Вскоре предстоит знаменательное событие: Россия в качестве хозяйки будет принимать в Санкт-Петербурге саммит "Большой восьмерки". Но эта встреча лидеров ведущих держав мира важна не только для России. Впервые на подобном мероприятии в качестве наблюдателя (гостя) участвует лидер Казахстана как глава государства, председательствующий в СНГ. Тем самым Астана оказывается вовлеченной в мировую политику самого высокого уровня

На фоне многочисленных саммитов, имевших место в последнее время в различных частях Евразии, становится очевидно, что без Казахстана уже невозможно решать вопросы стратегического развития континента и действующих здесь разнообразных многосторонних структур. Этот вывод наглядно подтвердился в ходе последних саммитов: ШОС в Шанхае, СВМДА в Алматы и ЕврАзЭС и ОДКБ в Минске. Участие во встрече ведущих мировых держав будет иметь для нашей страны, как и для Содружества целом, очень большое значение. Мы можем реально оценить, какую роль в глобальной геополитике и геоэкономике может играть обновленное содружество евразийских государств во главе с Россией, и какое место занимает Казахстан в сложных и противоречивых хитросплетениях мировой геополитики. Для этого нужно внимательнее взглянуть на то, что из себя представляет сегодня "Большая восьмерка".

Мир не статичен

Первоначально этот неформальный институт и клуб ведущих, преимущественно западных, мировых держав создавался в ограниченном формате и был известен как "Большая семерка". С момента первой встречи во французском Рамбуйе в 1975 году он объединял Францию, Соединенные Штаты, Великобританию, (Западную) Германию, Канаду, Италию и Японию. И только в 1998 году к нему в неполном формате присоединилась Россия.

Отметим, что первоначально он задумывался как "Пятерка", но европейские державы настояли на приглашении Италии в противовес американскому предложению принять Канаду. В то время вопрос о Японии практически не стоял: она однозначно виделась как часть "Запада", при этом будучи одной из самых перспективных экономик мира. Таким образом, уже с самого начала "Семерка" была неоднородным объединением с точки зрения реального экономического и политического веса входящих в клуб государств. Однако недостаток в экономике компенсировался политическим весом – Англия и, наоборот, Япония. Италия и Канада присутствовали, так сказать, для "полноты картины".

За три десятилетия G-7 оказала серьезное влияние на развитие геополитических процессов, международных отношений, мировой экономики и формирование единой политики Запада. Фактически это было неформальное мировое правительство. "Большая семерка" успешно привела Запад к победе в холодной войне и начала переустраивать мир и глобальную экономику по своему усмотрению в начале 1990-х годов. Примерно к этому периоду относится появление термина "глобализация" как понятия, отражающего сложившийся статус-кво. И как раз в это время мир начал развиваться по сценариям, которые не могла предусмотреть "Семерка". Очевидно, что в последние годы монопольное положение "Б-8" меняется. Эти изменения отражают процессы, происходящие в мировой политике и экономике.

В конце ХХ века и особенно в новом столетии становится все более очевидным, что традиционный "Запад" (то есть США, ЕС и Япония) больше не в состоянии единолично влиять на геоэкономические процессы. В первые ряды динамично развивающихся стран входят новые государства, не являющиеся членами "Восьмерки", – Китай, Индия, Бразилия и др. При этом все больше центр мировой экономики и торговли смещается из Северо-Атлантического региона в Азиатско-Тихоокеанский.

Серьезным вызовом Западу являются такие факторы, как политический подъем исламского мира, происходящий на фоне беспрецедентного роста цен на энергоносители. В качестве конкурентов "Б-8" возникают новые международные организации и союзы на различных континентах, объединяющие ведущие региональные державы, которые стремятся проводить собственную политику и играть самостоятельную роль на международной арене без оглядки на Запад. К числу таких новых объединений, безусловно, относится ШОС.

При этом меняется роль международных организаций и военно-политических блоков. Давно назрела необходимость реформирования ООН. Однако этот процесс тормозится амбициями "старых" постоянных членов Совбеза, политическими противоречиями и региональным соперничеством. Назрела глубокая перестройка сложившихся геополитических и экономических отношений в Евразии; Россия настойчиво возвращает себе роль великой мировой державы.

