Наш специальный корреспондент Дарья Асламова побывала в Пакистане - единственной в мире исламской стране, имеющей ядерную бомбу

Окончание. Начало в номере "КП" за 20 и 21 июня

Остров спасения

>Внешне убежище для женщин выглядит как тюрьма. Ворота, способные выдержать штурм, и полицейский с автоматом в руках на входе. Мера предосторожности далеко не лишняя. Всем работникам убежища не раз угрожали мстительные родственники сбежавших жен и дочерей. А мстят здесь жестоко. В разборках участвуют не только мужчины, но и сестры и свекрови. К примеру, популярный метод наказания провинившейся невестки - просто плеснуть ей в лицо кислотой или облить бензином и поджечь.

На первом этаже убежища комната свиданий. "Мы иногда разрешаем переговоры беглянки с родственницами, если, конечно, она согласна", - объясняет Тахира Али, директор убежища. Это шумная, крупная, веселая и умная дама с твердым характером и мягким сердцем сразу располагает к себе. На ее широкой материнской груди плакались уже несколько сотен женщин. "Ох, чего только тут я не наслушалась, - смеется Тахира. - Каждая женщина - это история. Мне уже книжки пора писать".

Пока мы разговариваем, женщина-полицейский приводит новую "клиентку" - пятнадцатилетнюю девочку, убежавшую из дома из-за жестокой мачехи и побоев сводных братьев. У нее кроткие оленьи глаза с длинными ресницами и детские пухлые губы. Она молчит и смотрит в одну точку, не реагируя на происходящее.

"Хвала Аллаху, девственность ее не тронута, - говорит доктор Ямшед Али, читая медицинское заключение о здоровье девочки. - Вы не представляете, сколько к нам попадает женщин, изнасилованных полицией. Они убегают из дома, садятся на дороге, понимая, что им некуда идти, и тут их подбирает полиция. У нас сейчас живет женщина-беглянка, беременная на пятом месяце сама не зная от кого. Ее насиловали всем полицейским участком. Мы нашли ее родственников, которые готовы ее принять, но приходится ждать, пока она разрешится от бремени. Если кто-нибудь из семьи увидит ее в таком положении, ее просто убьют. Когда все кончится, ребенка мы пристроим в хорошие руки, а мать попытается начать новую жизнь".

Тем временем Тахира обнимает девочку и что-то ей ласково шепчет. Девочка раскисает, начинает плакать и о чем-то горячо жаловаться. "Так я и знала, - говорит Тахира. - И тут любовь. Ее пытались насильно выдать замуж, а она влюбилась в своего мальчика-соседа". - "Что же с ней делать? Отправить ее обратно?" - "Нет, конечно. Сначала пригласим для переговоров мальчика и его родителей, может быть, они согласятся на этот брак по любви". - "Значит, вы работаете как брачная контора?" - "Ой, не говорите! - смеется Тахира. - Только в прошлом году сыграли пять свадеб! А что еще делать с этими женщинами? Работу они не найдут, да у нас это и не принято. А жить одна, без семьи, женщина не может. Некоторые несчастные находятся в нашем убежище годами, иногда с детьми, и по закону они не имеют права даже выходить на улицу. Единственный выход для них - новый брак.

На месте церкви - только железный крест и груды камней. Пастор Джордж надеется когда-нибудь начать строительство.

Вот был у нас недавно случай. Двенадцатилетнюю девочку из Пешавара похитили и продали как проститутку. За несколько лет малышка прошла страшный путь через всю страну, добралась даже до провинции Синд. Ее покупали и продавали, пока ее не взял к себе в дом на постоянное содержание один клиент. Потом девочку нашла полиция и отправила обратно в Пешавар, к нам в приют. Что нам с ней делать? Никто не возьмет в жены проститутку. Мы позвонили ее клиенту из Синда и спросили прямо: "Хочешь жениться на девочке?" Он говорит: "У меня уже есть две жены, но я готов". Но тут встряла мамаша ребенка и заявила, что отдаст дочь только за миллион рупий, мол, клиент богатый, так пусть и платит. Мы ей говорим: "Пожалей дочь. Кому она теперь нужна? Хвала Аллаху, хоть кто-то готов взять ее в жены". Мамаша ни в какую. Мы не разрешили ей видеться с дочерью, и когда мужчина из Синда приехал, мы его женили прямо у нас в доме, по любви и взаимному согласию. И мы в любом случае даже после свадьбы не оставляем наших подопечных. Мы звоним и даже наносим визиты, чтобы проверить, в каких условиях живет женщина, не бьют ли ее, не обижают ли".

