Спустя год после трагических событий мая 2005 года в Андижане, когда узбекские власти силой подавили массовые выступления, ситуация в центральноазиатском регионе продолжает оставаться напряженной. Причины, приведшие к кровавой развязке в самом крупном по населению государстве Центральной Азии (по площади самое крупное государство региона - Казахстан), не разрешены. Следовательно, повторение "второго Андижана" в том или ином государстве региона нельзя исключать.

>Период 2005-2006 гг. продемонстрировал, что эпоха "мирных" и "бархатных" революций в СНГ завершается. Европейский революционный "концерт" сыгран. Начинается "пробуждение" и политическое (равно как и цивилизационное) самоопределение Центральной Азии. В соответствии с ленинским учением о революции Кыргызстан в марте 2005 года оказался "слабым звеном". По мнению французского востоковеда Оливье Руа, быстрая революция в Кыргызстане - закономерный результат политического развития этой страны в постсоветский период. "В самой небольшой в данном регионе – мы наблюдали ту же, что и во всех соседних государствах Средней Азии, тенденцию к возникновению автократических и даже диктаторских режимов. Одно время поговаривали о "киргизском исключении", а президент Аскар Акаев считался реформатором, более демократичным, чем чего коллеги в бывших республиках Советского Союза. На деле же специфика Киргизии состоит в том, что центральная власть здесь слабее, чем в других местах. Здесь нет ни сильной армии, ни сильных органов внутренних дел, но есть много местных милицейских подразделений. Эта структурная слабость не помешала нынешнему президенту, избранному в советскую эпоху и с тех пор регулярно переизбиравшему на новый срок, проводить ту же политическую линию, которую проводят его соседи: это аресты оппозиционеров, фальсификация выборов, устранение кандидатов-соперников".

Однако, признавая правоту Оливье Руа в целом, хочется уточнить и конкретизировать некоторые позиции. Элиты всех постсоветских государств Центральной Азии имели чрезвычайно узкий коридор политических возможностей, вызванный особенностями модернизационных процессов в странах исламского Востока. На наш взгляд вписать "революционные процессы" в пробуждающейся Центральной Азии в контекст модернизации на исламском Востоке - чрезвычайно важная задача, позволяющая преодолеть упрощенчество и открыть путь к более адекватному пониманию происходящего.

Фактически до сих пор в государствах исламского мира были успешно реализованы две модели политического развития. Это - авторитарный светский режим со всеми присущими ему недостатками (клановость, непотизм, коррупция). Эту модель применительно к Центральной Азии описал тот же Оливье Руа: "Здесь существует президентская структура семейного типа: жена, братья, сын главы государства делят посты и доходные места, родственники проходят в депутаты с "советским" рейтингом". Однако, как правило, именно такие режимы делают ставку на социально-экономическую модернизацию (внедрение рыночных институтов, создание условий для развития социальных групп буржуазного общества) и на секулярное развитие. При этой модели роль религии в политике минимизируется (или даже подавляется). По этому пути наиболее успешно продвигались Египет, Иордания, Индонезия (до своей "цветной революции" в 1998 году). Пиком политического развития этой модели является весьма своеобразный вариант демократии, при котором сохраняется сильная роль личной власти лидера страны, армии и спецслужб. Наиболее ярким примером здесь служит Турция. Вторая модель базируется на идеологии религиозного "возрождения" и государства, основанного на исламских догматах. Иран - образец для строителей теократической государственности.

При этом восточные государства, сделавшие ставку на социально-экономическую модернизацию, оказываются в своеобразной ловушке. С одной стороны, процесс обновления (хотя бы и частичного без изменения политических устоев) требует обращения к западному опыту. А здесь не обойтись без европейских и американских университетов с их духом демократии и свободы, апологетикой индивидуализма и персонального успеха. Подобная западная прививка в систему традиционных патронно-клиентских отношений объективно работает против инициаторов модернизации. Рано или поздно "молодые обновленцы" начинают теснить элитный слой и замахиваться на политические устои. С другой стороны, социально-экономические трансформации нарушают традиционные устои восточного общества, не имеющего привычки к индивидуальному успеху и с трудом принимающие необходимость рыночной конкуренции (особенно в интеллектуально-духовной сфере). Отсюда - фундаменталистская реакция на инновации, стремление замкнуться в своей инаковости и "уникальности". Таким образом, страны Востока (и постсоветские государства Центральной Азии здесь лишь повторяют старые закономерности) стоят перед нелегкой дилеммой. Догонять цивилизованный мир надо, но эта погоня ("догоняющая модернизация") чревата двумя опасностями - европеизацией элиты и архаизацией и исламизацией массы населения. С известными оговорками все перипетии этого процесса пережили и постсоветские государства Центральной Азии. Здесь был реализован модернизационный проект в условиях управляемой дозированной демократии. Однако подобный проект как "третий путь" весьма уязвим. Тут проявляется и плохая управляемость, и недостаток демократии. И как следствие "тюльпановая революция" и андижанские массовые волнения.

