В своей типичной тяжеловесной манере администрация Буша объявила о том, что, если Иран прекратит свою деятельность по обогащению урана, США примут участие в международной дипломатической инициативе. Грэхем Эллисон назвал ситуацию с иранской ядерной программой "кубинским кризисом в замедленной съемке", сравнив ее с "13 самыми опасными днями в истории человечества".
Называть подобным образом иранский кризис полезно с точки зрения напоминания, но в данном случае речь не идет о полной аналогии. В октябре 1962 года неожиданно стало известно о том, что в условиях чрезвычайной секретности в 90 милях от американского побережья почти завершено размещение атомных ракет ядерной державой, которая уже давно грозила Штатам "похоронить их в ходе холодной войны".

Сегодня иранская ядерная программа находится в зародышевом состоянии, на расстоянии нескольких лет от полной реализации. Осуществляется она относительно открыто и поэтапно на расстоянии более 7 тысяч миль от США развивающейся страной, которая ничего не выиграет, а только все проиграет, если попытается нанести удар по США. Импульсивная или, того хуже, бурная американская реакция – несвоевременная и немудрая.

Но если мы примем такое сравнение, то сможем сопоставить послание, направленное в мае Ахмадинежадом Бушу, с письмом советского руководителя Никиты Хрущева президенту Кеннеди 26 октября 1962 года: оба текста написаны в момент наивысшей напряженности. Американские СМИ назвали письмо иранского президента "длинным" и "нудным". Администрация Буша отринула это письмо. По словам Буша, "оно не дает ответа на вопрос, который задает весь мир: когда вы покончите со своей ядерной программой?" Госсекретарь Кондолиза Райс продолжила: "В нем нет ничего, что могло бы указать на иной путь, отличный от нынешнего". Официальный представитель Госдепартамента Шон Маккормак сказал: "Мне кажется, оно не содержит ничего нового".

"Длинным", "нудным", не содержавшим ничего "нового" или "конкретного" было также письмо Хрущева, написанное в октябре 1962 года. На заседании ExComm (Исполнительный комитет Совета Национальной Безопасности США) на следующий день после получения послания советского лидера министр обороны Роберт Макнамара воскликнул: "Дьявол, в нем нет ничего, что походило бы на предложение. Он не говорит о передислокации ракет. 12 страниц ерунды". Отсутствие реальных поводов для переговоров – не единственное отличие. Оба письма изобилуют угрозами, отказами, оскорблениями.

>Хрущев в 1962 году: "Вы ошибаетесь, думая, что наши ракеты размещены в наступательных целях. Ракеты доставлены на Кубу лишь для обороны".

Ахмадинежад в 2006 году: "Разве возможность того, что научный прогресс может быть использован в военных целях, является достаточным поводом для того, чтобы сопротивляться науке и технике?"

Хрущев: "Если мы начнем останавливать ваши корабли, вы будете возмущаться так же, как мы и как весь мир. Нельзя узаконивать беззаконие. Если такое будет возможно, то мира не будет. К чему все это приведет?"

Ахмадинежад: "До каких пор мир будет мириться с такой ситуацией? Вы думаете, что нынешняя политика может продлиться долго? Что нет лучшего способа взаимодействовать с остальным миром?"

В 1962 году письмо Хрущева, также как сегодня письмо иранского президента, воспринималось как эмоциональный, идеологический шаг, который можно без колебаний проигнорировать. Но президент Кеннеди признал, что, несмотря на форму, письмо представляло собой возможный шаг навстречу и, самое главное, об этом говорило не его содержание, а сам факт того, что оно было направлено. Таким образом, ответ президента положил начал мирному выходу из кризиса. Кеннеди избрал путь конструктивной переписки, а не осуждения. Впоследствии может оказаться, что отказ Буша ответить Ахмадинежаду станет утраченной возможностью урегулировать конфликт – не первой за это президентство.

Безусловно, ситуации разные, Кеннеди и Хрущев уже имели открытый канал связи, в то время как письмо Ахмадинежада – первое послание иранского президента президенту США после иранской революции, свершившейся 27 лет назад под руководством Хомейни. Это, бесспорно, веская причина для того, чтобы подойти к оценке ситуации серьезно.

Если Буш, вслед за Кеннеди, хочет устранить угрозу, он должен учесть некоторые моменты: Джон Кеннеди не обращал внимания на советы воинственно настроенных советников, выступавших за нанесение военного удара, не задумываясь о последствиях. Американский президент предпочитал прислушиваться к таким опытным дипломатам, как Томми Томпсон, который разбирался в менталитете Хрущева. Кеннеди никогда не нарушал международных законов, не игнорировал многосторонние структуры, но умело возглавил общественное мнение и добился международной изоляции Хрущева. Он не угрожал атомной войной, превентивным ударом или ультиматумом, несмотря на то что агрессивные акции были в то время более популярными среди населения, чем пассивный "карантин".

Кеннеди был ветераном Второй мировой войны, имевшим награды, и "конфликтов ему было достаточно". Но это относится не ко всем президентам США.

Корреспондент
La Stampa
2.06.2006