Крупные инвестиционные проекты в СНГ привлекают внимание и российского, и западного бизнеса
Проекты по строительству ГЭС в Таджикистане будут способствовать созданию в республике центра промышленного роста.

Возобновление масштабных проектов в постсоветских государствах дает толчок ускоренному росту экономик этих стран. Каким ему быть – во многом зависит от правильных экономических расчетов и политической воли правительств.

Начало нового века оказалось весьма насыщенным грозовыми событиями.

"Конец истории", который предрекал американский футуролог Ф.Фукуяма, хотя и не наступил, но, кажется, само время ускорило свой бег. Мир меняется. Это очевидная истина – но разными людьми она понимается по-своему. Кто-то уже слышит барабаны грядущей мировой войны, другие – предрекают необратимую глобализацию, третьи, наоборот, – новые региональные союзы против диктата США.

Что делать России? Как определить свое место в мире и отстоять его в конкурентной борьбе?

У каждого крупного мирового игрока свои интересы, своя позиция. США цветными революциями и крылатыми ракетами насаждают "истинные (демократические) ценности"; европейская бюрократия подставляет плечо старшего, хотя и дряхлого брата верным союзникам; китайцы тихой сапой продавливают "младших партнеров" на выгодное, прежде всего самим себе, экономическое сотрудничество.

Россия, устами президента Владимира Путина, выдвинула идею глобальной "энергетической справедливости", и эта достаточно простая и понятная формула стала достойным ответом на самое совершенное ракетное оружие.

Инвестиции – это хлеб и воздух экономики
Представляют ли последние мировые тенденции угрозу Российскому государству или, наоборот, большие возможности? Очевидная для любого наблюдателя активизация Москвы в странах ближнего зарубежья и странах бывшей зоны влияния СССР от Алжира до Бразилии и Анголы – что это, остаточные проявления "имперского мышления" или вполне закономерный процесс? Должен ли экономический рост сразу воплощаться в политическую силу? Почему Китай может развиваться столь быстрыми темпами, несмотря на вопиющую неэффективность госпредприятий по сравнению с иностранными СП, а заложившая основы рыночной экономики Россия нет? Это вопросы, на которые уже пора давать ответы.

Изрядная часть аналитиков и политологов в России с завидным постоянством предрекают – то исчезновение иностранных инвестиций (а последние, как назло, резко выросли за полтора года), то войну с американцами на постсоветском пространстве (а США и РФ регулярно играют даже на этом пространстве согласованно), то некие тяжкие торгово-экономические конфликты с Китаем (между тем темпы роста сотрудничества РФ и КНР все увеличиваются, опережая самые радужные договоренности Владимира Путина с Цзян Цзэминем и Ху Цзиньтао).

Если у старой России были две классические беды – дураки и дороги, то у экономики "старого" СНГ (первых лет после распада Союза) ими являлись: брошенные союзные долгострои-недострои и отсутствие серьезных инвестиций.

Где взять инвестиции и как достроить долгострой? Попытаемся чуть подробнее остановиться на этих двух задачах, которые в наше время наконец-то находят свое решение. В последние годы растет капитализация российских компаний, и им уже объективно тесно в рамках сузившегося экономического "поля" России времен Ивана Грозного. Интерес к старым недостроям – замерзшим либо медленно идущим проектам в странах СНГ – это не просто тенденция, а закономерный процесс возвращения российского капитала на ранее обжитые места. В тесной взаимосвязи большой политики (геополитики) и чистого рынка (коммерческой выгоды) зарождается новое понимание национальных интересов России, которое не несет никому угрозу, а напротив, – способствует подъему экономического потенциала, а значит, и государственной мощи, государств-союзников.

На примере РАО "ЕЭС", РУСАЛа и "Росатома" видно – процесс подлинной интеграции сдвинулся с мертвой точки бесконечных бумажных согласований и "союзные" недострои вместе с другими крупными инвестиционными проектами становятся магнитами притяжения постсоветских государств.

