>15 месяцев Семипалатинской губернией управлял полутораметровый человечек, имя которого впоследствии наводило ужас на весь советский народ. Речь идет о чистильщике партийных рядов, "железном наркоме" и знаменитом сталинском палаче Николае Ежове, истребившем в тридцатые годы более 700 тысяч "врагов народа"!
СентиМЕНТальный
злодей

Один семипалатинский старожил рассказал корреспонденту "ЭК" забавную историю про любовь Ежова к девушке из старообрядческой семьи. Зазноба жила в Затонской части Семипалатинска (почти окраина), а секретарь губкома, понятное дело, в центре. Так вот, Ежов ежедневно ходил пешком к своей возлюбленной (никогда не пользовался служебной повозкой в личных целях!) и в мороз, и в жару. Когда он шел по улице, то жителей, в том числе и отпетую шпану, как ветром сдувало! Кстати, этот роман чуть было не окончился свадьбой. Все испортили родители невесты. Они в ультимативном порядке потребовали от Ежова обратиться в их веру - православие. Только тогда, мол, получите наше благословение. Это было уж слишком. Революционер Ежов, естественно, не стал более продолжать отношений с девицей и ее малахольными родителями.

В начале
главных дел

В Семипалатинск будущий всесоюзный палач приехал в 28-летнем возрасте. Сам Валериан Куйбышев в марте 1923 года выписал ему путевку и назначил на должность ответственного секретаря Семипалатинского губернского комитета Российской коммунистической партии большевиков (РКП(б). Этот документ хранится сейчас в фондах центра документации новейшей истории ВКО. Хоть до Семипалатинска у Николая Ежова уже имелся опыт партийной работы (он восемь месяцев был ответсекретарем Марийского обкома партии), говорят, именно с Семгубкома карьера малорослого паренька стремительно пошла вверх.
Разумеется, тогда Ежов еще не был таким кровожадным. Современники отмечали необычайный авторитет, каким он пользовался среди местных партработников. Они характеризуют его как умелого руководителя, оперативно ориентировавшегося во всех отраслях жизни Семипалатинской губернии. Говорят, что когда товарищу Ежову приходилось отлучаться по разным делам из города, то даже старые партийные работники с нетерпением ждали его возвращения "для разрешения принципиальных вопросов". (Это юношу-то, в личном деле которого в графе "образование" красовалась запись "низшее"! Впрочем, в те годы это было даже плюсом. Ведь согласно ленинской теории управлять государством вполне смогла бы и кухарка.) По оценке сотрудников губсоюза, именно благодаря правильным директивам Ежова в губернии в нужном русле стала развиваться кооперация. "Общий подъем советской, хозяйственной и в целом работы губернии является результатом большой работы т. Ежова как по подбору работников, так и по их использованию", - писал некий Иванов.
Судя по архивным документам, до Ежова партийная работа в Семипалатинской губернии велась через пень-колоду. Положение РКП(б) было каким-то шатким, неуверенным, а ее деятельность приезжие партийные бонзы назвали партизанской. Широкие массы трудящихся семипалатинцев плевать хотели на весь марксизм-ленинизм - им бы только поесть вдоволь, не до высоких идей. Да что там пролетариат, работники советских органов и даже партийные профессионалы не очень-то пропагандировали роль партии в деле скорейшего построения коммунистического общества среди народа. Вместо этого ответработники губернии и уездов самозабвенно занимались интригами и прочими склоками.
Ежов в тумане

Но тут на общее счастье приехал малютка Ежов (его рост - 1 м 51 см) и враз всех бесившихся с жиру партийцев (отпетых склочников губкома) сплотил, оздоровил и укрепил. Прямо на глазах стало расти доверие широких беспартийных масс к РКП(б), рабочие и крестьяне валом повалили записываться в ее ряды. "В практической работе тов. Ежов, - пишет член РКП(б) семипалатинец А. Хондожко, - проявил себя весьма инициативным, настойчивым в проведении как собственных продуманных планов, так и тем более директив вышестоящих партийных инстанций. Причем директивы высших парткомов проводились не в порядке слепого пунктуального выполнения, а всегда преломлялись в окружающей обстановке и применяясь к требованиям момента" (стиль автора сохранен. - С. М.).
Кстати, впервые в этом документе употреблено ставшее позже знаменитым выражение "держать в ежовских рукавицах". Товарищ Хондожко сообщает: "Подобрать работников, сплотить их на почве товарищеского, партийного, чисто делового сотрудничества, а равным образом и держать их в ежовских рукавицах, тов. Ежов умел как никто из секретарей Губкома, бывших до него. Как результат этого необходимо отметить, что в течение секретарства Ежова в головке губернских работников не было заметно обычных склок и делений на группы, все были едины вокруг Губкома, не исключая и работников-националов: Как секретарь Губкома тов. Ежов первый в Семипалатинской губернии за четыре года, который сумел с одной стороны изучить обстановку и правильно подойти к делу, а с другой сделать много полезного всей парторганизации и заслужить себе всеобщие симпатии: Стихия тов. Ежова - несомненно, партработа".
Как же ему в столь короткий срок удалось искоренить весь негатив в парторганизации целой губернии? Уж не начал ли он уже тогда прибегать к карательным мерам? Вот скупые свидетельства семипалатинца, члена партии большевиков тов. Барышникова: ":Он твердо начал проводить линию Губкома в сторону изжития всех недостатков, коими страдала организация (партийная. - С.М.). Прежде всего уничтожилась отчужденность и склочность среди работников:".

