Все пятнадцать лет власти предержащие сами воруют, сами с воровством и борются. А еще советы и агентства разные создают. И нет тому ни конца, ни края.

Павлик, Кычанчик и аскариды[.b>
Наиболее известным борцом с коррупцией был Павлик Морозов. Его отец, председатель сельсовета, за взятки способствовал у себя в деревне местным олигархам. Павлик как пионер с таким безобразием мириться не мог и сообщил куда надо. В НКВД. Чем и обессмертил свое имя. Как и наш земляк, юный Кычан Джакыпов, примерно в то же время якобы сдавший в органы свою коррумпированную родню и ею же злодейски убитый.
При Советах с коррупцией и в самом деле боролись или делали вид, что борются. По крайней мере, цинично демонстрировать свое благополучие остерегались даже "цеховики", ибо богатых в стране по определению быть не могло.

Воочию язвы загнивающего Запада мы увидели после развала Союза. Откаты, проценты со сделок, дать на лапу, купля–продажа госдолжностей. На период тотального передела собственности, не сговариваясь, была принята уголовная идеология. И не важно, что было добычей - магазин или цементный завод. И в первом, и во втором случае нужно было найти человека из верхних эшелонов власти, под прикрытием которого начинали делать деньги.

Что касается Акаева и его семьи, то
>была создана так называемая Семья. Со своим хозяином, бюджетом, сферой влияния. Одной большой корпорацией стала вся страна. Чиновники, большие и малые, разделились на классы и группы, каждый знал правила игры. И если государство не развалилось от растащиловки, то это не нужно было самим чиновникам. МВД и СНБ создавали хоть какую–то видимость порядка и прочности устоев. Время от времени пена доходила до краев, и страна становилась свидетелем очередного шоу.
"Коррупция дошла до седьмого этажа", - фарисействовал Акаев и слал театральным жестом проклятия на голову мифических коррупционеров. Как будто он не знал, как их зовут. Свита намек хозяина понимала правильно - черни нужно выкинуть кого–нибудь на съедение, чтобы не очень возмущалась беспределом в стране.
Крайних находили, и пиарщики трубили на весь мир: демократ Акаев борется с коррупцией. Правда, потом дела рассыпались в суде, которому сам Акаев не доверял и нам не советовал, ибо знал: без мзды справедливости там ждать не приходится.
Но соответствовать имиджу островка демократии без борьбы с коррупцией никак не получалось. Запад как учитель и наставник требовал с примерного ученика результатов работы, иначе бы не видать очередных траншей как собственных ушей.
Нищета населения выросла до фантастических размеров. Трудоспособная его часть просто стала голосовать ногами. Остальные стали работать на Семью. Те же, кто остался на подножном корме, перебивались чем могли. Учителя требовали мзду с родителей. Врачи брали деньги за операции. Профессора - за экзамены. Престиж профессий налоговика и таможенника достиг апогея, детишки уже не хотели быть космонавтами.
Бытовая коррупция расцвела пышным цветом, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось на верхах. В насмешку учредили Совет по добросовестному управлению. За ворами велено было приглядывать ворам. И под это международные доноры давали большие кредиты.

Акаевская госидеология
Первый закон движения коррупционных денег гласил: "Деньги - наше все". Без нарушения закона в любом бизнесе нельзя было сделать ни шагу. Системность процессу придал "зять всего кыргызского народа". Если до зятя коррупция попахивала колхозбайством, то теперь к делу подключились московские и питерские мальчики с лучшими российскими дипломами, которые резко усилили и упорядочили увод миллионов долларов из нищего бюджета. Именно акаевские мальчики начали делать деньги из воздуха, отбирали успешный бизнес, влезали в долю, без ножа и топора обескровливали целые рентабельные отрасли экономики.
На словах коррупция в стране как бы была, но в глаза так называемых коррупционеров никто не видел. Вся энергия уходила в словеса. К нам даже приезжали учиться и перенимать опыт. Зато сколько людей было задействовано, сколько речей сказано. Газетчики тоже не сидели без дела. "Поймали чиновника за руку" - пестрели заголовки газет. Нашли в кармане аж две тысячи сомов взятки, вот страсти–то.
Аким Сокулукского района попросил за свою подпись 10 тысяч сомов с предпринимателя–мукомола. Финполиция его поймала, правда, потом отпустила - в "Белом доме" так велели. Отличившийся полицейский потом долго ходил смурным.
Под борьбу с коррупцией даже стали создаваться НПО, с тем чтобы получить от доноров гранты. Круговорот вещей в природе шел своим чередом. И ничего, что корабль давно уже сел на мель, за 15 лет госбюджет выше 380 миллионов долларов так и не поднялся. По оффшорам и заграничным банкам осела большая часть двухмиллиардного долга Кыргызстана. Объем "взяткоемкости" нашей экономики к 2003 году исчислялся гигантской суммой - три миллиарда долларов. В международных рейтингах наша страна прочно заняла строку самой коррумпированной страны в мире, сразу после Гондураса и Пакистана. Куда лучше? Чем не Гайд–парк, каждый дудит в свою трубу, собака лает, а караван идет. За последние шесть лет проблема борьбы озвучивалась в 15 указах и посланиях президента и постановлениях правительства. То есть систематически - 2,5 раза в год - с коррупцией боролись.

Подайте миллион на бедность
Новая власть также не осталась в стороне - образовала Агентство по борьбе с коррупцией. Чтобы оно заседало и "разрабатывало механизмы борьбы", даже "вносило предложения".
Внесу–ка и я, может, и выйдет что–либо путное. Не будем углубляться в дебри, разрабатывать методологию и нести ересь. Давайте плясать от печки. "Механизм" предлагаю вот какой. Компетентные специалисты совсем не выборочно, а подряд расходятся по шикарным особнякам с подземными гаражами и теннисными кортами. Арестовывать, конечно, пока не надо, с чего вдруг, но спросить–то можно: откуда деньжищи? Выясняется, что особняк, допустим, тещин. Идем к теще–пенсионерке. А ей, знаете ли, племянник подарил, который получил вдруг наследство от дяди из Америки. Все может быть. Но дядя–то у одного, максимум у двух–трех, а особняков - тысяча.
Почему никто не может спросить у того же министра: откуда при зарплате 300 долларов особнячок на миллион? Вопрос, может, и простодушный, но вполне естественный. Иначе все эти антикоррупционные механизмы работать не будут никогда. Все просто. В особняках живут не только пресыщенные чиновники, но и те, кому с ними следует бороться. Станут они сами с собой бороться? Держи карман шире.
Очевидно одно: никто не ворует в нашем государстве больше, чем сами верхи, и начинать очищаться от скверны воровства и лжи надо с верхушки пирамиды. Надо только показать пример. Глядишь, что–то и изменится.

А как у них?
В пример часто ставили Грузию, дескать, там повысили зарплату чиновникам, чтобы знали меру и не воровали. Не знаю, смогли ли грузины искоренить коррупцию, но доходная часть бюджета после революции увеличилась там почти в три раза, до миллиарда долларов.
У нас после безуспешных поисков акаевских капиталов деньги нашли разве что на стакан молока и булочку для дошкольников. Вот и думаешь, это во сколько раз надо увеличить зарплату зажравшемуся чиновнику, чтобы он построил на нее трехэтажный особняк с гаражом. В Китае, к примеру, это поняли давно: крупных коррупционеров обрекают на пожизненное заключение, а то и казнят.

Анара СОЛТОЕВА
28/04/2006