Вопреки многочисленным пророчествам интеграция в Содружестве не просто идет, а получила новый темп, импульс и весомый экономический позыв. Как выясняется, мы нужны друг другу потому, что только вместе можем удержаться на все более жестком глобальном ринге-рынке. Насколько успешной и активной будет эта интеграция – зависит от государственной политики бывших союзных республик, готовности правительств этих государств проявить деловой подход и создать необходимые условия для успешного превращения долгостроя в процветающие промышленные гиганты.

Мудрые китайцы говорят, что путь в тысячу ли начинается с первого шага, а в нашем случае с желания и способности государственных мужей с самого начала определить, какой экономический эффект можно получить от проекта и как сделать так, чтобы он оказался экономически выгодным, а не утопически гигантским и экологически опасным. Характерна и поучительна история трех проектов в Китае, России и Казахстане, неудачу или успех которых определила мудрая государственная политика и желание (или его отсутствие) подчинить политические амбиции рациональному подходу и экономической выгоде.

Китай: последствия гигантомании
11 июня 2003 г. в районе "Трех ущелий" на крупнейшей китайской реке Янцзы началось заполнение гигантского – 600-километрового в длину и 175-метрового в глубину водохранилища. Гидроузел "Санься" ("Три ущелья") уже сейчас является одним из самых крупных гидротехнических сооружений в истории, а ГЭС гидроузла должна стать крупнейшей по мощности в мире. В районе гидроузла на протяжении 130 км Янцзы прорывается через горное обрамление Сычуанской котловины, образуя "Три ущелья". Получается уникальный напор водных масс, который сама природа будто велит использовать на благо человека. Совокупная мощность всех гидротурбин узла планируется в 18,2 млн кВт, то есть производительность составит 84,68 млрд. кВт.ч энергии в год. Таким образом, непосредственно вблизи Чунцина – официальной "столицы Запада КНР" – появится электроэнергия, которой хватит на самый большой промышленный район страны, который сейчас быстро формируется от прибрежного Шанхая до Чунцина вдоль реки Янцзы. Помимо этого излишек воды Янцзы будет переброшен по системе каналов в русло второй великой китайской реки Хуанхэ, а общая система каналов между Янцзы и Хуанхэ также станет крупнейшей системой в мире.

Казалось бы, китайское руководство всегда славилось своим прагматизмом и умением считать не только сиюминутные выгоды, но и грядущие последствия. Однако в случае с гигантской плотиной-монстром "Санься" этого явно не произошло. Эксперты-экологи, климатологи, признанные специалисты как в самом Китае, так и за его пределами единодушно предостерегали от последствий энергетической гигантомании.

Все доводы рассудка заглушила идеология и желание "одним ударом" решить несколько проблем. О гидроузле вблизи Ичана мечтал в 1919 году еще сам основатель независимого Китая Сунь Ятсен, а сейчас без этого "нового чуда света" просто не будет решена задача развития Западного и Центрального Китая, уверяло собственный народ руководство Коммунистической партии. Пекин детально разработал программу освоения региона, создав стройную концепцию "стратегической глубины" промышленного развития центра страны, ухода от перекосов нынешней "узкой линии" развития приморских мегаполисов. Только на обоснование необходимости проекта и написание многочисленных программ развития ушли миллионы юаней. Твердая власть гарантирует порядок и ответственное соблюдение всех строительных норм и правил, не уставая повторяли официальные СМИ. Но благие намерения, как известно, иногда приводят совсем в другую сторону.