Создается впечатление, что потенциал к институциональной эрозии был заложен в "Б-7" ("Б-8") с самого начала. Помимо истории с включением в состав "середнячков" – Италии и Канады – подобная склонность к эрозии в полной мере проявилась и проявляется на примере с Россией. Как нам представляется, история включения России в состав "Семерки" самым типичным образом демонстрирует концептуальную обреченность этого клуба. В дальнейшем она только подтвердится на примере с Китаем.

Исключение из правила

Напомним, что "Б-7" изначально задумывалась именно как неформальная организация, объединяющая блок ведущих мировых держав на основе ряда принципов. Помимо таких расхожих принципов, как приверженность рынку и демократии, крайне условных для ситуации 1970-х годов для Японии и для некоторых европейских стран, члены клуба должны были признавать (негласно) американское лидерство и выступать (открыто) единым фронтом от имени всего, такого весьма условного понятия, как "Запад".

И вот, начиная с середины 1990-х годов, во многом благодаря настоянию президента Клинтона, Россия постепенно, очень медленными шажками инкорпорируется в этот тогда еще очень элитарный клуб. Поначалу Б. Ельцин присутствует на саммитах "Б-7" только как гость. Затем Россию принимают в политический формат клуба, а в главный штаб – экономический – долго не пускают. В то время предполагалось, что постепенное вхождение России в состав "Большой семерки" будет способствовать ее эволюции в сторону превращения государства, полностью отвечающего западным стандартам. То есть от Москвы ожидали, что она просто превратится в "большую Канаду" или "малую Америку". При этом европейские лидеры питали даже больше скепсиса, чем Вашингтон, по настоянию которого члены клуба долгое время закрывали глаза на специфические особенности "друга Бориса". Любопытно, что западные лидеры с приходом к власти В. Путина связывали с ним поначалу даже больше надежд, чем с его предшественником.

Но со временем иллюзии начали рассеиваться. По мере все более глубокого вхождения России в клуб и превращения "Семерки" в "Восьмерку" становилось ясно, что Путин видит будущее и геополитическое положение России несколько (а может, и кардинально) иначе, чем его западные партнеры. При этом вплоть до настоящего времени ее статус как члена такого престижного клуба оспаривается некоторыми политическими кругами в США и ЕС.

Сейчас, когда в ближайшие дни лидеры западного мира в очередной раз соберутся в Петербурге, совершенно очевидно, что все надежды на эволюцию путинской России в "большую Канаду" не оправдались. Россия отнюдь не собирается играть роль младшего партнера у Запада, а видит себя, как и прежде, великой геополитической силой. И волей-неволей, западные державы (каждая по своей логике) вынуждены терпеть новый статус Москвы.

Для этого существуют серьезные причины. Как известно, Россия давно использует собственную тактику в своих отношениях с Западом, прагматично играя на возникающих внутри западного блока противоречиях и трениях. В качестве инструмента для усиления своей геополитической мощи Москва выбрала растущую энергетическую зависимость Запада от Евразии. Насколько эффективна эта стратегия, мы имели возможность наблюдать в течение последних месяцев. Евросоюз фактически идет на полномасштабное сотрудничество с "Газпромом", согласившись на проект Северо-Европейского трубопровода. Однако при этом европейские политики еще делают попытки отстоять свои распределительные сети от любого российского контроля. В целом, в том, что делает Россия, нет ничего нового: курс на энергетическое доминирование России провозглашен уже давно, и Путин не делает секрета из этого. Более того, энергетическая безопасность (читай, энергетическая зависимость одних от других) и есть официальная повестка дня петербургского саммита.

В целом, стратегия России на нынешнем этапе выглядит следующим образом: Москва в обозримом будущем не будет стремиться вступать в НАТО или сотрудничать в какой-либо другой форме военно-стратегического характера, чтобы не становиться младшим союзником США. Вместо этого Москва будет укреплять (помимо своих связей со странами СНГ) и поддерживать независимые от Запада отношения с азиатскими гигантами – Китаем и Индией, а также в рамках ШОС. Таким образом, истинный смысл стратегии В. Путина состоит в том, что необходимо объединение постсоветского пространства (или его ядра), поскольку без него ни Россия, ни другие страны СНГ не смогут создать эффективно действующий на мировой арене совместный политико-экономический союз.

