Как оторваться от своего якоря?

Что было там, 29 апреля, на главной площади страны? А главное, зачем? Не зная нашу новейшую историю, не зная самих себя, стерзанных суровыми событиями последних десятилетий, понять это невозможно.

Именно поэтому иностранные журналисты раздражались, смеялись, терзались, не зная, как реагировать на происходящее, в какое прокрустово ложе клишированной информации вложить это, чтобы все сразу стало ясным и понятным, а главное, могло бы быть изложено коротко? Митинг не вписывался ни в понятие "новая революция", ни в понятие "очередной переворот", ни даже в понятие "противостояние власти и народа". Что это было? Зачем и почему? И хотя нервничали все, от зачинщиков до власти и дальше - до народа, который на площадь не пошел, но все–таки думал только о ней, это уже была какая–то новая нер-возность.

Сквозь привычную грубость ультиматумов просматривалась легкая, почти воздушная ткань абсолютно новой мысли, новой идеи. По сути буквально на глазах у всех будто треснуло некое таинственное яйцо, вынашиваемое всем обществом и на время присвоенное отдельными политиками. Долженствовавшее стать новым оружием, оно вдруг стало тем, чем и должно было быть, - источником новой жизни. Отсюда растерянность крикливых журналистов местного розлива, лишенных возможности в очередной раз не увидеть за соринкой в глазу нечто большее, а также привыкших к стандартам, в которые они с легкостью втягивали нашу непростую жизнь, журналистов иностранных. Политики, начавшие тиражировать свою разогревающую кровь злобу задолго до митинга, растерялись тоже. Они открывали рты и произносили тысячу раз уже произнесенные ими фразы, но чувствовали, что не получается. Не идут эти фразы, будто бы совсем поизносились. И митингующие напрасно силились сделать свои лица жесткими и непреклонными - привычный опыт не помог на этот раз и им.

Подумалось: во фразе "История сделала свой очередной шаг" есть и в самом деле прямой, буквальный смысл. Общество наше, простившись наконец с Акаевым, и в самом деле стало другим. Причем настолько, что растерянно оглядывает само себя: неужели это я в таких совершенно новых обстоятельствах?!

Персоны и персональная ответственность
Слова Алмазбека Атамбаева, вдруг заговорившего об отставке Акаева, когда тот давным–давно сбежал из страны, пишущей братией и наблюдателями были восприняты с удивлением. Зачем, мол, старые лозунги в новое время? А между тем именно эти слова, как никакие иные, наиболее точно передают новейшее состояние нашего общества. Физически, фактически, натурально избавившись от Акаева, мы, как это теперь особенно ярко стало видно после прошедшего митинга, все еще болели им. В смысле - температурили. Грипп, кажется, кончился, а озноб, оказывается, еще остался.

Может быть, Атамбаев даже сам не понял, какую важную мысль произнес на площади. Но главное, он ее произнес. Параллель же между Акаевым и Бакиевым оказалась натянутой, искусственной и лопнула сразу же, как только новый президент Кыргызстана вышел к народу на площадь. Его предшественник не решился на такой шаг ни разу. Митингующие попытались свистом и криками припугнуть и Курманбека Бакиева - слишком уж очевидно он не похож на Акаева. То есть заставить его испугаться и публично признать себя ничтожным, к каковому президенту, увы, мы привыкли за долгие годы пребывания на этом посту пробного президента, но свистели не очень старательно, пытаясь все–таки услышать то, что он говорил.

Все политики заявили все, о чем так долго предупреждали общество. Но, удивительное дело, было такое ощущение, что разыгрывается какой–то спектакль, в котором каждому из них отведена своя роль, а они так переиграли ее на репетициях, что к премьере уже даже и поостыли. Или именно "на премьере" почувствовали, что взялись совсем не за ту тему, которая могла бы быть востребована нашим обществом? Или таланта не хватило? В смысле, взялись не за свою роль?

