Когда в 1924 году проводилось "национально-государственное размежевание Средней Азии", классик русского востоковедения В. Бартольд предостерегал от негативных последствий этого шага. Никогда в Средней Азии не было национальных государств, считал маститый историк, и нет условий для их возникновения. Это не Европа. Но, поскольку историк-то был "буржуазный", большевистская власть от его "политически незрелых" суждений с пренебрежением отмахнулась.

Бартольд был прав. Национальная, этническая идея никогда не играла ведущей роли в процессах политогенеза в обширнейшем регионе, включающем Переднюю, Центральную и Южную Азию. Еще держава Ахеменидов созидалась на основе симбиоза персов и мидийцев. Позднее, по мере завоевания Ближнего Востока, древне-Персидская (называемая так весьма условно) империя интегрировала в себя арамейцев в качестве еще одного государствообразующего этноса. Даже языком государственных канцелярий и официальных документов в державе Ахеменидов стал арамейский.

Александр Македонский, завоевав наследие развалившегося шаханшахства, отлично понимал, что путь к удержанию господства на обретенных землях лежит в максимальном сближении завоевателей с побежденными. Женив 10 тысяч представителей греко-македонской элиты (тоже симбиоз!) на персиянках, мидиянках, бактриянках и т.п., он попытался создать основу будущей нации. Это ему не удалось, но возникшие после его смерти эллинистические государства ни в какой мере не были национальными в нашем понимании. И это качество - полиэтничность не только низов, но и верхов - великие монархии Среднего Востока сохранили и позднее.

Распространение ислама ничего не изменило в этом плане. Скорее наоборот. Ислам как универсальная религия, адресованная всему человечеству, еще более способствовала укоренению космополитического и интернационального характера политогенеза восточных империй. Великие народы-завоеватели - древние тюрки, монголы, арабы - через одно-два поколения смешивались с покоренными, образуя новые нации. Современная этническая пестрота Средней Азии создана этими сложными процессами завоевания и интеграции.

Самоназвание этноса "узбеки" происходит от имени хана Золотой Орды Узбека (1312-41) - кстати, установившего ислам в качестве государственной религии Золотой Орды. В основе народа лежало смешение кочевых тюркоязычных родов, занимавших привилегированное положение в Орде, с потомками древнего земледельческого (иранского) населения Хорезмского, Ташкентского, Ферганского и других оазисов. Но это слияние происходило медленно. Вплоть до начала ХХ века сохранялись большие этнические различия между оседлыми узбеками и их кочевыми и полукочевыми соотечественниками.

Русская дореволюционная этнография вообще разделяла в составе нынешних узбеков два народа - сартов и собственно узбеков. Это было не ее изобретение. Соседи - казахи и полукочевые узбеки - называли сартами соплеменное тюркоязычное население оазисов, впрочем, относя иногда к сартам также и равнинных таджиков. Как видим, здесь именно социокультурные, а не языковые отличия играли главную роль в национальной самоидентификации. Впрочем, этнографы отделяли тюркоязычных сартов от близких им по быту таджиков, хотя не всегда такое разделение оказывалось корректным, особенно учитывая традиционное двуязычие и полиязычие значительной части торгово-ремесленного населения восточных городов.

Согласно Всероссийской переписи населения 1897 года, в Империи насчитывалось 968,7 тыс. сартов и 726,5 тыс. узбеков. В большинстве современных работ по истории, анализирующих итоги той переписи, не встречается упоминание об узбеках как об одном из наиболее многочисленных народов Российской империи. Такая неточность свидетельствует лишь о небрежности обработки сведений или о незнании частью историков тогдашней этнической классификации. Отсюда у многих, поверхностно знакомящихся с историей Средней Азии по некоторым советским и постсоветским учебникам, может возникать ложное впечатление, будто многочисленная нация узбеков появляется словно бы из пустоты только в годы советской власти. Поспешим исправить укоренившееся заблуждение.

Российская перепись 1897 года не проводилась, естественно, в номинально независимых Бухарском эмирате и Хивинском ханстве (Хорезме). О численности населения в этих средневековых монархиях, где при поддержке из Петербурга был законсервирован архаичный социально-политический строй, можно было судить лишь приблизительно. После революционной ликвидации этих образований, в период проведения национально-государственного размежевания Средней Азии в 1923-24 гг. одна треть советских узбеков (включая сартов) проживала в Бухаре и Хорезме.

