Приближается очередной саммит ШОС – юбилейный. За десять лет существенно расширилась повестка дня этой организации: на место территориально-пограничных проблем и вопросов взаимной безопасности, что было когда-то главным содержанием шанхайского процесса, встали вопросы глобального и геополитического характера. Однако по-прежнему остается без ответа главный вопрос: что такое ШОС – эффективная региональная организация или временный геополитический инструмент?

Уже десять лет Шанхайская Организация Сотрудничества (ШОС) является важным фактором, оказывающим сильное влияние на международное положение Казахстана и геополитические процессы в Центральной Азии. При первом приближении бросается в глаза огромная несоразмерность ее участников: с одной стороны, такие гиганты, как Китай и Россия, а с другой – значительно меньшие по своему политическому весу, экономическому масштабу, демографическому размеру и территории страны Центральной Азии.

Существование ШОС затрагивает несколько аспектов. Первый – геополитический, он вытекает из самого факта участия в организации двух великих держав – России и Китая. Этот фактор автоматически "ставит в тень" остальных участников ШОС. При этом РФ и КНР имеют свои специфические геополитические интересы, которые выходят далеко за рамки региона: для Китая – это в основном Азия (СВА, ЮВА, АТР), для России – Европа и атлантическое пространство (отношения с ЕС и НАТО), и для обоих – сложные отношения с США. Кроме того, Россия имеет свои интересы в Евразии (на постсоветском пространстве), куда все активнее вторгается Китай.

Второй аспект, который тесно связан с первым, относится к сфере безопасности. В 2002 году в рамках ШОС было подписано Соглашение о региональной антитеррористической структуре, дополненное в 2004-м созданием Региональной антитеррористической структуры ШОС. Таким образом, возникает вопрос: насколько ШОС способна обеспечить безопасность Казахстана (и других центральноазиатских стран) от угрозы радикального исламизма? Третий аспект относится к сфере экономики. В 2000 году было принято решение о превращении "Шанхайской пятерки" в региональную структуру многостороннего сотрудничества в различных сферах. С этого времени неоднократно делались заявления и предпринимались меры, направленные на усиление экономической составляющей ШОС. И наконец, четвертый аспект ШОС носит региональный характер. Проблема состоит в том, насколько все составляющие элементы (геополитический, экономический, многосторонние, двусторонние) отразятся на региональной политике, двусторонних отношениях республик Центральной Азии между собой и как это, в свою очередь, отразится на интересах и положении Казахстана.

Грандиозный геополитический блеф?

Уже сам характер поставленных вопросов указывает на то, что вся проблематика ШОС распадается на широкий круг задач, каждая из которых порой не связана с другими и решается зачастую вне рамок ШОС. К ним относятся российско-китайские, российско-американские и китайско-американские отношения; проблемы безопасности с учетом взаимодействия ОДКБ, НАТО и ШОС; двусторонние отношения стран Центральной Азии с великими державами; обеспечение безопасности, внутрирегиональные отношения и противоречия в Центральной Азии. Таким образом, как таковая политика ШОС в чистом виде не существует. Однако сам факт существования ШОС и его кажущаяся внешнеполитическая (или геополитическая активность) создают эффект (или, если угодно, иллюзию) присутствия на региональной и мировой сцене нового серьезного игрока.

Крупным международным событием стало 10-е заседание глав государств – членов ШОС 5 июля 2005 года в Астане. Главным итогом этого саммита, имевшим геополитический резонанс, стала декларация ШОС, где был поставлен вопрос о сроках пребывания баз США на территории центральноазиатских государств – членов ШОС. Этот акт, безусловно, можно было рассматривать как событие геополитического масштаба. Свидетельством тому было пристальное внимание со стороны Запада к совместному демаршу. Большинством комментаторов это заявление рассматривалось как антиамериканский ультиматум. Однако в дальнейшем позиции сторон разделились. Через некоторое время Бишкек фактически дезавуировал свое участие в антиамериканском по сути заявлении ШОС.

Ташкент не только ограничился устной декларацией, как это сделал Бишкек, но вынудил США закрыть базу в Ханабаде. Возможно, за этим демаршем стояла инициатива России, стремящейся ограничить американское влияние в регионе. Но главное, эта акция продемонстрировала возросшие геополитические амбиции Пекина. Что касается Казахстана, на территории которого нет баз США, то он показал пример политики "блестящего дистанцирования", с одной стороны, поддержав антиамериканский демарш, а с другой – не сделав никаких реальных шагов в сторону ухудшения отношений с США (или НАТО).