Такое гигантское преобразование природы, естественно, несет в себе большие экологические риски. В зону затопления попадают десятки городов, в том числе основанный еще в III веке нашей эры Дачан, около 1 тыс. деревень с населением порядка от 2 до 4 млн. человек (разброс связан с различными оценками экологов), под водой окажутся огромные сельхозугодия, промышленные предприятия. Уже сейчас вода Янцзы ниже Чунцина без очистки не пригодна ни для питья, ни для бытовых нужд. Уменьшение скорости водотока Янцзы приведет к заиливанию, которое вместе со сбрасываемыми в реку отходами канализации грозит серьезными санитарным проблемам. Экологи описывают совершенно апокалиптическую картину – в случае разрушения дамбы (землетрясение или военная диверсия) в течение часа будет смыт город Ичан (4 млн. чел.), а несколько позже Ухань (8 млн.), Нанкин (6 млн.) и Шанхай (17 млн. чел.). А ведь центральный Китай не далек от Синьцзяна, где десятки и сотни лет борются за свои права уйгуры-мусульмане. Можно считать их сепаратистами и бандитами, но угроза диверсии гипотетически возможна, а значит, следует учесть и ее возможные последствия. К этому можно добавить прекращение доступа морской воды в дельту Янцзы (в нескольких десятках километров впереди нынешнего порта Шанхай будет строиться выносной аванпорт на сваях, крупнейший в мире), что приведет к радикальной смене флоры и фауны бассейна Янцзы.

Никаких вразумительных ответов, как Китай будет устранять указанные риски, дано не было.

Получается, "Санься" не просто типичный, только циклопический, долгострой – работы начались еще в середине 1970-х, а завершатся, по многократно откорректированному плану, в 2009 году, – это гигантская экологическая мина в сердце страны. Здесь надо отметить две вещи: китайское правительство если и понимает все указанные угрозы, то пытается решить лишь поверхностную их часть (вплоть до переноса архитектурных памятников Дачана). Хотя власти и обещают вкладывать большие деньги в предотвращение всех возможных угроз и рисков, но удостовериться в реальности придется уже после окончания строительства. Будет ли оно закончено к 2009 году? Большой вопрос, ведь опасения экологов заставляют серьезно задуматься и финансистов, которые крайне прагматично подходят к решению вопроса о выделении финансирования.

Сибирь: Бурейская ГЭС как первая ласточка
9 июля 2003 года в поселке Талакан Амурской области президент России Владимир Путин и председатель правления РАО "ЕЭС" Анатолий Чубайс торжественно запустили первый агрегат Бурейской ГЭС. В своей речи президент России достаточно емко описал всю историю строительства ГЭС: "С 1903 года в России начали думать о том, чтобы здесь возводить электростанцию, в начале 70-х годов начались первые проработки. В 1974-м появились первые специалисты. В 1984-м начали реальную работу. В 1990-м все бросили. И... все-таки удалось довести до конца".

Масштабы строительства в Амурской области несопоставимы с масштабами китайского проекта "Санься": установленная мощность станции – 2 тыс. МВт на шести энергоблоках. Однако для России это действительно эпохальное событие, так как энергоблоки таких мощностей давно уже не запускались в действие.

Но не в этом главное, принципиальное отличие. Бурейская станция ни в какое сравнение не идет с китайским гигантом прежде всего потому, что учитывает все особенности работы над проектом по строительству гидроэнергетического объекта, а именно организацию зоны затопления, состояние почвы, сейсмические особенности, сохранение флоры и фауны и многое другое.

При этом экономический эффект от ввода в строй этой ГЭС огромен. В настоящее время электроэнергетика Дальнего Востока практически изолирована от Единой энергосистемы России, и включение ГЭС позволило снять дефицит электроэнергии на всем юге российского Дальнего Востока.

Усилия РАО "ЕЭС" не пропали даром – в прошедшем, 2005 году было заявлено о создании крупнейшего в России гидроэнергетического узла в Южной Якутии. Уже в феврале 2006 года было зарегистрировано ОАО "Южное Якутскэнерго". Не осталась в стороне и Москва. Государство согласилось инвестировать само и привлекать частные инвестиции в строительство гидростанций на притоках реки Алдан – Учуре и Тимптоне, – а также в верховьях самого Алдана. Предполагается, что каскад Учурских ГЭС будет иметь установленную мощность около 5 тыс. МВт, что позволит обеспечить выработку электроэнергии в объеме 23,5 млрд кВтч в год.

Таким образом, из опыта "долгостроев" – Бурейской ГЭС в Амурской области и Богучанского энергометаллургического объединения в Красноярском крае – совместный проект РАО "ЕЭС" и РУСАЛа, предусматривающий достройку Богучанской ГЭС и строительство алюминиевого завода, – были сделаны правильные выводы. Только союз предприимчивости частных инвесторов и основательности государственного подхода – частно-государственное партнерство позволит решить, казалось бы, неразрешимую проблему.