В принципе эта позиция совпадает с казахстанской, но, как говорится, "дьявол прячется в деталях". Для Астаны, как и для других партнеров Москвы по интеграционным процессам, такой союз понимается именно как равноправное и добровольное объединение по типу европейской интеграции с сохранением национального суверенитета.

Отметим, что политика Москвы на постсоветском пространстве далеко не всегда находит понимание среди ее партнеров по "Б-8". В США и на Западе в целом немало влиятельных политических групп, настороженно относящихся к развитию сотрудничества и интеграционных процессов в СНГ, готовых видеть в таких процессах лишь "стремление России возродить империю". Самый свежий пример – это опубликованный недавно доклад британского независимого Центра по изучению международной политики.

В докладе говорится, что с того момента, как Россия стала председательствовать в "Большой восьмерке", в этой стране наблюдается отход от демократии и соблюдения гражданских свобод. Россия не является свободной страной ни в экономическом, ни в политическом отношении. Россия не отвечает стандартам демократии, необходимым для членства в "Большой восьмерке", и ее нынешнее председательство в G-8 подрывает авторитет престижного клуба стран. Вместе с тем в докладе отмечается, что Россия обладает (совместно с союзниками по СНГ) крупнейшими в мире запасами природного газа и нефти.

Кто кого должен контролировать

Но достаточно о России. Хотя она и определила повестку дня этого саммита. У "Большой восьмерки" помимо нее есть немало других проблем. Одна их них – это никуда не исчезающие, а только нарастающие противоречия между основными западными союзниками – Америкой и Европой. Следует признать, что в целом за последние два года трансатлантические отношения улучшились. В то же время базовые противоречия между американцами и европейцами никуда не исчезли. Они придерживаются принципиально отличных взглядов на принципы мироустройства. Контролировать и уравновешивать мощь США и выступать контрбалансом может только Европейский Союз как экономически приблизительно равное образование.

В настоящее время Европейский Союз представляет собой более мощную торговую величину, чем США. Однако ЕС существенно уступает США в сфере производства высоких технологий, прежде всего военных. Но в целом Европейский Союз начинает позиционировать себя в качестве самостоятельной геополитической силы. Это и есть главное противоречие, разделяющее атлантических партнеров, которые собственно и представляют собой этот клуб. Но и позиция Европы далеко не однородна.

Евросоюз представлен в "Б-8" внушительной силой – четырьмя государствами, три из которых – бесспорные военно-политические и экономические лидеры ЕС. Но дело осложняется тем, что Евросоюз не в состоянии, несмотря на многолетние попытки, позиционировать себя как единый геополитический центр силы. Нет единства между Парижем и Берлином, с одной стороны, и Лондоном – с другой, по поводу общей стратегии ЕС. Ситуация еще более осложнилась после расширения Евросоюза. Кроме того, у каждого государства существуют свои проблемы и свое видение стратегической перспективы Союза.

Фактически, совместно с Францией Германия выступала в роли его неформального лидера. Париж и Берлин стремились превратить Евросоюз в единое в политическом плане государство в форме федерации, которое могло бы играть на мировой арене самостоятельную геополитическую роль, независимую от США и НАТО. Как и для Берлина, большое значение для Парижа имеет формирование единой европейской внешней и оборонной политики совместно в Германией. При этом Франция готова взять на себя больше обязательств именно в военном строительстве (Германия – в экономической области). Франция является в этой области единственной континентальной европейской ядерной державой Евросоюза. Таким образом, сердцевиной французской геополитики является продолжение курса на максимальную независимость Европы от США, в том числе в военно-стратегической области.

Британская геополитика строится на трех основных компонентах: особые отношения с США; участие в Евросоюзе и эксплуатация постколониального наследия. В Британии существует искушенная и достаточно сплоченная политическая элита, которая реалистично оценивает национальные интересы. Сейчас она исходит из того, что Британия должна входить в ЕС, чтобы у нее была возможность влиять на действия США. В целом европейские стратеги вынуждены признать, что единая политика в области безопасности и обороны ЕС без Британии также немыслима, как экономический и валютный союз без Германии.