Свой в доску

А вот простым семипалатинцам он был как отец родной, и они ему отвечали любовью. Нередко можно было услышать от рабочих, и партийных, и беспартийных, случись с ними или с их семьями какая неурядица: "Пойду к товарищу Ежову, он поможет". "Насколько пользовался тов. Ежов любовью рабочих, можно заключить хотя бы из того, что доклады тов. Ежова посещались всей рабочей массой, которая всегда видела в тов. Ежове своего человека". Так характеризовал секретаря Семгубкома в апреле 1924 года железнодорожный слесарь Александр Чебыкин. К сожалению, теперь уж никогда не узнать, от чистого ли сердца он написал добрые слова о Николае Ивановиче или же под чью-то диктовку.
О частной жизни Николая Ивановича известно совсем мало. В личном деле он писал, что его семья состоит из двух человек, из кого конкретно - не разобрать.

Николай и баксы

Другой свидетель говорил о Ежове как о тихом интеллигентном человеке с хлипким здоровьем. На гражданской войне он был ранен, и это впоследствии постоянно сказывалось на его самочувствии. В Семипалатинске ему очень понравилось лечиться у казахских народных целителей - баксы. Особенно полюбился ему кумыс, который и поставил его на ноги.
Существует лишь один нелестный отзыв о Ежове во время его секретарства в Семипалатинском губкоме. Якобы сразу же после прибытия в Семипалатинск в марте 1923 года он проехался по уездным комитетам партии, в том числе посетил Бухтарминский и Усть-Каменогорский укомы. Именно на тамошних партийцев он произвел впечатление вспыльчивого и безжалостного человека.
Остальные же, когда Ежова летом 1924 года назначили заведующим орготделом Киргизского (в то время так называли Казахстан) обкома РКП(б), в характеристиках открыто выражали сожаление о перемещении такого замечательного, ценного партийного кадра. Один так и написал: "Жалко его отпускать отсюда".
Однако ничего не поделаешь: партия сказала "надо". Не прошло и года, как семипалатинский любимчик показал всем кузькину мать. В сентябре 1925-го Ежов становится третьим секретарем Казкрайкома, в то же время первого секретаря Нанейшвили отозвали в Москву. И пока на его место едет новый секретарь Голощекин, Ежов успевает навести кое-какие порядки. Он начинает третировать коммунистов-казахов, которых затем попросту выгоняют из республики. По распоряжению Ежова закрывается казахская газета "Ак Жол", сотрудников редакции (в их числе Жусипбек Аймаутов, Миржакип Дулатов) арестовывают и расстреливают.
Дальнейший путь Ежова известен. В 1927 году он уже работает в Центральном комитете ВКП(б) в Москве и быстро становится правой рукой Сталина. В 1933-м уже возглавляет печально известную Центральную комиссию по чистке партийных рядов. В 1936 году Ежов назначен народным комиссаром внутренних дел СССР. Вот тут он уж развернулся. По подсчетам историков, за 30 лет сталинской диктатуры из 800 тысяч смертных казней по 58-й статье более 700 тысяч лежат на совести Николая Ежова: Вот уж кого надо было назвать Николаем кровавым.
Однако в те времена никто и не смел сомневаться в правильности действий наркомвнуда Ежова. Одна из улиц (ныне Интернациональная) долгое время носила его имя. Мало того, в 1938 году Семипалатинск чуть было не был переименован в Ежовск! Народные депутаты Ежовского района Семипалатинска в знак памяти пребывания на этой земле такой важной шишки направили ходатайство в горсовет, который поддержал инициативу трудящихся. Судьбоносная бумага уже летела в облисполком, и как пить дать Семипалатинск стал бы Ежовском, но в ноябре сталинского палача самого объявили злейшим врагом народа. На этом все и кончилось. И остались от любимого всеми семипалатинскими партийцами 20-х годов секретаря Губкома Ежова несколько бумажек в архиве да идейные доклады в газете "Степная правда".

Светлана МИХАЙЛОВА, Семипалатинск
№ 77 (15979) от 28.04.2006