Женскую тему в СМИ особо популярной не назовешь. В силу определенных традиций и привычек о роли женщин в Истории пишется лишь к определенным датам или событиям. Да и то в основном уделяется внимание тем, кто взял на себя сугубо мужскую роль: героинях Великой Отечественной войны, например, или труда…

- Мне кажется, эту ситуацию пора исправлять, - говорит ведущий сотрудник Института истории и этнографии МОиН РК Ирина Ерофеева. - Тем более, что в истории Казахстана женщины играли довольно видную роль. При углубленном изучении источников, ознакомлении с историческими материалами можно найти немало примеров того, когда степная политика в значительной степени определялась присутствием в ней представительниц слабого пола. Поэтому сегодня целесообразно будет поговорить о женщинах из правящей элиты, которые либо относились к сословию торе, либо были супругами представителей власти - султанов, ханов, так как именно в этой среде складывались несколько иные отношения, чем среди рядовых казахов.

О многоженстве
И. Ерофеева начала нашу беседу с темы, которая в последние годы в Казахстане поднималась даже в Парламенте, - многоженстве. В Центральной Азии, по шариату, мужчине дозволялось иметь четырех законных жен плюс наложниц, которые приобретались не путем, выражаясь европейским языком, брачного контракта, а насильственного умыкания из неприятельских кочевий или земель, и калым за них не выплачивался. Поэтому бытовало устойчивое мнение, что у казахов в дореволюционный период было много жен.

- Этот стереотип не подтверждается реальным историческим материалом. Среди основной массы населения многоженство не было распространено, - утверждает ученый. - Рядовой кочевник в силу разных социально-экономических причин не мог иметь больше одной жены или же если имел несколько жен, то не в одно и то же время. Дело в том, что брачный возраст для девушек был очень ранним. По обычному праву она могла выходить замуж, когда ей исполнялось 16 лет, но фактически женами девочки становились уже в 13-14 лет. И, естественно, не имея достойного медицинского обслуживания, многие женщины не доживали до более или менее зрелого возраста либо страдали серьезными заболеваниями. Согласно дореволюционной статистике конца XIX - начала XX века, женщин в степи было гораздо меньше, чем мужчин. Поэтому вторую жену брали либо в случае если прежняя жена умирала, либо это было необходимо потому, что жена не могла родить нужное количество детей, в первую очередь - сыновей. А у казахов сила влияния того или иного рода определялась прежде всего многочисленностью семейства, что давало возможность иметь и большие стада овец, которые в свою очередь определяли степень влиятельности в степи.

>Несколько жен одновременно имел небольшой процент казахов, и характерно это было в основном для такой социальной группы, как правящая элита. И это тоже оправдывалось не просто желанием иметь особый, соответствующий генеалогическому происхождению имидж или престиж, а главным образом причинами социально-политического характера. Многие султаны и ханы стремились дополнительно брать в жены дочерей соперничающих с ними чингизидов или же правителей соседних стран, с которыми у них были сложные взаимоотношения, а брачные узы способствовали в определенной степени сохранению политического баланса. Надо оговориться, не все из них имели много жен, но, во всяком случае до второй половины XIX века - до того времени, когда в степь стали проникать всякого рода инновации, в первую очередь из России, и к тому же изменился уровень жизни, - количество жен у многих насчитывалось не менее четырех. А у некоторых степных правителей, например у старшего сына хана Абулхаира - хана Нуралы - было 15 жен, 17 наложниц, а от них - 40 сыновей и 34 дочери. Сам Абулхаир хан имел пять жен, Абылай хан - примерно 12 жен.

Чем же ханши и султанши отличались от рядовых женщин? Очень много в их поведении зависело не столько от социального происхождения, степени влиятельности ее родственников или отношения к ней мужа, сколько от личностного потенциала самой женщины.

И. Ерофеева считает, что такая тенденция была характерна не только для казахов-степняков, но и для многих европейских и азиатских государств.

- Если мы внимательно проследим историю Европы и Азии, то в средневековый, позднесредневековый периоды и в новое время в политической жизни доминировали мужчины. И женщине, для того чтобы заявить о себе и действительно играть активную роль в консервативном обществе, где господствовали патриархальные традиции, нужно было обладать и недюжинными умственными способностями, и сильной волей, и умением оказывать сопротивление, и конечно, достаточной долей хитрости и мудрости.

Ханша Бопай…
Первые более или менее подробные сведения о женщинах-казашках появляются только с начала XVIII века. Это прежде всего относится к жене хана Абулхаира - Бопай-ханым. Даже с точки зрения патриархально мыслящих российских авторов XVIII-XIX веков, она была действительно яркой фигурой, которая привлекала их внимание своим недюжинным интеллектом и характером, заставляла посвящать ей отдельные страницы в различных документах, донесениях, а в последующее время (в конце XIX - начале XX века) - уже и в крупных исторических исследованиях.

