Мажорная жизнь.
Возможно, должно вырасти два-три "потерянных" поколения "золотой" молодежи, чтобы благотворительность в классическом понимании стала нормой для наших соотечественников

У них и у нас

В странах постсоветского мира, в том числе и в Казахстане, благотворительность пока не популярна. В деловой среде отношение к благотворительным инициативам весьма неоднозначное. Их часто называют средством пиара, ухода от налогов, в общем – бизнес-инструментом, в чем есть своя правда. По сути, системы благотворительности в классическом понимании у нас нет, она ограничена эпизодическими акциями отдельных компаний. И в этом, как считают представители западных гуманитарных организаций, состоит причина многих общественных пороков постсоветикума. Известно мнение одного американского церковного деятеля, который сказал, что в США российский миллион беспризорных детей был бы пристроен за неделю.

Благотворительные организации превратили бы это в общенациональную кампанию. Американские частные благотворительные фонды – это влиятельный институт общества, огромная система, на плечах которой лежит решение широкого круга социальных проблем. Фонды являются проводником общественного мнения и влиятельным политическим фактором, а активы многих из них исчисляются десятками миллиардов долларов. Могущество этих фондов держится на деньгах жертвователей: богатейшие люди Запада тратят на благотворительность целые состояния. Недавно видный бизнесмен Уоррен Баффет заявил о намерении передать на благотворительные цели 44 млрд. долл. А основатель Microsoft Билл Гейтс и его жена Мелинда за десять лет потратили на эти цели более 30 млрд. долл. Список можно продолжать бесконечно, разными в нем будут только суммы: в США и Евросоюзе добровольные благотворительные пожертвования являются нормой не только для обеспеченных людей и крупных корпораций, но и для миллионов представителей среднего класса.

Ответ на вопрос, почему российский миллион беспризорников здесь, в родных пенатах, никому не нужен, лежит на поверхности: в странах СНГ нет подобной системы, нет благотворительности как таковой, в ее традиционном понимании. А то, что есть – в основном действительно не более чем бизнес-ходы, пиар и прочее. Хотя Россию или Казахстан сегодня никак нельзя называть бедными. В последнем списке ста самых богатых людей России журнала Forbes, например, оказалось 36 миллиардеров. Просто наши обеспеченные люди вкладывают излишки капиталов в более "естественных" направлениях, следуя простой житейской формуле: всему миру не поможешь. Например, покупают своим детям недвижимость и хорошие машины, оплачивают им образование в Англии. Наши с удивлением смотрят на благотворительность того же Гейтса, считая это по меньшей мере чудачеством. И действительно, возникает вопрос: зачем, потратив целую жизнь на развитие своего дела, жертвовать заработанным с таким трудом состоянием, пусть даже и на самые благие дела? Не лучше ли передать его, как это принято, собственным наследникам, которые продолжат дело и приумножат капиталы? Разве не глупо вынуждать их начинать с нуля?

Любопытный ответ на этот вопрос дал сам г-н Баффет, выступая перед акционерами инвестиционной компании Berkshire Hathway. Он высказался примерно в следующем духе: детям следует оставлять ровно столько, чтобы они могли начать собственное дело, но не столько, чтобы они могли жить, ничего не делая. Баффет имел в виду проблему так называемых "мажоров", избалованных жизнью наследников, которая уже столетиями беспокоит всех сколько-нибудь успешных бизнесменов Запада. Многие крупные состояния и бизнесы терпели крах именно после передачи по наследству, потому что управлять капиталом всегда труднее, чем его тратить. Пресыщенные роскошью, не стесненные в расходах наследники часто бывали неспособны достойно продолжить дело своих родителей. Именно поэтому вопрос, как сохранить дело, является для бизнесменов таким болезненным. Он волновал не одно поколение успешных капиталистов еще со времен Генри Форда. Лучший ли выход – направлять состояния в благотворительность? Однозначного ответа на этот вопрос нет; во всяком случае, многие из сильных мира в разное время приходили к выводу, что отдать излишки на нужды общества лучше, чем растить новые потерянные поколения "мажоров".

Наших обеспеченных людей эта проблема пока не коснулась. Отечественный бизнес, которому максимум 15 – 20 лет, еще молод, ему только предстоит решать проблему передачи капиталов. А первое поколение "мажоров" у нас уже подрастает.