В дальневосточных проектах российских энергетиков прямо учтены и государственный интерес (мощность Бурейской ГЭС и Южноякутского каскада увеличит производство энергии в Дальневосточном федеральном округе на 75–80%), и интерес инвесторов (будут привлечены прежде всего российские компании).

Пример Бурейской станции показывает, как можно при участии государства, но малыми силами и без катастрофических последствий решать стратегические задачи – именно в Южной Якутии и соседней Бурятии начинается формирование российского кластера добычи и переработки урана, что позволит снять нынешнюю зависимость от поставок из других стран. Разработка крупнейших на Евразийском континенте месторождений угля, меди, железной руды и цветных металлов, их переработка на несуществующих пока металлургических комбинатах потребуют таких энергетических затрат, обеспечить которые могут только крупные масштабные проекты, подобные Южноякутскому гидроузлу. Это хорошо понятно иностранным инвесторам – только за последние полгода в Якутии, Бурятии, Читинской области и в других регионах Сибирского и Дальневосточного федеральных округов заметно активизировались японские, южнокорейские, западные банкиры, а также представители известных промышленных компаний. Можно сказать, что поддержка государствов завершения гидроэнергетических "долгостроев" привела к масштабному эффекту притока инвестиций, фактически разблокировав проекты на миллиарды долларов.

Казахстан: цинк на вес золота
Но долгострои в бывших союзных республиках интересны не только российскому бизнесу. Свою заинтересованность и готовность инвестировать в крупные промышленные объекты все чаще озвучивают и западные компании. В октябре 2003 года президент Нурсултан Назарбаев, открывая новый Балхашский цинковый завод, по праву назвал его "пионером новой индустриальной политики страны". И это действительно так, цинковый завод казахстанского Балхаша стал вторым в мире после Канады, применившим "нетрадиционное" автоклавное выщелачивание из двух стадий. Не вдаваясь в технические подробности, поясним главные громадные плюсы: большой выход металла и экологическая безопасность – именно этот аспект был ключевым в принятии решения о масштабах строительства и подходах к проекту. Концентрат выжигают кислотой, а затем цинк извлекают из раствора электролизом. Цикл замкнутый: электролит используют вновь без добавки ядовитой серной кислоты. А значит, нет и "побочных" выбросов. Для сравнения: "обычный" цинковый завод стравливает в атмосферу и сливает в реки десятки тысяч тонн отходов в год, завод с автоклавным выщелачиванием – около двухсот тонн.

Экологическую экспертизу предприятие выдержало на "ура", в том числе и по международным стандартам, проводились специальные общественные слушания в Балхаше. Серьезных замечаний ни у кого не было. По чистоте производства и техническим характеристикам завод даже превзошел своего самого передового канадского собрата. "БалхашЦинк" сегодня – яркий пример успешного решения социальных, экологических проблем, да и просто эффективного ведения дела. От основного производства корпорации "Казахмыс" (совладелец – широко известный южнокорейский "Samsung") набирается до 250 тысяч тонн цинкового сырья. Раньше его просто по дешевке продавали фирмам-посредникам, считая едва ли не сопутствующими отходами. Но ведь этого "сопутствующего" сырья достаточно, чтобы выдавать в год 100 тысяч тонн цинка с чистотой четыре девятки. Зачем упускать возможность хорошо зарабатывать самим? Инвестиции в 22 млн. долларов окупились в ближайшие годы.

А ведь Балхашский цинковый – второй по объемам производства цинка в стране и четвертый по мощности в мире в своей технологической нише – был построен, точнее, перестроен из классического советского долгостроя – гигантского полузаброшенного прокатного цеха Балхашского горно-металлургического комбината. Сегодня об этом уродливом монстре остались только воспоминания. Надежда появилась только с приходом в Балхаш корейских инвесторов. Став совладельцами всего Балхашского ГМК инвесторы не могли не обратить внимания на сей "архитектурный" памятник. Строительство нового современного завода на старых развалинах началось в 1999 году, а в 2003 году его уже принимала высокая "госкомиссия".