Сегодня опыт Киргизии и Узбекистана предстоит серьезно изучать в Астане и Алматы. Казахстан, избравший путь "догоняющей модернизации" стоит перед сходными проблемами. С одной стороны, власть сосредоточена в руках эффективного жесткого лидера, имеющего большой внутренний и международный авторитет. С другой стороны, слой младоказахов не менее влиятелен, чем в соседней Киргизии, и его желание придать демократизации большую динамику столь же очевидно. Процесс дальнейшей вестернизации Казахстана облегчается и успешным социально-экономическим реформированием страны, и тем заделом, который был сделан за период независимости. Казахстан задал себе высокие стандарты в экономике и теперь стоит перед объективной необходимостью повышения стандартов политического развития. Американское или европейское вмешательство могут лишь ускорить этот процесс, но сама потребность в политическом обновлении объективна. Разговоры об интеграции с Россией всегда были по большей части инструментом для решения внутриказахских проблем.

Узбекистан и Таджикистан - государства, где огромную роль играет исламский фактор. Здесь в отличие от Киргизии и Казахстана революционный проект будет протестом исламистов (возможно, под лозунгами исламской демократии) против светского авторитарного режима. По мнению президента Международного центра стратегических и политических исследований Виталия Наумкина, "сегодня достаточно сложно провести четкий водораздел между радикальными исламистскими настроениями и недовольством народных масс… При этом внутриполитическая ситуация в Узбекистане сложилась таким образом, что кроме исламистов другой оппозиции режиму президента Каримова здесь не осталось. И люди, вышедшие на антиправительственный митинг (речь идет о событиях в Андижане 2005 г. - С.М.), естественно, были вдохновлены их идеями" Чтобы предотвратить исламизацию этих республик, политэлиты Узбекистана и Таджикистана должны уже сегодня выиграть битву за "новое поколение", сделав его главным проводником светской модернизации. Слабая ротация кадров и управленческий застой отвращают амбициозную молодежь от власти, толкают ее в объятия непримиримой оппозиции. Официальные же исламские структуры в этих республиках слишком сращены с властью и не могут выигрывать богословскую конкуренцию со своими радикальными оппонентами. Повышение интеллектуального уровня представителей "системного ислама" - также одна из приоритетных задач властей Таджикистана и Узбекистана. Сегодня авторитарные режимы Центральной Азии (в особенности узбекский) должны сделать акцент не на усилении полицейских начал, а на придании авторитаризму более модернизационного характера. Однако, по справедливому замечанию Виталия Наумкина, "у Каримова есть шанс вернуть ситуацию в прежнее русло и не допустить разрастания исламистского движения… Но это только в краткосрочной перспективе, поскольку у официального Ташкента нет не только методов решения, но и четкого видения все более обостряющихся социальных проблем".

Особая статья - туркменский политический режим. Сегодня с полной уверенностью можно констатировать, что власть Сапармурата Ниязова не оставляет никаких шансов для народной революции. Смена власти и демократизация режима здесь возможны лишь посредством дворцового переворота либо военной интервенции. Младотуркмены здесь возможны лишь в окружении Туркменбаши, представители которого со временем устанут от кадровых перетрясок и репрессий, как это было со сталинским Политбюро. Именно эти кадры смогут инициировать определенное обновление политического ландшафта Туркмении.

Таким образом, "пробуждение" Центральной Азии - результат не хитроумных внешних комбинаций и геополитических игр. Они порождены внутренними особенностями процесса "догоняющей модернизации", застигшего Киргизию, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан и Туркмению после распада СССР в 1991 году

В любом случае 2005-2006 гг. станут новым рубежом в новейшей политической истории Центральной Азии.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Сергей Маркедонов
22.05.2006