Процесс этнической консолидации узбеков был во-многом незавершен именно из-за их разделения на три государства (можно еще назвать четвертое - Афганистан, где и сейчас проживает каждый десятый узбек в мире). Во времена русского завоевания Средней Азии там существовали три государства - кроме Хивы и Бухары было еще Кокандское ханство, включавшее в себя, среди прочего, Ферганскую долину и Ташкентский оазис. В результате ряда войн оно было в 1876 году ликвидировано имперским правительством. Бухарское и Хивинское государства не были уничтожены, но их земли оказались существенно урезаны. В частности, богатейший Самарканд был от Бухары отторгнут.

На непосредственно включенных в Российскую империю среднеазиатских землях было создано Туркестанское генерал-губернаторство. Его узбекские земли располагались в трех областях: Сырдарьинской, Ферганской и Самаркандской, каждая из которых, к тому же, включала обширные массивы земель других народов. Бухара и Хива остались номинально самостоятельными государствами, независимыми во внутренних делах, но не имевшими права самим вести внешнюю политику.

Помимо продолжавшегося государственного разделения узбеков, территория их компактного проживания была этнически неоднородной. Так, национальным очагом таджиков до 20-х годов прошлого века был Самарканд. Правящие династии Бухары и Хивы были узбекскими, но бухарский эмир числил среди своих подданных больше таджиков, чем узбеков.

Можно, конечно, говорить, что имперская администрация кромсала карту Средней Азии, совершенно не считаясь с этнографией. Но ведь и прежняя политическая карта региона совсем не отвечала этнической. Да и этнографические границы в Средней Азии всегда были нечеткими и зыбкими. Остаются такими и поднесь.

Большевистская власть стремилась осуществить на пост-российском пространстве западную, по сути - буржуазную, модель государств-наций (для всех народов, кроме русского). Узбекская ССР была образована из большей части земель бывших Бухарского эмирата и Хивинского ханства и из части территории Туркестана. При этом земли, населенные таджиками, были включены в состав Узбекистана, и на части их создана Таджикская АССР. Вне таджикской автономии оказались не только Самарканд (столица Узбекской ССР до 1930 года!), но и населенная также преимущественно таджиками Худжандская часть Ферганской долины.

Размежевание 1924 года оказалось далеко не окончательным, и границы среднеазиатских республик перекраивались неоднократно. Равно как менялся статус самих республик. Так, в 1924 году была образована Кара-Калпакская автономная область - первоначально в составе Казахской АССР Российской Федерации! В 1932 году она стала АССР - по-прежнему в составе РСФСР. И только по сталинской конституции 1936 года она была включена в Узбекскую ССР.

Таджикская автономия с течением времени получила небольшие прирезки, а в 1929 году была преобразована в союзную республику. Узбекистан, как бы в компенсацию, получал прирезки на севере за счет Казахстана. Последняя такая прирезка состоялась уже в 60-х годах.

В результате всех этих территориальных изменений Узбекистан обрел современные границы, причудливо выглядящие на карте, крайне неудобные с точки зрения геополитической безопасности страны, но охватывающие основной массив расселения узбеков, где они имеют большинство. По последней советской переписи 1989 года из 19,8 млн. населения Узбекистана титульная нация составляла 14,1 млн. (71 %).

Как видим, Узбекистан был менее национально однороден, чем Российская Федерация, Беларусь или Туркмения, но более, чем другие соседние советские республики. За пределами своей республики жили 2,6 млн. узбеков - около 16 % их числа в Советском Союзе. При этом почти половина "узбекской диаспоры" жила на землях предков на территории Таджикистана. В свою очередь, из 1,9 млн. таджиков, живших за границами своей республики, также почти половина проживала в Узбекистане. И они тоже могли сказать, что их предки жили на этих землях уже множество поколений. Таким образом, перекройка границ не смогла устранить капитальнейшего фактора среднеазиатского социума - его многовековую полиэтничность, размытость этнографических границ между культурно близкими народами.