- Я подчеркиваю, что это было еще в период патриархата, когда даже в самой дореволюционной России роль женщины была весьма сложной, - продолжает И. Ерофеева. - Многие евро-азиатские традиции брака и семейных отношений, которые существовали в России, не отличались от классического Востока. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить знаменитый роман Льва Толстого "Анна Каренина", где рассказывается о трудностях и трагедии развода, через которые проходит женщина, чтобы наконец приобрести возможность самостоятельно устраивать свою жизнь. Да и пример знаменитого математика Софьи Ковалевской показывает, как сложно было женщине добиться права наравне с мужчинами заниматься наукой.

Так чем же была интересна Бопай-ханым? Она от природы обладала определенным набором качеств, которые создавали благодатную почву для ее возвышения. Это, в первую очередь, внешняя красота. Художнику Джону Кэстлю, который побывал в казахских степях в 1736 году и общался с Абулхаиром и его женой, удалось запечатлеть прекрасный внешний облик ханши. Правда, в тот период, когда он рисовал ее, Бопай была отнюдь не молодой, ей было более 50 лет. Кэстль, конечно, несколько "подмолодил" ее на рисунке. И все же, как бы ни старался он приукрасить ее вид, черты лица художник вряд ли стал бы менять.

Никаких документальных сведений о том, как сложился брак между Абулхаиром и Бопай, практически не имеется, но об этом сохранилось много исторических преданий, которые были записаны в конце XIX века. Казахское общество жило еще достаточно обособленно, возможности заимствовать какие-то книжные идеи и мысли еще не было, поэтому предания, записанные в дореволюционный период, более ценны, чем те, которые появились в ХХ веке или в настоящее время, поскольку сейчас трудно отличить предание от книжной версии.

Согласно многим сказаниям, брак Абулхаира с Бопай был во многом нетрадиционен для тех отношений, которые существовали в степи. Абулхаир рано остался без родителей. И хотя он и был султанского происхождения, но не имел еще никакой социальной поддержки и был практически нищим, а Бопай, по одним версиям, была из сословия торе, по другим преданиям - происходила из карасуек ("черной кости" - простолюдинов), но тем не менее была из очень обеспеченной семьи. И естественно, отец не хотел выдавать замуж свою юную красавицу и умницу дочь за какого-то безродного и нищего султана.

Одно из преданий гласит, что будто бы Абулхаир, полюбив Бопай, скрыл свое султанское происхождение, чтобы устроиться к ее отцу пасти стада. У них завязался роман, она уже ждала ребенка, и только тогда они решились сказать об этом ее жесткому и властному отцу. Отец Бопай будто бы поставил жениху полуфантастические условия - пригнать в качестве калыма 40 жеребцов с черными пятками, 40 - с белыми. В тяжелых думах Абулхаир встретил по дороге знаменитого в казахской степи батыра Жанибека. Смелый и гордый юноша тому очень понравился, и он решил ему помочь - батыр выделил из своего стада нужное количество жеребцов.

Это, конечно, поэтизированная легенда, но тем не менее здесь во многом явно угадываются многие реальные мотивы - сиротство Абулхаира в раннем возрасте, его бедность и невлиятельность. Нетрудно догадаться, что подобный небогатый торе был в то время отнюдь не завидным женихом для любой девушки. А Бопай, судя по всему, была из круга очень обеспеченного, и поэтому брак был неравным.

Роль этой женщины интересна тем, что она была не просто верной супругой и добродетельной матерью. Бопай - это отнюдь не казахский вариант Наташи Ростовой, которая женским инстинктом угадывает по выражению лица слова и мысли своего мужа и полностью покорна ему, не имея собственного взгляда на общественные проблемы. Ханша Бопай, напротив, обладала вполне самостоятельным мировоззренческим кругозором и не просто угадывала мысли супруга и подчиняла свои интересы его устремлениям - у них в значительной степени эти устремления совпадали. Она была женщиной честолюбивой, властной и совсем не стремившейся смириться с положением поддакивающей супруги - она хотела влиять на политику мужа. Во многих документах, в частности, подчеркивается, что очень часто Бопай спорила с Абулхаиром, убеждала его в неправоте отдельных действий. Кроме того, она вела вполне самостоятельную переписку и имела независимые от него контакты с царскими администраторами и, возможно, с джунгарскими правителями. В частности, изучение писем Бопай показывает очень интересные вещи. Например, в контактах с мусульманином Алексеем Ивановичем Тевкелевым (настоящее имя Кулмухаммед-мурза) она, смиренно опустив голову, вела себя как истинная мусульманка и разговаривала с ним витиевато и подчеркнуто уважительно.