В конце октября 2005 года в Москве состоялось очередное заседание Совета глав правительств ШОС с участием Казахстана. На этой встрече Пекин сделал попытку фактически поменять парадигму развития ШОС в сторону усиления экономического сотрудничества. Так, в ходе саммита премьер Госсовета КНР Вэнь Дзябао выступил с заявлением, предложив 900 млн. долларов на реализацию совместных проектов развития. По сути, китайцы предложили перевести организацию из политического объединения в экономическое. Казахстан и Россия прохладно отнеслись к этому предложению. В случае принятия предложения Китая и дальнейшего развития в этом направлении ШОС угрожало бы превратиться в "экономический протекторат" Китая.

ШОС имеет также и геоэкономический аспект. В последнее время в экономических кругах высказывается мысль, что Центральная Азия становится частью нового формирующегося экономического и геополитического порядка в Евразии и Азии. Этот процесс характеризуется расширением рынков в сторону государств Азии. Этот процесс развивается на фоне замедления (говорят даже о стагнации) экономического развития Европы, на которую ранее ориентировались многие страны СНГ во главе с Россией. Усиление "азиатской" парадигмы и укрепление евразийской экономической самостоятельности (в случае реализации интеграционных проектов в СНГ) может иметь далеко идущие стратегические последствия.

Таким образом, пока еще невнятно, но уже прорисовываются контуры новой геоэкономической конфигурации для Центральной Азии, в которой решающую роль будут играть экономические союзы и образования не западного, а азиатского и евразийского характера.

События последних лет показали, что ШОС начал развиваться по модели других региональных образований и обрастать бюрократическими институтами: Секретариат Совета глав правительств и Совет министров иностранных дел, встречи секретарей совбезов, Исполком РАТС, Фонд развития и Деловой совет. То есть прослеживается стремление членов ШОС заложить под организацию солидный институционный фундамент.

Однако многие наблюдатели с недоверием и скепсисом относятся к попыткам создателей ШОС представить свою организацию в качестве некоего элемента мультиполярного мира, центра силы современной геополитики. Для аналитиков при внимательном рассмотрении напрашивается вывод, что ШОС представляет собой, вероятно, грандиозный геополитический блеф. Дело в том, что "два главных колеса арбы" ШОС, по выражению узбекского президента И. Каримова, – Россия и Китай все эти годы вели свою геополитическую игру, и каждая из сторон пыталась извлечь из своих отношений с США и Западом собственную выгоду. В этих условиях ШОС нужен был им просто для "демонстрации своего флага" в Центральной Азии американцам.

Объективным фактором является также то, что Китай внутри ШОС фактически находится в одиночестве. Ему противостоит блок постсоветских государств, которые благодаря своему прошлому всегда могут находить общий язык в прямом и переносном смысле между собой, а Россия имеет свой специфический, отработанный подход к каждому из них.

Ожидания Китая

Интересы КНР в ШОС определяются рядом факторов. Очевидно, что Пекин хочет сохранить Центральную Азию в качестве стабильного в стратегическом плане тыла; кроме того, некоторые республики региона он рассматривает как весьма серьезных потенциальных поставщиков энергоресурсов и как своих партнеров в других экономических областях. Пекин также исходит из того, что безопасность государств региона и СУАР взаимосвязаны, и нестабильность в Центральной Азии сказывается на безопасности северо-западного Китая.

Исходя из этого, Китай стремится к тому, чтобы совместно со странами Центральной Азии и Россией создать механизмы, которые обеспечат региональную безопасность в коллективных рамках. Это, по-видимому, и является основной задачей ШОС с точки зрения Пекина. И, наконец, главное для Китая, чтобы Центральная Азия не находилась под контролем какой-либо одной державы или группы держав, прежде всего тех, с которыми у Китая сложные геополитические и стратегические отношения. То есть Пекин исходит из того, что дальнейшее развитие ситуации в регионе во многом зависит от того, как долго продлится в нем военное присутствие США.

Однако китайская стратегия в Центральной Азии в настоящий момент не полностью самостоятельна, а детерминирована позициями таких держав, как Россия и Соединенные Штаты. Бросается в глаза, что Пекин предпринимает усилия по укреплению "китайской составляющей" в ШОС. Это стало особенно заметно в период 2002–2005 годов. Главная проблема для Китая состоит в том, как согласовать антитеррористическую работу ШОС и военно-политическое сотрудничество стран – членов ШОС с аналогичной работой внутри ДКБ, куда входят все страны ШОС, кроме него и Узбекистана.