Процессы, происходившие на постсоветском пространстве, также не внесли принципиальных изменений. Большая масса таджиков, бежавших от опасностей гражданской войны, нашла убежище в соседнем Узбекистане - у соплеменников. После распада Союза Узбекистан, несмотря на далеко не лучшую экономическую ситуацию, является одним из немногих государств, в котором иммиграция превысила эмиграцию. Поэтому, даже после вынужденного выезда из Узбекистана многих сотен тысяч русских, Узбекистан стал не намного более однородным в этническом плане, чем был до обретения независимости. Доля узбеков в населении страны выросла незначительно - до 74,5 %. Правда, в Узбекистане нет крупных регионов, в которых была бы велика доля какой-нибудь нетитульной национальности. Во всех областях республики, даже в Каракалпакской автономии, узбеки составляют абсолютное большинство населения.

Угроза сепаратизма в Узбекистане проистекает не от меньшинств, а от незавершенности национальной консолидации самих узбеков. Как мы видели, в Средней Азии национальная идея, за исключением советского периода, никогда не была определяющей в построении государства. Да и в советское время национальное единство существовало больше в официозных декларациях, чем на самом деле. Всем известно, что политический процесс в советском Узбекистане характеризовался скрытой, а в последние десятилетия - все более открытой борьбой кланово-земляческих группировок за обладание республиканской властью.

Обычно выделяют пять основных центров внутриузбекской региональной консолидации:

Ташкентский оазис;

Ферганская долина;

Самарканд и Бухара (Зеравшанский оазис);

Карши и Сурхан (юг Узбекистана);

Хорезмский оазис.

Действующий президент Узбекистана является представителем самаркандского "клана". Однако до своего выдвижения на пост руководителя республики (еще в советское время) он не пользовался заметной поддержкой влиятельных земляков. В то же время, возвышение "самаркандца" вызвало в 1991 году оппозицию со стороны "ташкентцев" (укрепившихся при Рашидове) и "ферганцев" (их "время" было при Нишанове). Но их попытка потеснить Ислама Каримова закончилась неудачей. С тех пор, как отмечают некоторые аналитики, "ни один другой клан не решается оспаривать лидирующие позиции самаркандского клана". К тому же, в 1993-95 гг. президент "нанес несколько чувствительных профилактических ударов по ферганскому и ташкентскому кланам".

Стабильное соблюдение баланса интересов между всеми региональными элитными группами, как показывает опыт, практически невозможно. Всегда нужен непререкаемый авторитет. Поэтому демократизация Узбекистана на западный манер сейчас может привести только к развалу государства. Прежде, чем перейти на более высокую политическую ступень, Узбекистан, как все складывающиеся национальные государства, должен пройти через стадию жесткой централизации. Так будет, пока не исчезнут последние остатки кланово-земляческих отношений. Западная Европа и Россия проходили этот этап столетиями.

Но
>возможно ли вообще сложение гражданской (по сути, буржуазной) нации в условиях Востока и при традициях ислама, ставящих религиозную идентичность выше национальной? Да, как показывает исторический опыт, примеры есть. Самый яркий - Турция. До распада Османской империи турки были как бы официально растворены в ее мусульманском населении - все правоверные подданные султана назывались османами без различия языка. Сам глава государства считался халифом - главою всех мусульман. Создание Турецкой Республики Кемалем Ататюрком сопровождалось резким переформатированием сознания целого огромного народа. По сути, это было рождением нации.

Не удивительно поэтому, что именно пример кемалистской Турции служит основным ориентиром правящим кругам Узбекистана в их государственном строительстве. В основу национальной идеологии положены идеи национальной консолидации (узбекчилик), общественного и межнационального согласия, общенародного государства. В СМИ часто цитируется тезис Каримова об Узбекистане как общем доме для всех населяющих его народов. В качестве основных архетипов национального бытия и самосознания узбеков пропагандируются "озилик" (согласие) и "тинчлик" (мир, спокойствие, гармония).

Политика Президента Каримова, направленная на консолидацию узбекского народа вокруг ценностей светского национального государства, сопровождающаяся жестким подавлением любых попыток использовать религиозное знамя в политических целях - единственно возможная в нынешних условиях. Если, конечно, преследовать цель сохранения и упрочения суверенной государственности Узбекистана. И лишь такая политика, не только сейчас, но и в обозримой перспективе, отвечает пользе всех среднеазиатских соседей Узбекистана, а также России. Возникновение на узбекской земле каких-то квази-государственных образований, которые тогда неминуемо станут источниками нестабильности, терроризма и наркоугрозы, полностью противоречит интересам этих стран. Каковые интересы, впрочем, не подразумевают безусловного одобрения действий узбекского руководства в каждом случае.

Ярослав Бутаков
16.05.2006