Главное противоречие этого процесса заключается в том, что невозможно представить себе Лондон и Париж сдающими свои национальные прерогативы в пользу некой центральной силы, которой в Европе объективно может быть только Германия. На этом фоне, умело используя европейские противоречия, США взяли на себя функции обеспечения такого мироустройства за счет глобальной проекции своей силы на области своих транснациональных интересов. Фактически речь идет о "глобальной империи", где США уже выступают как некая страна-система, простирающая сферу своих жизненных интересов практически на весь мир.

В целом американский стратегический истеблишмент исходит из того, что еще как минимум два десятилетия США будут влиять на глобальную безопасность и на развитие ситуации в мире и в Евразии. Для Америки сохранение геополитического лидерства США, в том числе в Евразии, есть неотъемлемый компонент укрепления национальной безопасности. Все напрямую влияет не американскую стратегию в целом и на ее роль в "Б-8" в частности.

Далеко на Востоке

Другой вызов "Большой восьмерке" как неформальному институциональному объединению Запада бросается из Восточной Азии. Здесь происходят изменения воистину с геополитическими последствиями. Несмотря на тот факт, что состав "Большой восьмерки" определяется в основном западными державами, в мировой геополитике с каждым годом растет влияние азиатских государств. Начнем с того, что Япония, традиционно являясь членом "Б-8", в последние годы проявляет отличное от США и Запада видение своего места в мире, роли Азии и региона АТР. То есть фактически Токио перестает рассматривать себя в качестве части западного (в атлантическом понимании) сообщества. И наконец, невозможно рассматривать современные геополитические и геоэкономические процессы без учета факторов КНР и Индии. Китай уже фактически является девятым неофициальным членом саммитов "Большой восьмерки".

Внешняя политика Японии в последние годы все больше определяется активизацией государственного национализма. На волне национализма правящие круги стремятся облегчить себе решение как минимум двух основных задач: пересмотра действующей конституции и превращения Японии в "нормальное государство" – с сильной армией и активной внешней политикой, а также проведения непопулярных реформ и предотвращения социального взрыва. Предполагается также закрепить за Японией статус страны-победительницы в "холодной войне", обеспечить подобающее ей место в Совете Безопасности ООН и гарантировать роль одного из ведущих игроков на мировой арене. К тому же, военное сотрудничество Токио с Китаем должно быть направлено на ослабление стратегической зависимости Японии от США. Эта политика напрямую направлена на подрыв прежнего единства "Большой семерки" в ее традиционном (американо-европейском) понимании.

В то же время, несмотря на то, что Китай уже участвует в качестве наблюдателя в работе "Б-8", тем не менее Пекин пока отказывается от участия в "Большой восьмерке", понимая, по-видимому, что бремя обязанностей и ограничений, де-факто продиктованных Вашингтоном, заметно перевесит его конкретные выгоды от такого участия.

Таким образом, геополитическая картина современного мира остается сложной и противоречивой. Но востребованность в определенном общемировом центре принятия решений по проблемам, касающимся глобального развития, сохраняется. До определенной степени эту роль пытается играть "Большая восьмерка". Однако противоречивые тенденции международных отношений и неравномерность развития ведущих держав вызывают эрозию "Б-8" как института исключительно западных держав.

Непонятно, удастся ли в будущем России сохранить свое членство в "Б-8" или же Москва предпочтет окончательно повернуться лицом к Азии, сделав из ШОС аналог "антисемерки". А с другой стороны, неясно, как долго Китай будет дистанцироваться от приглашения в "Б-8"? В случае его согласия КНР вместе с Россией (и Индией – ?) могут окончательно изменить лицо "Большой семерки" как элитарного клуба западных держав.

И, наконец, в будущем на повестку дня
>может быть поставлен вопрос о коллективном представительстве некоторых регионов в "Б-8". Первым претендентом мог бы стать формирующийся как единое политическое и экономическое целое евразийский блок, интегрирующим центром которого остаются две страны – Россия и Казахстан.

Мурат Лаумулин
Алматы

№13 (174) 5 - 18 июля 2006