Когда есть все

Специалист рекрутинговой фирмы "Шанс" Алексей Каирбаев приводит свои наблюдения, согласно которым средний желаемый уровень стартового оклада, который указывают в резюме только что окончившие отечественный вуз соискатели должностей, вырос за два года от 250–300 до 500 – 800 долларов. "Для многих частных компаний в Алматы это вполне приемлемый уровень оплаты, другое дело, что материальные запросы выпускников часто не соответствуют их профессиональному уровню. Чтобы вырасти, надо работать над собой, нужны усилия. Но напрягаться, делать эти усилия обеспеченные выпускники не готовы. Работодатели отмечают низкую мотивацию многих молодых работников, которые не опасаются потери места. Этой проблемы, как мне рассказывали наши партнеры, не существовало еще несколько лет назад". Высокие материальные запросы молодых людей иногда просто удивляют руководителей компаний. Однако сейчас, отмечает наш собеседник, тот момент, когда компании готовы платить "талантливым и креативным" молодым людям, вот почему планка запросов соискателей быстро растет. Но другой вопрос, как найти таких молодых людей.

–
>Амбиции "мажоров" часто связаны с их уверенностью в том, что влиятельный родитель поддержит, договорится, найдет хорошее место, – говорит директор юридической фирмы "Престиж" Маман Идрисов. – Действительно, связи и дружеские отношения в нашем бизнесе продолжают играть важную роль, поэтому трудоустройство детей влиятельных бизнесменов, людей из власти обычно не вызывает таких проблем, как у их "простых" сверстников. Терпеть такого работника, когда он не приносит нужной отдачи, порой приходится, потому что ты обязан чем-либо по бизнесу или карьере его родителю или просто "из уважения", в силу нашего восточного менталитета. Выхода из этой ситуации я не вижу. Но главная проблема в конечном счете не у компаний, где работают такие "мажоры", а у них самих. Ведь рассчитывать на то, что папа будет помогать тебе всю жизнь, невозможно, нужен стимул для профессионального роста, а именно этого у них, как правило, нет.

В чем же заключается основная жизненная сложность для современного молодого человека из обеспеченной семьи, который имеет все, что пожелает, включая возможность получения хорошего западного образования? Видимо, это именно отсутствие стимулов. Психолог, кандидат медицинских наук Баян Кубеева, говоря о мотивации профессионального роста работника в современной казахстанской компании, приводит "две парадигмы материальной мотивации". "В первом случае жизненный успех работника, его благосостояние, выполнение желаний всецело зависит от работы в данной компании, во втором – нет, – говорит г-жа Кубеева. – Представьте себе, что Петров имеет оклад 500 долларов и помимо этого гарантированный источник дохода, скажем, на уровне 1000 долларов в месяц, которые дают родители. А у Иванова только 500 долларов и никакой помощи. Допустим, что оба работника совершили грубую ошибку, которая привела к потерям компании, и получили за это взыскание – например, их лишили половины зарплаты за текущий месяц, с угрозой увольнения при повторной ошибке. Иванов переживет эту потерю очень болезненно, сделает для себя выводы и приложит все силы к тому, чтобы ошибки не повторять и быть на самом лучшем счету. А какая потеря у Петрова? Он серьезно не пострадает не только от штрафных санкций начальства, но даже и от увольнения. Поэтому его стимул пересматривать свое отношение к делу минимален. Другой пример: достигнут общий успех, в нем была доля труда обоих работников, и руководство решает повысить оклады, например, на 200 долларов. Для Иванова это существенная прибавка, которая стимулирует его двигаться вперед и расти дальше. А для Петрова опять-таки нет особой разницы – 1500 или 1700 долларов составит доход". Конечно, отмечает психолог, эта схема весьма условна, так как построена исключительно на материальных стимулах. В реальности на ситуацию влияет множество других мотиваций, например, стремление к независимости от родителей, стремление самоутвердиться, высокая статусная самооценка индивида на фоне жесткой внутренней конкуренции в компании и многое другое. "Практика показывает, что для огромного количества обеспеченных молодых людей материальный фактор в профессиональном росте далеко не главный. Ими часто движут мотивы личной самооценки, желание показать, что они не хуже родителей способны вести бизнес, или стремление проявить себя в другой профессиональной области, чем та, в которую их направляют старшие. Но во всех этих случаях важно, что материальный стимул перестает действовать, когда есть "запасной аэродром" в виде родительской помощи. Поэтому при любых проблемах на работе резистентность, стойкость этой категории людей хуже, чем у тех, которые такого "аэродрома" не имеют".

Возникает любопытный вопрос: каковы масштабы феномена "детей-мажоров" в современном Казахстане? Специальных исследований и оценок на эту тему наши социологические группы и СМИ пока не проводили. У компаний, занимающихся трудоустройством, таких наблюдений тоже нет, поскольку "мажоры" как часть рынка труда не вызывают их особого интереса. Мы попытались оценить явление самостоятельно, по некоторым косвенным признакам и по мнениям самих представителей "золотой" прослойки общества.