При этом Китай попытался развеять подозрения, которые имеются у его более слабых соседей в Центральной Азии в отношении его намерений, продвигая свой имидж как "новой супердержавы без агрессивных намерений". Китай постоянно направляет своих представителей для встреч с премьер-министрами, президентами, генералами, министрами ради сохранения влияния, стратегических и дипломатических взаимоотношений. Тем самым Китай пытается установить некоторое подобие "мягкой гегемонии".

С другой стороны, в Пекине не осталось незамеченным, что в последние годы Россия предприняла шаги для возвращения в Центральную Азию и возвращения своего военно-политического и экономического влияния. Для китайских стратегов не является секретом, что Россия рассчитывает путем создания новой экономической организации углубить хозяйственную интеграцию внутри СНГ, и параллельно с этим наращивать политическое влияние. По-видимому, в настоящее время Китай работает над поиском адекватного ответа вызову со стороны России, с тем чтобы удерживать в рамках своих интересов ее возвращение в регион. Очевидно также, что Китай сделает все, чтобы не допустить эрозии ШОС как главного геополитического инструмента своего влияния в Центральной Азии и балансира китайско-российских отношений.

Российская модель ШОС

Очевидно, что дальнейшее развитие ШОС невозможно также и без другого важнейшего участника – России. Однако данная проблема самым тесным образом связана с общим контекстом российско-китайских отношений. В настоящее время Китай приобрел для России критически важное геополитическое значение. Масштаб сотрудничества между Москвой и Пекином достиг беспрецедентного уровня в 2005–2006 годы. Обе державы провели ряд совместных крупномасштабных военно-тактических и военно-стратегических учений; приняли Совместную декларацию о международном порядке в XXI веке и в рамках ШОС предприняли беспрецедентный совместный демарш против присутствия США в Центральной Азии, а также выдвинули грандиозный проект трансазиатского газопровода.

Российские военные круги считают, что необходимо активизировать сотрудничество с Китаем в рамках ШОС. Главной задачей они видят дальнейшее развитие договорно-правовой базы организации с целью превращения ШОС в базовый элемент региональной безопасности и в центральное звено будущей "дуги стабильности" от Западной Европы до Восточной Азии. В то же время среди российских военных нет единства в отношении степени и глубины военно-стратегического сотрудничества: в российском Генштабе не считают КНР военным союзником России, поэтому продажа некоторых видов новой военной техники в эту страну запрещена. Россия очень неохотно идет на продажу в Китай всего комплекса лицензий на производство сложных систем вооружений.

Кроме того, в Москве, по-видимому, начинают испытывать беспокойство относительно постепенного усиления влияния КНР в Центральной Азии и растущей зависимости региона от Китая. Попытки Пекина превратить ШОС из политической организации в экономический союз (под эгидой Китая) также не встречают понимания в Москве.

Российские аналитические круги в настоящее время работают над формулой для сотрудничества с КНР в рамках ШОС. В частности, ими предлагается поставить вопрос о внутренней структуризации и функциональной специализации членов ШОС по условной схеме 2+2+2. 1) КНР–РФ – высший; 2) Казахстан–Узбекистан – средний, региональный; 3) Киргизия–Таджикистан – низший, субрегиональный. В целях функционального упорядочения ими не исключается выделение Казахстана и Узбекистана как ведущих субъектов ШОС, отвечающих за стабильность и развитие в регионе в рамках центральноазиатской "четверки". Таким образом, считают в Москве, Россия и Китай – ведущие государства организации, которые объективно, в силу своего геополитического и экономического положения, должны отвечать за общую стратегическую линию ШОС и взаимоотношения с внешним миром.

В целом Россия начинает понимать, что ей угрожает превращение в младшего партнера Китая. По-видимому, Россия рассматривает ШОС в большей степени как (временный) геополитический инструмент в духе доктрины Примакова. Совпадающие либо близкие позиции практически по всем острым вопросам международной обстановки и параллелизм стремлений позволяет России и Китаю координировать свои действия на международной арене, не беря на себя жестких союзнических обязательств, не втягиваясь в системный антагонизм и конфронтацию с другими глобальными центрами силы. С согласованным мнением России и Китая, как рассчитывают в Москве, в принципе не может не считаться ни один актор международных отношений.

В Москве пришли к выводу, что сегодня у России появилась уникальная возможность восстановить свое геополитическое влияние в Центральной Азии. Россия добилась слияния ОЦАС и ЕврАзЭС, фактически поставив под свой контроль интеграционные процессы в регионе. Фактически, это была попытка найти ответ на расширение китайской экономической экспансии в регион.

