализм. Ибо в других бывших союзных республиках, идущих все это время по тому же пути, национализм не только не ослаб, но и даже еще больше укрепился. В Казахстане – в этом смысле все наоборот.
Но тех, кто хочет верить в единство казахов, которого давно уже нет (и еще не факт, было ли оно вообще когда-нибудь), по-человечески понять можно. Это – нормальная реакция. Особенно в условиях, когда для большинства с самого рождения чувствующих и считающих себя казахами людей иного национально-духовного выбора нет и быть не может.
Но, с другой стороны, ведь правы же и те, кто говорит об отсутствии дела, организационных структур и лидеров у казахских национальных движений и инициатив. Почему так? Потому что в сегодняшнем Казахстане, достаточно богатом по эсэнговским меркам, те, у кого есть деньги, и те, кто делает политику и принимает реальные решения, казахская национальная идея практически никак не интересует. Это кажется странным, особенно если учесть то, что казахи сейчас в стране составляют фактически две трети населения и при демократических правилах игры в борьбе за власть могут решающим образом влиять на расклад политических сил.
Ведь в той Грузии и Украине оппозиционные силы, отобравшие у существовавших до того режимов всю власть, в значительной мере опирались на грузинские и украинские националистические идеи, и именно поэтому добились такого успеха. Тот же М.Саакашвили на этапе жесткого противостояния с Э.Шеварднадзе прослыл "грузинским Жириновским", то есть националистом, а партия, которая привела его к победе, снискала славу националистической партии. Причем это была не просто предвыборная поза. М.Саакашвили осенью 2003 года пообещал, что в случае своего прихода к власти не допустит возвращения месхетинских турков в Грузию. И, став президентом, не допустил этого. Тем из соседнего с Грузией Краснодарского края России легче оказалось переселиться в заокеанскую Америку, чем вернуться к себе на родину, в грузинскую Месхетию-Джавахетию.
Более того, при президенте М.Саакашвили в той же Джавахетии представители местной армянской, а также греческой и азербайджанской диаспор крайне ограничены в своих возможностях получить высшее образование, так как при поступлении в вуз экзамены надо сдавать на грузинском языке, а в этом они не могут конкурировать с собственно грузинскими абитуриентами. Кстати, доля коренного населения (70%) в Грузии примерно такая, какая она у казахов (67%) в Казахстане. Но разница в успехах национальных идей грузин в Грузии и казахов в Казахстане – земля и небо. Грузию можно назвать страной победившей грузинской национальной идеи. А Казахстан – страной потерпевшей фиаско казахской национальной идеи.
Но это не значит, что она, такая идея, никак не проявляет себя. Но у нас в стране любой публичный национализм по факту оказывается всего лишь ничем реальным не подкрепленным популизмом. Сколько-нибудь серьезные общественно-политические силы и деятели стараются держаться от него подальше. Если кто-нибудь из них ударяется в риторику, звучащую как воспевание или защита идеи казахского национализма, за таким ходом, как правило, обнаруживаются какие-то корыстные интересы или обида этого человека (обычно на властей предержащих), и оказывается, что он идет на такой шаг, чтобы добиться своего или очернить своих предполагаемых обидчиков. Это также никакого секрета для мало-мальски мыслящих людей не составляет.
Каких только национализмов не развелось в определенных кругах казахского общества, когда всем стало ясно, на кого власти объявили теперь отстрел: номенклатурный национализм (с претензией на благообразность и наукообразность), номадно-трайбалистский национализм (это, когда люди под флагом казахского патриотизма с удовольствием грохают представителей соперничающих с ними родовых и жузовых кланов), индивидуалистский частнопредпринимательский национализм (то есть такой, когда отдельный человек, любого своего противника объявляет "врагом казахского народа") и т.д. и т.п.
Сколько-нибудь заметного казахского национализма в реальном публичном выражении как не было, так нет и поныне. Есть только популизм. Этого-то как раз хватает. Каких только популистских национализмов не развелось в определенных кругах казахского общества в последнее время: номенклатурный национализм (с претензией на благообразность и наукообразность), номадно-трайбалистский национализм (это, когда люди под флагом казахского патриотизма с удовольствием грохают представителей соперничающих с ними родовых и жузовых кланов), индивидуалистский частнопредпринимательский национализм (то есть такой, когда отдельный человек, любого своего противника объявляет "врагом казахского народа") и т.д. и т.п. Популистский национализм своей подрывной активностью в значительной мере девальвировал национальную идею как таковую.
Другими словами, какими бы мотивами ни руководствовался тот (это вполне может быть честный и искренний человек), кто начинает гласно выступать с казахских национальных позиций, он оказывается в действительности популистом. Потому что реальность такова, что за ним не оказывается никакой серьезной поддержки – лишь благие желания и прекраснодушные слова.
Но почему все же для действующих политиков и государственных деятелей идея грузинского, украинского и т.д. национализма может быть притягательна, а казахской – нет?! В чем тут причина? Если подойти к такому вопросу серьезно, обнаружится, что ответ лежит на поверхности. Сколько-нибудь единой нации нет, поэтому идея казахского национального "я" мало кого в действительности прельщает. Политики об этом знают лучше, чем еще кто-либо, ибо их благополучие и успех в первую голову зависят от верного распознавания настроения людей. Поэтому эти политические деятели не рискуют связываться с такой идеей, и это очевидно. Когда-то один из авторов небезызвестной "Казахской правды" с удивлением подметил: чем выше казах взбирается вверх по служебной лестнице, тем более безмозглым он становится. Тут под безмозглостью подразумевался нарастание черствости ко всему казахскому. А между тем, очевидно, что люди так начинают вести себя не в силу утраты здравого смысла, а потому, как того требуют правила успешного роста по служебной карьере.
То есть верность казахским идеям и успех в жизни зачастую оказываются несовместимыми понятиями в сегодняшнем Казахстане.

Итак, идея казахского национального "я" вроде бы есть, а вот массовой и последовательной поддержки за ней не было и нет. И не предвидится?

Рашид Нигматуллин

24.04.2006