Скажем, выступает Мелис Эшимканов. Некогда удачливый редактор, ставший затем весьма витиеватым политиком, не очень удачно пытавшимся проскользнуть между Сциллой борца за справедливость и Харибдой комфортно выжить при любой власти: то там зацепится, то тут зависнет, то одно говорит, то прямо противоположное, о чем наш памятливый народ, разумеется, помнит… Выступает с выражением лица пламенного революционера. К примеру, декламирует: "Кулов кетсин", то есть "Кулов уходи". Имеет право? Почему бы нет. Если бы не одно маленькое "но". Как раз в канун митинга депутаты - а Эшимканов, как известно, сегодня тоже депутат - анализировали работу правительства. И Кулову ими, как помнится, была поставлена оценка "удовлетворительно", что в переводе с канцелярского на понятный язык означает согласие с работой этой кандидатуры.

Не будь Эшимканов депутатом, пусть произносит хоть какие лозунги. Но поскольку он депутат, то мы вправе спросить его - зачем такая двойная работа? Если убежден, что Кулов должен уйти с поста премьер–министра, настаивай на этой своей позиции в парламенте и предай свое частное мнение огласке. Зачем, спрашивается, депутату сразу две трибуны: парламентская и митинговая? Ему, что, на первой трибуне говорить не дают? Или ему там не хватает массовки? В любом случае ясно, что господин Эшимканов так и не понял, что такое работа депутата. Иначе бы подготовился к отчету правительства настолько обстоятельно, что не пришлось бы ему недобранные эмоции добирать на площади. Или он не уверен в том, что может цивилизованным, рабочим путем, извините, "прищучить" Кулова? Но тогда это совсем другой разговор.

И вот это ожидание СОВСЕМ ДРУГОГО разговора и веяло над митинговой площадью. На фоне разгоревшихся от внимания лиц парламентариев лица массовки явно ничего особенного в происходящем не находили. Полагаю, что очень скоро люди будут все–таки спрашивать: а что, собственно, сделал полезного для страны ушедший в отставку министр? Почему депутаты так не любят ту рутинную работу, ради которой их и избрали, зато так любят покрасоваться на публике, произнести ультиматумы? Увы, ни один из них не скрыл радостного предощущения собственной значимости на митинговых подмостках. Подмостки хоть и временные, но ведь можно и на них сорвать овации, не так ли?
Раскрасневшиеся, оживленные депутаты, надо полагать, еще долго не хотели заканчивать свой праздник. Тут же появились на экранах телевизоров, вновь что–то такое гневное, но маловразумительное озвучили и бегом на другое телевидение - не каждый ведь день их слушают. А впереди еще газеты. А потом - еще и возможность написать в эти газеты опровержения: не так, мол, меня поняли, а потом - дать опровержение на опровержение.