"У нас есть поговорка: для женщины либо дом, либо могила, - говорит местный журналист Риаз Яси. - Они рождаются в доме, выходят на улицу только под присмотром родственников, потом их выдают замуж, в новый дом, где под старость они умирают, так ничего и не узнав о большом мире".

"Мы не так консервативны, как ты думаешь!"

"Не надо все видеть в черном цвете, - говорит доктор Факхуль Ислам. - Наше общество развивается, традиции меняются. Я, например, женился по любви и по собственному выбору". "Да ну? - удивляюсь я. - Как же это случилось?" "Я учился в университете и подружился с одним парнем, стал часто бывать у него в доме. Мне понравилась его семья (достойные люди), и однажды мой друг сказал, что у него есть сестра, и даже показал ее фотографию. Девушка выглядела красивой, училась в университете, я расспросил моего друга о ее характере и вкусах и после сделал официальное предложение". - "Вы решили жениться на девушке, которую ни разу не видели в глаза, и вы называете это браком по любви и собственному выбору?" - "Ну, я мог себе представить, какова она, по рассказам ее брата. И потом, мне понравилась семья. Пойми, здесь люди не могут быть счастливы, если семьи не урегулировали отношения между собой. Ты женишься не на отдельно взятой девушке, а на целом клане родственников, и тебе с ними жить! Но в любом случае мы более современны, чем это кажется западным людям. Девушки из приличных семей получают высшее образование и находят работу, они могут ходить в гости к подругам или на свадьбы".

"Хорошо, ну, к примеру, я хочу сегодня пойти в кино в Пешаваре". "В кино?! - доктор Факхуль Ислам остолбенело смотрит на меня. - Зачем вам идти в кино? Там же темно!" "Ну, не знаю. Фильм посмотреть". "Не ходите туда! - горячо убеждает доктор Факхуль. - Вы не знаете, чем рискуете. Туда ходят примитивные, вульгарные люди. Иногда там даже демонстрируют порнографию. Ни одна приличная женщина не пойдет в кино без сопровождения".

(Мой собеседник знает, о чем говорит. Пару месяцев назад в Карачи полиция арестовала владельца кинотеатра, устроившего бордель на задних рядах. И его можно понять. Смотреть местное кино, производимое Лоливудом (так называют киностудию в Лахоре), - нудное, скучное и полностью очищенное от намеков на секс, - может только человек совершенно праздный или мазохист, а западное кино, как символ разврата, подлежит запрету. Хозяин кинотеатра разорился бы, если б за умеренную плату не поставлял девочек. Настучали на него, кстати, истинные любители местного искусства, сидящие в первых рядах.)

"Нашим женщинам свобода не нужна. Что они с ней будут делать? - говорит местный журналист Абдулла. - Не мерь их своей меркой. Ты летаешь на самолетах, пересекаешь границы, а они боятся даже улицу перейти". "Потому что вы их сделали такими", - замечаю я. "Выдумки все это, - отмахивается Абдулла и с гордостью показывает свою статью под заголовком "Почему женщинам не надо бояться шариата?". "А вы женщин спросили, нравится ли им шариат?" "Женщин?! - Этот молодой, получивший университетское образование мужчина смотрит на меня с искренним удивлением. - Но зачем? Мы лучше знаем, что нравится нашим женщинам!"

Христианские гетто

Нелегко быть женщиной в исламской республике, еще труднее быть христианином. В Исламабаде, за каменной стеной, как в средние века, живут тысячи христиан. Живут, как дикие животные, без воды, газа, электричества, канализации. Я была в лагерях беженцев в Руанде и в разоренных войной деревнях Сьерра-Леоне, в индийских городских трущобах и в камбоджийских клоаках, но никогда не видела такой отвратительной, бьющей в глаза нищеты, как в христианских гетто Исламабада. Если ад есть, то он здесь, на земле, и я знаю его адрес.

Вместе с пастором Джорджем из Армии спасения мы пробираемся извилистыми узкими улочками христианской колонии, похожими на прорытые зверями ходы. "Сейчас я вам покажу нашу церковь!" - говорит он мне, раздавая благословения босоногим малышам, играющим в грязи. Время от времени нас останавливают улыбающиеся женщины и со словами "Мир вам" жмут мне руки. Мы доходим до крохотной речушки, заваленной мусором, и я вынуждена зажать нос рукой. Вонь стоит невыносимая. Под остервенелым солнцем гниют и разлагаются тонны отбросов. Но на запах здесь никто не обращает внимания.