ШОС и другие

Соединенные Штаты представляют собой как бы "неофициального участника" ШОС (с точки зрения геополитики), поскольку две ведущие державы организации – Россия и Китай имеют тесные стратегические и экономические (контр-) отношения с Вашингтоном, США присутствуют в Центральной Азии и оказывают в той или иной степени влияние на внешнюю политику стран Центральной Азии.

В течение 2005 года стратегия США в Центральной Азии претерпела драматические изменения. Суть их состояла в том, что Вашингтон вынужден был смириться с сужением своего влияния, и как следствие – перейти к более реалистичной политике. Сильным сдерживающим фактором стала недвусмысленно выраженная позиция Москвы и Пекина, с которой США были вынуждены считаться. В 2005-м же в Вашингтоне произошло оформление нового стратегического подхода к региону – проекта "Большой Центральной Азии" (БЦА). Проект БЦА имел в виду также конкретные геополитические цели, и в принципе план БЦА можно было бы рассматривать и как антиШОС.

Обновленная стратегия США действует по принципу "всем должно хватить места". Это означает, что Вашингтон признает интересы этих держав в регионе и готов (хотя бы формально) с ними считаться, в том числе признать влияние ШОС. В то же время США не отказываются от своего присутствия (в любой форме) в Центральной Азии. Таким образом, налицо (по крайней мере – на словах) отход от прежнего одностороннего, унилатералистского подхода США. Новым инструментом в процессе усиления влияния США и Запада становится сотрудничество стран региона с НАТО. Естественно, что этот процесс вызывает раздражение и тревогу России. Опосредованно этот проект создает угрозу (помимо функционирования ОДКБ) ШОС как эффективной структуры в области безопасности.

В связи с проблемой НАТО неизбежно встает вопрос о координации стратегии США с европейскими союзниками. В настоящее время на фоне "геополитического отката" Евросоюза из Центральной Азии подход ЕС строится на принципе восприятия региона как буферного фильтра. Это означает, что ЕС (посредством различных инструментов – НАТО, ОБСЕ и др.) будет поддерживать роль ЦА в качестве буферного фильтра от распространения угроз, затрагивающих интересы Европы. Евросоюз намерен действовать в рамках общей стратегии Запада, примыкая к США, но не более. Но имеется одна важная особенность: в отличие от США Европа признает особые интересы России в регионе.

Парадоксально, но ШОС может стать в будущем значительным вызовом Казахстану в тех формах, в каких его видят в Москве и Пекине. То есть влиятельной международной организацией геополитического масштаба, в которой, безусловно, будут доминировать Китай и Россия, а центральноазиатским государствам будет отводиться роль ведомых. С учетом такой тенденции перед Казахстаном остается только один путь: насколько возможно, работать на сохранение негласного альянса постсоветских государств в рамках ШОС, с тем чтобы сдерживать растущее влияние Китая. В то же время Астана может оставаться ведущим партнером России среди всех остальных центральноазиатских участников организации. Это подразумевает координацию с Россией крупных энергетических проектов, связанных с Китаем. В то же время Казахстан не может себе позволить, с учетом далеко идущих перспектив, отказаться ради ШОС от полноценного сотрудничества с Западом.

Таким образом, на сегодня ШОС представляет собой одну из самых противоречивых организаций в мире. Это не военно-стратегический альянс, не полноценный экономический союз и не политическая организация в традиционном (географическом, культурно-цивилизационном и т. д.) понимании. Тем не менее ШОС занимает важное место во внешней политике Казахстана. Эта ситуация вытекает из такого простого факта, как участие в организации таких держав, как Россия и Китай, которые в силу географических и геополитических причин Казахстан не может игнорировать. Для внешней политики Казахстана ШОС создает дополнительно как преимущества, так и риски. Поскольку внешняя политика РК носит четко выраженный характер балансирования (так называемой "многовекторности"), то ШОС создает дополнительные возможности для контрбаланса в отношениях с Западом. В то же время участие в ШОС создает дополнительные трудности в плане балансирования между Москвой и Пекином. В реальности же Казахстан не получает весомых дивидендов от участия в ШОС. Его двусторонние отношения с Россией и Китаем практически не зависят от членства в ШОС. Потенциал ШОС в области безопасности носит в большей степени абстрактный характер. Любых преференций Казахстан может добиться на двустороннем уровне. Но с учетом беспрецедентного экономического подъема КНР остальным участникам организации грозит просто превратиться в сырьевой тыл Китая, попасть в своеобразную "экономическую ловушку" со всеми вытекающими последствиями. Пока эти угрозы носят гипотетический характер, но уже сегодня ШОС для Казахстана таит в себе немало вызовов и рисков.

Мурат Лаумулин
Алматы