В то же время стиль ее переписки с первым губернатором Оренбургского края Иваном Ивановичем Неплюевым свидетельствует о довольно своеобразных контактах. В свое время русский историк второй половины XIX века Витевский, характеризуя роль Неплюева в истории Оренбургского края, очень емко и образно назвал его "Петром Великим Оренбургского края", поскольку тот заложил здесь основы российской колониальной политики. Будучи чрезвычайно сильной политической фигурой, Неплюев был не просто исполнителем воли царского правительства, а влиял на эту волю из Оренбурга.

Так вот, у него были сложные отношения с ханом Абулхаиром. Их переписка, особенно со стороны Абаулхаира, носила эмоционально резкий, где-то даже неприязненный характер. Совершенно другие отношения существовали у оренбургского губернатора с Бопай-ханым. Неплюев относился к ней подчеркнуто любезно и вежливо, делал ей различного рода подарки, а стиль ее писем к нему был достаточно фамильярный и даже кокетливый. То есть она пыталась использовать свое женское оружие в проводимой в степи политике и в то же время сглаживать те противоречия, которые существовали между ее мужем и губернатором. В данном случае, оставаясь в тени мужа, она играла самостоятельную роль. И ей действительно удавалось где-то регулировать отношения и смягчать взаимное недовольство друг другом Неплюева и Абулхаира. Кстати говоря, ханша Бопай имела и собственную печать, которую ставила на деловых письмах.

Письма у нее не просто кокетливые - они очень интересные и живые. В одном своем письме она, в частности, благодарит Неплюева за посылку какой-то косметики. "Пришлите мне еще что-нибудь, я так хочу помолодеть, мне хочется нравиться". А еще письма Бопай привлекательны тем, что в отличие от многих других в них присутствует не только индивидуальность этой женщины - в них чувствуется полнота жизни. Человеческие эмоции придают ее письмам неповторимый колорит, тогда как, например, читая письма ее сыновей (допустим, Нуралы хана), трудно сдержать зевоту - настолько они скучные.

Бопай, как явствует из документов, не просто сидела в юрте и разглагольствовала с мужем о политических делах, давала какие-то советы, она выезжала с ним на курултаи казахской знати, где была активным оратором, влияющим на аудиторию. Старшины слушали ее, не пытаясь даже возражать. Это, как утверждает И. Ерофеева, по сути дела, феноменальный случай в истории Казахстана.

- Я больше не встречала в исторических материалах, чтобы женщина участвовала в сугубо мужских курултаях, - говорит она. - Обычно они там даже не присутствовали.

Бопай была настолько властной женщиной, что когда погиб Абулхаир, она в течение десяти лет оказывала очень сильное влияние на своих сыновей. И они, нравилось им это или нет, вынуждены были слушать мать и выполнять ее волю.

Прожила эта женщина достаточно долгую жизнь, умерла на 101 году жизни - 31 мая 1780 года. Правда, последние 20-30 лет ее жизни - видимо, по причине старческой болезни - почти не освещены.

Казахская Мата Хари…
Яркий след в истории оставила не только ханша Бопай, были в степи и другие неординарные женщины. Например, княгиня Тайкара, дочь Нуралы - одного из сыновей Абулхаира и Бопай.

- Боюсь, что меня заподозрят в личных пристрастиях и симпатиях, но, как ни странно, большинство знаменитых женщин вышли из потомства хана Абулхаира, - утверждает И. Ерофеева. - У знаменитого Абылай хана было 12 жен, но эти жены были, если можно так сказать, абсолютно "бледными", о них никто ничего не знал. Собственно, и казашек среди них было две или три, остальные - или ойратки, или волжские калмычки и каракалпачки.

Тайкара - единственная казашка в дореволюционный период, которая удостоилась не просто массы восторженных отзывов. Если по отношению к Бопай у царских чиновников была более уважительная и почтительная интонация, поскольку она была женщиной уже в возрасте, то когда они писали о Тайкаре, проявляли к ней чисто мужские эмоции и при ее жизни, и спустя сто лет после смерти.

Эта женщина, как считает И. Ерофеева, действительно заслуживает пера талантливого романиста, поскольку ее жизнь - готовый сюжет для интереснейшего литературного произведения.