>Это сколько же еще раз можно всласть публично разгуляться! Очень скоро люди, полагаю, также спросят о том, почему те фигуры, именами которых так называемые новые оппозиционеры выстраивают ультиматумы новой власти, не подадут САМИ в отставку? Ради общего дела? Консенсуса? Или чтобы наше общество наконец сделало следующий шаг в своем новом времени. А если не выступят публично и не ответят на те вопросы, которые есть к ним? Может быть, тогда и вопросов не будет?
Митинги–говорильни - это уже вчерашний день. А настоящую работу на митинге любой категории не сделать, не так ли? Может быть, мы будем собираться на площадях, чтобы петь и танцевать? А если и разговаривать, то по существу. Без этого митингового надрыва.
Это все то же наследие Акаева. Сидит в людях страх, что кадры ПРОДОЛЖАЮТ назначать так и такие, какие никак не могут служить народу. Тугая пружина в этом смысле в нашей стране закручена. И ее тугость тем сильнее, что страна небольшая и все знают все про всех. Но как еще долго все персоналии будут крутиться исключительно вокруг президента и, скажем откровенно, то и дело создавать поводы для ультиматумов? По проблемным кадрам возникло ощущение, что общественность пришла к учителю с жалобами на учеников, а означенные "ученики" при этом затаились: сдаст их учитель или не сдаст? При всем при том, что люди эти взрослые и вполне самостоятельные. Честное слово, такое чувство, что митингующим самим стало неловко от этих ультиматумов, во всяком случае, некоторым. Они что, ждали, что президент приведет с собой на площадь озвученные ими политические фигуры и прямо на глазах у всех их и уволит?!
Размытые границы - уже не границы
На этом митинге возникло ощущение, что свою роль этот вид общественно–политической деятельности исчерпал. Общество заметно стало другим. К примеру, как реагировать на тот факт, что в митинге принимала участие партия Кулова "Ар–Намыс"? Соотечественники, в которых еще остался страх времен Акаева, говорят: ясно, что в тандеме не все ладно, поэтому Кулов будто бы говорит одно, а делает другое. А если посмотреть на эту же ситуацию незашоренным взглядом, с позиций нового времени и общества, то ничего страшного в этом не окажется. Все общество хочет реформ. А не только вдруг активизировавшиеся по очередному (из числа многих и не совсем внятных) поводу депутаты. Им бы, конечно, очень хотелось быть особенными, самыми неординарными, самыми смелыми, но чего, собственно, они хотят? Того же, что и все общество, того же, что и новая власть. Но главное, чего им хочется, - это абсолютной и бесконтрольной власти парламента и чтоб они там сидели. Вот, собственно, главный их повод для волнений. Самое же интересное, что многие из них в такой парламент, вне всякого сомнения, вряд ли попадут.
Полагаю, что и эта партия вправе решать идти на митинг или не идти, а что потрясла всех своей выправкой и атрибутами, так ведь лучше так, чем неопрятными толпами ходить и на ближайшие магазины поглядывать. Явление на митинг партии "Ар–Намыс", на мой взгляд, как раз и показало, что никакого явственного противостояния между новой оппозицией и новой властью нет. Размыты эти границы. Тем не менее премьер–министру как действующему политику неплохо было бы предвидеть такие предположения, какие имели место быть и какие, возможно, еще будут обсуждаться обществом.
Митинг также показал, что так называемые оппозиционеры есть фигуры, которым время от времени нужно хоть как–то напоминать о себе обществу, иначе их просто забудут. Поэтому, внешне бравируя, означенные господа не могли скрыть пустоты своих намерений. И это было всем заметно. Почему–то вдруг вспомнился Лион Фейхтвангер, который описал момент изъятия старцев–иудеев из римского застенка. Изможденных и измученных старцев, во имя спасения которых работали много талантливых людей, сначала долго возили по стране, встречали, как героев, кормили и лечили не только иудеи, но и римляне тоже. Постепенно старцы окрепли, у них прорезались едва шелестевшие до того голоса, и оказалось, что они сварливы, несговорчивы, упрямы и так далее. Поэтому их с облегчением отпустили восвояси.
Эпизод этот талантливым писателем исполнен без эмоциональных всхлипов и риторических восклицаний. Чего не скажешь о примерно таких же эпизодах - описание страданий местных жертв местного режима местными же журналистами. В результате таких писаний наши жертвы просто упиваются своими муками, в результате чего жертвой быть в наших краях чрезвычайно выгодно. Именно по такому, "жертвенному", сценарию у нас уходят в отставку или принимают приказ об увольнении. Именно поэтому у нас то и дело объявляется об угрозе быть убитым, все хотят иметь телохранителей (самая востребованная сегодня профессия) и заводят личных автоматчиков.