Мы доходим до ворот, которые священник Джордж открывает с гордыми словами: "А вот и наша церковь". Я вижу груду камней и железный крест. "Ну, собственно, самого здания еще нет, но мы уже собрали камни и скоро начнем строительство. Люди жертвуют понемножку, сколько могут. Здесь единственное место, где чисто и есть даже цветы, и мы молимся прямо под открытым небом".

"Мы вас без обеда не отпустим, - говорит мистер Джордж, - вы христианка и наш гость". Я знаю, что законы гостеприимства здесь святы, и тщетно пытаюсь сопротивляться. От запахов меня беспрерывно тошнит, в желудке - спазмы от позывов к рвоте, но меня ведут обедать. Дом мистера Джорджа - одна крохотная комната, где живут пять человек. Вся семья в сборе, и все с умилением смотрят на меня. Эти славные люди переживают событие - визит сестры по вере, христианки!

Передо мной ставят рис и овощи, и я ем одна, словно королева. "Курицу мы не едим, - строго говорит мистер Джордж. - Вы слышали о птичьем гриппе? Страшное заболевание!" Я не знаю, смеяться мне или плакать. В этом рассаднике всех болезней, в ужасающей антисанитарии человек еще может выжить, а вот вирус птичьего гриппа точно нет.

В гостях у христиан Исламабада.

Я рассказываю моим новым друзьям о далекой России, об огромных церквях с золотыми куполами. Они слушают как сказку и не верят, что где-то есть великая страна, где христианином быть хорошо и не страшно. Они много раз переспрашивают меня: "И вам разрешают ходить в церковь в любом городе? И можно молиться? И христианство уважают?"

Никому из этих добрых людей даже в голову не приходит, что их жизнь - жертва, что для них возможна перемена участи в лучшую сторону. Стоит только принять ислам... "Христианам невозможно получить работу, - говорит Парвез Язби из "Объединенной христианской ассоциации". - Я, например, окончил университет, получил хорошее образование, отлично говорю по-английски, но куда бы я ни пришел подавать заявление на работу, меня спрашивают: "Вы христианин? Ну что ж, ждите, мы дадим вам знать". И после никогда не перезванивают. Но труднее всего нашим детям. Мы много раз объясняли правительству, что наши дети христиане и им не нужно изучать Коран в школе. Но все напрасно. Дети обязаны изучать ислам, и им трудно понять, почему они не такие, как все, почему над ними в школе смеются. Соблазн изменить вере очень велик. Но мы не жалуемся, страдания входят в наши земные обязанности. И потом, если нам не могут помочь, то мы можем помочь другим. Когда в Пакистане случилось землетрясение, мы собрали всей колонией целый грузовик продуктов в помощь пострадавшим". "НО КАК?! - восклицаю я. - Вам самим есть нечего!" "Это же просто, люди несли сахар, рис, хлеб. Поверь, любую порцию еды можно разделить на двоих".

Уже в Москве я получила странный и грустный e-mail из Исламабада от моих друзей из христианского гетто. "Сестра наша во Христе! Помни о нас!"

P.S. В Пакистане от засухи умирали земля и люди, и премьер-министр страны призвал граждан молить Аллаха о дожде. Молитву услышали. В городе неверно и тревожно потемнело, со всех сторон рвало горячим ветром, потом бешено понесло настоящим ураганом, и среди апокалипсического блеска молний грянул дождь. Я застряла в ночном исламабадском аэропорту, все рейсы отложили до утра. Сотни людей сидели тихо как мышки. К чему роптать? Аллах знает, что делает. "Что ты мечешься, как животное в западне?" - спросила меня хорошенькая пакистанка. "Я теряю свой рейс из Дубая в Москву". Она рассмеялась: "Ничего ты не теряешь, разве тебе ведом замысел Аллаха? Разве ты знаешь, для чего послана эта буря? Все мы когда-нибудь куда-нибудь улетим, иншалла!" (Если захочет Аллах.) Я вспомнила ее слова, когда в результате замысловатых комбинаций, смены рейсов и компаний вовремя попала в Москву, и покорно, со свойственным мусульманам фатализмом повторила: "Иншалла".

А что вы думаете по поводу этой темы?

Звоните сегодня, 23 июня, по тел. (495) 257-57-57 с 12 до 13 часов московского времени.

Дарья АСЛАМОВА
23.06.2006