Праздность как стиль жизни

Алматы – вне всякого сомнения, главный город "золотой" молодежи Казахстана. На парковках возле КазГУ, где оставляют свои машины студенты университета, ближе к вечеру учебного дня мы насчитали восемь "Лексусов", три "Инфинити", больше двадцати БМВ и "Мерседесов" последних лет выпуска. Менее дорогие машины вроде "Тойот", "Ниссанов", "Субару" и разного рода спорткаров считать просто не имеет смысла. По аналогичным парковкам возле КИМЭПа, КазГЮА и других престижных вузов наших городов можно косвенно судить о том, сколько молодых представителей обеспеченных семей готовятся в ближайшие годы влиться в бизнес или в управленческую деятельность.

Общей особенностью современного поколения "до 25", по мнению психологов, является прагматизм, четкая постановка целей. Но именно эта особенность, говорит Баян Кубеева, отсутствует у многих представителей нашей обеспеченной молодежной элиты. "Я еще не принял решения, в какой сфере буду занят, вообще пока для меня это не принципиально, – поясняет нам 23-летний Тасмурат, один из посетителей клуба "Атлантис". – Ближайшие года два-три уйдут на учебу в MBA в Англии. Потом, я так думаю, буду работать в управлении или в банковском секторе".

22-летняя студентка экономфака Наталья, подъехавшая к клубу на дамском "Мерседесе", утверждает, что хочет посвятить карьеру косметике, но еще не решила, как именно это сделать. "Как идеальный вариант, конечно, я вижу открытие собственного салона в центре города, но пока мы с мамой не определились насчет такого проекта. Я сейчас имею некоторые креативные идеи и считаю, что они мне помогут завоевать интерес клиентов, и я в принципе уже готова управлять таким заведением. Вот".

В общем, идеи для будущих проектов и сферы приложения сил есть, но все это "на завтра", "на потом". А клубная, ресторанная, спортивная и игорная жизнь захватывает сегодня. В ночную жизнь Алматы пресловутая "золотая" молодежь привнесла много свежей и интересной экзотики. Например, уже ставшие массовым явлением гонки на автомобилях по ночным улицам, в которых делаются ставки, доходящие до нескольких тысяч долларов. В последние годы появились и другие виды автомобильных развлечений, например, экстремальная езда с трюками, в ходе которой часто случаются аварии, но это не останавливает молодых любителей адреналина. Часто для подобных заездов используется "более дешевый автомобиль, который не так жалко", поясняет нам Дос, один из участников таких гонок, с которым мы общались вечером на Илийском тракте. Сейчас у многих в наличии один, более дорогой автомобиль для повседневных нужд и более дешевый, так сказать "одноразовый" – для развлечений. "Сейчас в продаже много "праворуких" японских автомобилей по бросовым ценам в 3–5 тысяч долларов, – рассказывает молодой человек. – Ходовка у них неплохая и мощность тоже, а стукнуть такую машину не жалко". Дос рассказал, как недавно в ходе одного "экстремального заезда" около "Атакента" кто-то несколько раз подряд пытался выполнить так называемый "полицейский" разворот на микроавтобусе "Мицубиси Делика". "Все ждали, когда же он перевернется, – говорит Дос. – Наконец, с восьмой попытки, он все-таки положил ее на бок! Зато какой вышел клевый вираж. Девчонки были в восторге".

Сколько денег в месяц тратит среднестатистический "мажор" на развлечения – от экстремальных гонок до боулингов и клубов, подсчитать трудно. Ночной отдых в хорошем алматинском клубе, если без наркотиков, обходится в 300 – 500 долларов. Ночь в ресторане, если не покупать очень дорогих напитков, – 150 – 200 долларов на человека. Обучение в престижном вузе за рубежом, если родители направляют своего отпрыска туда, с проживанием обойдется на уровне 30–50 тыс. долларов в год. (При этом, правда, нельзя быть уверенным, что вложения в образование обязательно дадут отдачу: некоторые не хотят учиться и возвращаются домой после одного-двух лет, проведенных в слишком строгой и непривычной для них атмосфере английских или американских бизнес-школ.) В целом расходы обеспеченных родителей на содержание своих молодых отпрысков в Алматы, по мнению наших консультантов, могут колебаться в пределах от одной-двух до 10–15 тысяч долларов в месяц. Все зависит от дохода семьи и от готовности самих родителей делать подобные траты.