Сейчас завод ежедневно выдает по 150 тонн цветного металла в сутки. Вся продукция завода экспортируется в привередливую к качеству Европу, главным образом в Италию. Недостатка в покупателях нет. Тысячи рабочих получают зарплату. А ведь опыта организации гидрометаллургического производства в постсоветском Казахстане не было в принципе, специалистов стягивали с родственных предприятий всего Казахстана и даже России, приглашали из других стран СНГ.

И такой пример в Казахстане отнюдь не единичен. Было бы желание государства, наличные ресурсы и деловая сметка.

Армения, Украина, Таджикистан и далее везде
Нужно еще раз отметить, что активизация российских и иностранных инвесторов в ближнем зарубежье отражает общемировую тенденцию. Крупнейшие геополитические игроки торопятся застолбить свое присутствие на всех ключевых полях мира. Впечатляют контракты, которые Россия и Китай подписывают в странах Азии, Африки и Латинской Америки. За каждым из них практически всегда стоит государственный интерес, и этот интерес отнюдь не противоречит получению максимальной прибыли частными инвесторами. Важный нюанс – все вышесказанное верно лишь в тех случаях, когда речь идет не о частно-государственном партнерстве, а о партнерстве государственно-частном, то есть – государство является локомотивом и основной движущей силой союза с капиталом. Печальная судьба проектов, которые так и не "выросли" из перспективных в успешные, тому наглядное подтверждение. Здесь можно назвать и патовую ситуацию с Ковыктой, и долгострои в Южной Киргизии... Практически во всех неудачных и застопорившихся долгостроях лидирующая роль принадлежала именно частному капиталу.

Российские бизнес-капитаны это хорошо поняли и в последнее время внесли заметные коррективы в свою работу. РАО "ЕЭС" приняло изменение государственной политики и больше не пропагандирует свою агрессивную концепцию "либеральной империи", зато готово вкладывать сотни миллионов долларов в конкретные зарубежные проекты, пример тому – строительство Сангтудинской ГЭС в Таджикистане. РУСАЛ активно способствует реализации государственных задач России в дальнем зарубежье. Запуск полностью обновленного после масштабной модернизации фольгопрокатного завода Арменал в Армении (крупнейшее промышленное предприятие в республике), модернизация и расширение мощностей Николаевского глиноземного завода на Украине, проекты компании в Таджикистане – строительство Рогунской ГЭС и нового алюминиевого завода – наглядная демонстрация желания и способности российского бизнеса реализовывать масштабные проекты, удовлетворяющие не только целям бизнеса, но и экономическим интересам стран и республик, на территории которых они осуществляются.

Следует сказать, что из стран СНГ первым изменения в России понял, принял и, видоизменив, применил у себя пока только Казахстан. Буквально за несколько последних месяцев руководством страны создан холдинг "Самрук" ("Феникс") для управления госпакетами крупнейших предприятий, фонд "Казына" ("Казна") для инвестирования в стратегически важные проекты. Казахстанские бизнесмены проявили готовность инвестировать в экономику, активно прощупывают почву государственно-частного партнерства. Кроме того, создан Евразийский банк развития, который при поддержке российских Внешэкономбанка, Внешторгбанка и казахстанских банков может стать главным финансовым институтом проведения совместной "евразийской" геоэкономической линии на мировом рынке.

Таким образом,
>у России есть все шансы не просто перехватить у Америки инициативу, а впервые сформулировать универсальный принцип работы в сопредельных странах, определить некую геостратегическую триаду – поддержка российских государственных структур, готовность российского бизнеса инвестировать крупные средства и желание правительств бывших союзных республик создать условия, при которых долгострои превратятся в центры промышленного роста (а не в утопию и гигантоманию), обеспечив необходимый и так ожидаемый экономический прорыв.

Андрей Валентинович Грозин - заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ.

26.04.2006