Тайкара была дочерью Нуралы хана от женщины, на которой он женился в довольно позднем возрасте по обычаю левирата - она была женой его младшего брата Чингиза, который рано умер. Их дочь отличалась, как описывают современники, красотой, которая приводила всех чиновников Оренбургского края в изумление. Неординарная внешность сочеталась с интеллектом, шармом, умением одеваться, носить и европейскую, и восточную одежду.

Благодаря тому, что ее муж, кожа Нурмухамед Абжелилов, был в составе пограничного суда при Оренбургской пограничной комиссии, она имела возможность бывать и в Петербурге, где "усвоила лоск" светских дам, хотя там она одевалась подчеркнуто в восточные одежды.

Ее супружество с самого начала было несчастливым. Муж был ветреным, увлекающимся женщинами в самых неприличных, даже с точки зрения казахской степной элиты того времени, формах. Хан Айчувак, в частности, просил Оренбургскую пограничную комиссию разрешения призвать этого члена суда к порядку за то, что он совершает грубое насилие над молодыми девушками.

Естественно, для молодой красавицы Тайкары такое поведение мужа было крайне оскорбительным, и это в какой-то степени повлияло на ее характер. Позже, когда в Оренбургском крае в качестве губернатора был назначен престарелый красавец Отто Генрих фон Игельстром, знаменитый остзейский барон, то первая же встреча с Тайкарой произвела на него неизгладимое впечатление. Эта женщина стала последней, может быть, самой сильной страстью остзейского барона: ради нее он был готов на самые безумные поступки.

Тайкара стала фавориткой Игельстрома, что позволило ей стать казахской Мата Хари. Потомки Абулхаира, возмущенные тем, что институт ханской власти в Младшем жузе был ликвидирован после восстания Срыма Датова, вынудили ее повлиять на барона в целях восстановления этого института. И Тайкаре это удалось! В последующем царские чиновники, будучи глубоко уязвленными этим, писали об Игельстроме как об "идиоте, старом селадоне, который потерял голову от киргизской красавицы". Много проклятий в его адрес содержится даже в трудах Михаила Африкановича Терентьева - известного дореволюционного историка, который написал трехтомную "Историю завоевания Средней Азии", вышедшую в начале ХХ века. В первом томе он, в частности, проклинает Игельстрома за то, что обезумевший от страсти барон отказался от всех своих прежних реформ и все свои действия повернул на 180 градусов. Таково было влияние на него Тайкары.

Но этим ее роль не ограничилась. Она приобрела среди чиновников настолько устойчивый авторитет, что ее во всех официальных бумагах стали называть княгиней Тайкарой. Под этим титулом она и вошла в историю.

Более того, она сумела рассчитаться и с мужем за его измены. Пользуясь интеллектом, образованностью и отчасти связями, она обратилась с иском в оренбургские суды, чтобы родовые владения Нурмухамеда Абжелилова перешли в ее частную собственность. И хотя у казахов в то время была только общинная собственность, в 1806 году правительство официально закрепило за ней родовые земли рода ее мужа на территории нынешних Западно-Казахстанской и Актюбинской областей, и она стала первой казахской землевладелицей.

К сожалению, сейчас материалы об этой легендарной женщине можно найти в архивах только по крупицам. Так же и об Игельстроме в петербургских архивах осталось немного документов. Было бы, конечно, интересно раскопать еще какие-то его бумаги, так как в официальных документах лирические аспекты последней его любви не отражены, хотя, как описывают современники, он выполнял буквально все прихоти княгини Тайкары.

… и другие
Еще одной интересной личностью, оставшейся в летописях истории, была правнучка Абулхаира, внучка второго его сына - Ералы. Ее имя, к сожалению, в истории не сохранилось, но в "Хронике хивинских династий", написанной в начале XIX века придворными хивинскими историками Мунисом и Агахи, эта женщина заслужила упоминания о себе тем, что стала любимой женой и владычицей гаремов двух знаменитых хивинских ханов. Один из них - Мухаммад Рахим Первый Кунград, самый знаменитый хивинский хан, который, по сути, и создал такое сильное ханство в первой половине XIX века. До него эта женщина была владычицей гарема его предшественника Ильтузер хана.

Надо полагать, что такая привязанность была вызвана не одной только ее красотой. Видимо, она обладала сильнейшими волевыми качествами, поскольку гаремы и хивинских, и бухарских ханов были довольно многочисленными. Например, у бухарского эмира Хайдара в гареме было более 470 женщин.