– Социальный феномен "мажорства" в той или иной мере существует во всех постсоветских странах, – говорит кандидат философских наук Меирбек Султангали. – Особенно выраженным он стал в наиболее развитых – таких как Россия, Казахстан или Украина. Понятно, что баловни богатых родителей есть везде. Но отличие нашей ситуации от реалий, например, Англии или США состоит в том, что у нас нет общественных институтов перераспределения средств, смягчающих социальный контраст между этой счастливой прослойкой общества и теми, кто нуждается в помощи. Нет разветвленной системы частных благотворительных фондов и местных общественных организаций, через которые как обеспеченные люди, так и представители среднего класса могли бы помогать неимущим. Это – с одной стороны. С другой – не существует прозрачного контроля общественного мнения над тем, как ведут себя "мажоры". Вспомните историю с "фашистскими" художествами внука принца Чарльза и тот резонанс, который случился после этого в европейском общественном мнении. В Казахстане или России неприятные истории с разными министерскими сынками просто не предаются огласке. Даже в более близкой к Западу по духу Украине скандал вокруг сына президента Ющенко не возымел того эффекта, какой это произвело бы, например, в Германии. Таким образом, два эти фактора – неразвитость общественных институтов благотворительности и равнодушие общественного мнения к "мажорству" как явлению ведут к предельно циничной, в моральном плане, ситуации. С одной стороны, мы видим красивую жизнь "мажоров", с другой – тысячи беспризорных детей, которые никому не нужны. Наши страны богатеют, и при этом беспризорников, стариков, смертельно больных, которым никто не помогает, становится все больше. То есть социальная пропасть растет. В идеологическом смысле такой процесс является разрушительным для нации.

Исключения из правил?

Такой диагноз обществу, конечно, слышать печально. Впрочем, возможно, все не так уж и плохо. Один из наших знакомых, сам достаточно обеспеченный человек, высказал мнение, что общество просто должно переболеть "мажорной болезнью". Когда сегодняшнее поколение "мажоров" переживет крах, промотав и проиграв капиталы отцов, их современники задумаются о будущем собственного дела. Вот тогда, считает наш собеседник, большинству наших бизнесменов придет понимание той истины, к которой г-н Баффет, если вспомнить историю его собственных проектов, тоже пришел путем проб и ошибок. Благотворительность как полноценный гражданский институт, во многом дополняющий государственную систему социальных гарантий, может вырасти только на основе добровольного желания бизнес-элиты передавать свои материальные блага нуждающимся слоям общества. Причем, как считают в фонде Казкоммерцбанка "Кус Жолы", передавать не с тем, чтобы просто накормить тех, кто голоден, а чтобы научить их самостоятельно "ловить рыбу", то есть дать старт, помочь адаптироваться в экономический процесс. Извне привить принципы социальной ответственности вряд ли получится, хотя именно этим сегодня активно занимаются те благотворительные организации (в основном созданные под крылом крупных компаний), которые есть в Казахстане.

Пока же мы можем наблюдать лишь ростки этого будущего процесса. Благотворительностью "в чистом виде", без пиара и прочих бизнес-интересов, у нас пока занимаются отдельные люди, чудаки, которых по большому счету мало кто понимает. Эти альтруисты-одиночки не "светятся" и не дают пресс-конференций, а просто делают свое дело. Мой знакомый, программист Марат, еще в 1997 году наладил контакты с одним из детдомов, начав оплачивать дополнительное обучение способных воспитанников. Его доходы тогда были весьма скромны, но помощь детям, как говорил Марат, – это часть его жизни. Сейчас бизнес программиста, основанный на частных заказах, пошел в гору, и объемы помощи тоже выросли. "Я не доверяю таким вариантам, как перечисление денег на счет детдома. Просто "беру" конкретных детей, в смысле материальном, и обеспечиваю всем, одеваю, приглашаю для них хороших репетиторов, да и для детдома, если есть возможность, приобретаю кое-что. Четверо моих питомцев уже окончили престижные вузы и работают в хороших компаниях. В свое время помог им с приобретением жилья. Сейчас поддерживаю еще десять способных мальчиков и девочек, договорился с престижной школой, есть идея отправить их на учебу в лучшие вузы России. У меня есть семья, собственные дети, поэтому многие знакомые не понимают, зачем мне это. Тем более что я не ищу от этого никаких благ, мне не нужно благодарности, просто есть счастье от того, что чем-то помог, сделал доброе дело. Почему нет? Тратить деньги в казино десятками тысяч долларов – это нормально. А помогать детям – ненормально. Если так, то я согласен быть ненормальным".

Но таких людей у нас пока единицы, и они – лишь исключение из правил. Хотелось бы надеяться, что со временем система норм в нашем обществе изменится.

Алексей Иконников
Алматы
№9 (170) 10 - 23 мая 2006