Получается, что не важно, о чем ты говоришь, что ты делаешь и что из себя представляешь, куда важнее - угрожали тебе или не угрожали. Особенно высоко взлетают те жертвы, на которых вдруг упал кирпич или под ноги попался коварный камень, уронивший их. Крик тогда поднимается страшный. Я сама с гордостью не единожды вспоминала о том, что во времена Акаева одна знаковая фигура заявила мне: "Да, мы лишили вас возможности заниматься своей профессией, но скажите спасибо за то, что мы решили не убивать вас". Во время такого рассказа можно было сглотнуть ком, подступивший к горлу, сдержать слезу и выдержать паузу. Действовало безукоризненно.
Психоз по поводу криминала, рвущегося во власть, на таком фоне вполне естествен. Хотя и тут возможен риторический вопрос: а что, криминал без власти в принципе не страшен? И еще один: а что делать с тем криминалом, который прорвался во власть при Акаеве и не хочет сдавать ее и сегодня? Наконец есть и третий: что делать в наших обстоятельствах, если в массе своей часть наших граждан - это коррупционеры, мародеры, казнокрады, обыкновенные воры, хулиганы, наркоманы, алкоголики, девицы легкого поведения, сутенеры и так далее? Причем, заметим, опять–таки в массе своей люди не судимые и не преследуемые по закону. Более того, все наше общество, как это кому–то ни покажется странным, состоит совсем не из ангелов. Если бы сегодня нам кто–то предложил бросить камень в грешника, если сам безгрешен, то просто и не знаю, у кого бы поднялась рука.
О свободе слова начистоту
Многие последние годы мы только тем и занимаемся, что боремся за свободу слова. Сегодня этот термин мне кажется не совсем точным. Нужен свободный доступ к информации, определяющей нашу жизнь. А слово свободным по сути своей быть не может. Сначала его выбирает пишущий или произносящий его, потом его принимает или не принимает общество. Или использует в своих интересах определенная группировка. И так далее и тому подобное. Потому что миром правят ДЕНЬГИ и СЛОВО. Вот два главных оружия, которые делают любые революции в любых обстоятельствах.
Поначалу я очень радовалась тому обстоятельству, что политики всех мастей вместе с нами, журналистами, борются за свободу слова. Но когда оказалось, что им нужна не какая–то там принципиальная свобода слова, а своя собственная, пришлось особенно внимательно выслушивать их высказывания. Сегодня в Кыргызстане свобода слова не просто есть, но даже как бы в принципе неподконтрольна. Каждый говорит о каждом что хочет и в тех выражениях, какие позволяют воспитание. В результате то тут, то там возникают обиды и новые потоки свободных слов. На таком фоне, разумеется, скучными (и потому - несвободными) называют ряд периодических изданий. Зато Интернет процветает. Приятно, знаете ли, некоторым войти на форум и откровенно так обругать всех известных людей. Подписываться же не надо и ответственность нести не надо.
Вот чем–то вроде интернетовского форума мне и кажутся митинги. Говорили все? Или хотя бы нас было много? Значит, никто и ни за что персонально не отвечает. И никого не смущает такая пустопорожняя трата времени, зато пар выпущен, как из воздушного шарика. Какой тут выход? А проводить митинги каждую неделю, как в Гайд–парке. Пришел, все сказал и пошел себе дальше. А так, как предлагает новая оппозиция - раз в месяц, это скучно и долго ждать. Вдруг опять не будет ничего интересного сказано?
При существующей же у нас всеобщей свободе слова скоро на всех не хватит не только телохранителей и бронежилетов, но даже самой маленькой защитной каски. А если мы станем взвешивать каждое слово, прежде чем его выпустить в несимпатичного нам человека, тогда, скорее всего, пропадет и этот вечный страх: я сказал, что мне теперь за это будет?
У Набокова есть один интересный эпизод из жизни русского эмигранта, который в трамвае рассматривает немца и прямо физически чувствует, как этот человек ему неприятен. От образа одного лица он поднимается к обобщениям. Слава Богу, внутренним монологом. Но если бы это проходило не в трамвае, а на полях каких–то там действий или хотя бы в политике, то возможны были бы самые плачевные результаты, не так ли? Однако и тут "типичный" немец вдруг достал газету на русском языке и принялся ее читать. И что же герой Набокова? Внутренне же он начинает смеяться. Не слишком ли часто и мы вместо того, чтобы искать точки соприкосновения, сразу же обнаруживаем в своем оппоненте "немца"?
Пора, пора нашей стране отрываться от своего привычного якоря: пустословия, безделья, безответственности, мечтания, ожидания чуда и так далее. Не оторвемся, никогда не уйдем в плавание, в котором можно достичь самых дальних горизонтов.
Людмила Жолмухамедова.

3.05.06