Проблемы регионального сотрудничества на Среднем Востоке и Южной Азии существенно зависят от отношений, которые складываются между двумя соседними странами - Ираном и Пакистаном, политика которых во многом определяет ситуацию в регионе. Эти отношения имеют настолько важное стратегическое значение, что не требуют подробных разъяснений. Поэтому определенную степень удивления и даже тревоги вызывают заявления некоторых пакистанских лидеров, отражающие недальновидный взгляд на историю и будущее пакистано-иранских отношений. В этой связи представляется необходимым высказать ряд соображений, которые помогут пролить свет на существо и потенциал этих отношений.

Тот факт, что Иран был первой страной, признавшей Пакистан после достижения им независимости, не вызывает удивления, учитывая тесные исторические, культурные и религиозные связи, которые существовали между мусульманскими народами двух соседних стран еще в период до раздела Британской Индии в 1947 г. Именно по этой причине один из известных пакистанских историков, С.М. Бурке, в своей работе по внешней политике Пакистана пришел к заключению, что Иран по праву считается "матерью пакистанской культуры".

В условиях исторически длительного военно-политического противостояния Индии и Пакистана дружественные отношения последнего с Ираном с самого начала получили важное стратегическое значение, которое в прошлом, надо признать, адекватно оценивалось пакистанской дипломатией и военной верхушкой Пакистана. Существовало сотрудничество и вооруженных сил двух государств, немалым основанием для которого служил тот факт, что в период холодной войны обе страны принадлежали к западному лагерю, до тех пор пока исламская революция 1979 г. в Иране радикально не изменила его внешнеполитический курс.

Организация "Региональное сотрудничество ради развития", созданная в 1964 г. в интересах сотрудничества трех стран - Ирана, Пакистана и Турции, достигла в свое время скромных успехов, поскольку у лидеров и других государственных деятелей этих стран, выдвинувших идею укрепления торгово-экономических и одновременно военных связей между этими странами, не хватало опыта выработки стратегии, которая бы содействовала развитию регионального сотрудничества.

Иран последовательно поддерживал Пакистан в его кризисные годы, особенно во время индо-пакистанской войны 1965 г. В заявлении иранского правительства по поводу этого конфликта действия индийской стороны были названы "агрессией". В нем указывалось, что иранский народ "не пожалеет усилий для оказания помощи своим пакистанским братьям и сестрам". Иран поставлял Пакистану авиационное и другие виды топлива, не говоря уже об использовании иных возможностей национальной поддержки соседнего государства.

Исламская революция в Иране внесла во внутреннюю и внешнюю политику страны, радикальные изменения, которые оказали глубокое влияние на пакистано-иранские отношения. Стратегический альянс с США сменился враждебностью в отношениях между двумя странами. В то же время Пакистан остался в западном лагере, занимая позицию, в основе которой лежало тесное сотрудничество между Исламабадом и Вашингтоном в поддержке афганского движения сопротивления советской военной оккупации.

Стратегическое расхождение между Пакистаном и Ираном в период после 1979 г. в сочетании с конфессиональным фактором (Пакистан поддерживал афганскую суннитскую оппозицию, а Иран - шиитскую) привело к появлению напряженности в пакистано-иранских отношениях, которая, однако, в 1980-е гг. носила ограниченный характер. Тем не менее после вывода советских войск в 1989 г. и особенно после падения режима Наджибуллы в 1992 г. эта напряженность серьезно возросла, в первую очередь ввиду усилившихся религиозных противоречий и расхождения в афганской политике двух государств - Иран поддерживал Северный альянс, а Пакистан твердо занимал позицию поддержки талибов.

Противостояние в афганской политике Ирана и Пакистана, повлекшее за собой глубокое недоверие между двумя странами и нанесшее серьезный ущерб их двусторонним отношениям, явилось следствием недальновидного политического курса, проводимого руководством обеих стран. Вместо следования политике взаимопонимания и координации усилий на афганском направлении, что свойственно двум близким по духу соседям, чьи долгосрочные национальные интересы тесно связаны между собой, Иран и Пакистан проводили взаимоисключающую политику за счет их дружбы.