А некоторых казахских женщин вполне можно сравнить с женами декабристов. И. Ерофеева рассказывает о женах знаменитого правителя Младшего жуза в XIX веке Арынгазы Абулгазиева. У него было пять жен, одна из них - правнучка Абулхаира, дочь его внука Пиралы - хана казахов-адаевцев и туркмен - Кенже, или Якшии, как неправильно указывают ее имя в дореволюционных источниках. Она была байбише (старшая жена) Арынгазы хана. Последний был очень авторитетен среди казахов, и царское правительство весьма опасалось, что если в Младшем жузе утвердится сильный хан, то оно потеряет там свое влияние. Поэтому Арынгазы вызвали в Петербург, где он был схвачен и отправлен в ссылку в Калугу.

Кенже Пиралиева отличалась не только верностью, но и самоотверженностью. Она добивалась от царского правительства разрешения, чтобы ей позволили приехать в Калугу, но в отличие от декабристок, которым в свое время Николай I дал возможность приехать в Сибирь к мужьям, Кенже такую возможность царь не дал. Но она, тем не менее, все эти годы старалась поддерживать связь с мужем. Сохранилась ее переписка, где говорится о попытках все-таки каким-то образом увидеть его, сохранить с ним контакт. Она шла на любые испытания, чтобы разделить тяжелую участь мужа, хотя имела все возможности, чтобы жить независимо и даже устроить свою личную жизнь по-новому.

Тем более, что вольные дочери степей, которые не жили в общих гаремах, как это было в Средней Азии, имели возможность и для адюльтера. Об этом чаще умалчивается, но в эпосах, преданиях и в документальных источниках эта сторона присутствует, и, в общем-то, многие очевидцы того времени, как утверждают историки, достаточно четко характеризовали данное явление. Да и сами мужчины того времени на этот счет тоже не заблуждались…

А вот еще пример женского "бунтарства" из материалов известного путешественника Петра Петровича Семенова-Тяньшанского, которого влиятельные султаны Старшего жуза пригласили участвовать в одном судебном разбирательстве. Девушка, как он описывает, необыкновенной красоты, происходящая из чингизидов - торе, не хотела стать второй женой человека из сословия карасуек - "черной кости", хотя за нее и был уже выплачен калым. То, что он был авторитетным бием, старшиной какого-то рода, за которым стояла влиятельная община, не играло для нее роли. Она заявила, что предпочтет умереть, чем станет второй женой. Эта история завершилась благополучно. Участвовавшему в суде биев Семенову-Тяньшанскому удалось выиграть процесс в пользу этой девушки и к тому же найти компромисс между спорящими сторонами, который помог смягчить родителям жениха оскорбительный отказ и в то же время не сломать судьбу девушки.

- Мы не имеем, к сожалению, достаточной информации о том, как вели себя казашки, будучи замужем, - говорит И. Ерофеева. - Даются описания, что они были свободолюбивы, могли скакать на лошадях, лица не закрывали, но это в основном относится к условиям кочевки либо к незамужним девушкам. Но чтобы утвердить себя в условиях патриархального общества, где признавалась роль традиций, и каким-то образом чувствовать себя вольно, требовался сильный характер. В противном случае это вызвало бы возмущение старейшин.

Много писалось о сестре Кенесары - знаменитой султанше Бопай. Женщине, которая вместе с братом последовательно участвовала в борьбе с царскими войсками. Но к сожалению, документов, проливающих свет на какие-то другие особенности ее характера, мало.

В отличие от женщин "черной кости" женщины из сословия торе были более деятельными, энергичными, независимыми в своих поступках, поскольку в них с детства формировалось и чувство собственного достоинства, и какая-то самодостаточность. Но говорить о том, как это проявлялось, трудно, потому что материалов, которыми мы обладаем, для этого недостаточно.

Жена хана Букеевской орды Жангира татарка Фатима тоже заслуживает особого внимания. Она была не только очень красива, но и отличалась весьма высоким уровнем образованности. Она была более образованна, чем муж, хотя Жангир обучался в семье астраханского губернатора Андриевского. Дочь известного оренбургского муфтия Мухамеджана Хусаинова, Фатима знала европейские языки, умела танцевать, знала другие науки. Она была женщиной с утонченным вкусом. Немцы, состоящие на русской службе, русские чиновники и другие современники, например известный российский писатель Аксаков, детально описывали ее потрясающе изящные наряды. Ее брак с Жангиром оказал определенное влияние на развитие и его интеллектуальных интересов. Это был тот самый союз, который называют гармоничным, в нем присутствовали не только совпадение характеров, целей и стремлений, но и духовное единение.

Последние годы жизни Фатима была сильно больна. Современники Жангира связывают в какой-то степени его скорую кончину с переживаниями из-за болезни и смерти Фатимы. Эта женщина была ему не просто супругой, но и опорой.

Автор: Мариям СЕКСЕНБАЕВА
31.03.2006