Пакистанская поддержка талибов не только нанесла ущерб пакистано-иранским отношениям, но и привела к изоляции Пакистана в регионе и в мире, поскольку ни одно государство, кроме Пакистана, Объединенных Арабских Эмиратов и Саудовской Аравии, не признавало режима талибов. К тому же такая политика способствовала появлению экстремизма в самом Пакистане и навязала пакистанскому обществу "культуру калашникова", с последствиями которой оно имеет дело до сих пор. Такая политика долгие годы демонстрировала свою несостоятельность с точки зрения как внешнеполитической, так и внутренней ситуации. Тем не менее военные круги и спецслужбы Пакистана, а также его дипломатия продолжали следовать этому недальновидному курсу вплоть до событий 11 сентября 2001 г., которые заставили руководство Пакистана повернуть его на 180 градусов.

Радикальные изменения в политике Пакистана и новый путь развития Афганистана после 11 сентября дали Ирану и Пакистану новые возможности для внесения изменений в их двусторонние отношения с учетом их прежних ошибок и необходимости следовать курсу взаимопонимания и координации усилий в афганской политике и в сфере регионального сотрудничества. Этот период был отмечен визитами руководителей двух стран, начало которым положил визит бывшего президента Ирана М. Хатами в Пакистан в декабре 2002 г.

Эти визиты и декларации с обеих сторон об укреплении пакистано-иранских связей и превращении Организации экономического сотрудничества в динамичную и эффективную структуру в целях развития регионального экономического сотрудничества дают основания надеяться, что обе страны, учтя уроки прошлого и отказавшись от недальновидной политики, в конце концов вдохнут новую струю в развитие своих двусторонних отношений и признают факт, что их судьбы неразрывно связаны между собой. К сожалению, для некоторых деятелей в Пакистане это еще не является аксиомой.

Опубликованное недавно заявление президента П. Мушаррафа в интервью одному из арабских телевизионных каналов о том, что в случае американского удара по Ирану в связи с его ядерной программой Пакистан останется на нейтральной позиции (при этом имеется в виду, что высказывание президента не было искажено), является своего рода тревожным сигналом. Такая позиция лишена аргументов морального, правового, политического и стратегического характера. С моральной и правовой точки зрения американский удар по Ирану может быть квалифицирован как акт чистой агрессии. Пакистан, преследуя свои узкокорыстные интересы, вряд ли может позволить себе занять такую позицию, поскольку это будет способствовать дальнейшим актам агрессии, причем не только со стороны США, но и со стороны других враждебно настроенных по отношению к Ирану государств.

Политически американский удар по Ирану взорвет и дестабилизирует весь регион, что неизбежно будет иметь негативные последствия и для Пакистана. Есть также основания полагать, что общественное мнение в Пакистане не позволит правительству занять такую позицию. Наконец, со стратегической точки зрения, безопасность и экономическое развитие Ирана и Пакистана тесно связаны между собой. Любая военная акция США против Ирана нанесет серьезный ущерб безопасности и экономике Пакистана.

Поэтому объявление нейтралитета в случае возникновения ирано-американского вооруженного конфликта явится крайне неблагоразумным шагом, учитывая, что соседняя мусульманская страна, поддержавшая Пакистан в кризисные моменты его истории, последний раз во время конфронтации с Индией в 2002 г., подвергнется агрессии, особенно когда международное право выступает на стороне Ирана в том, что касается его ядерной программы. В конце концов, то, чего от Ирана требует Запад (прекращение обогащения урана), выходит за рамки положений Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и равнозначно составлению нового документа.

Иранские обязательства по ДНЯО, надо надеяться, являются не более как стремлением Ирана сделать свою ядерную программу более прозрачной и убедить Международное агентство по ядерной энергии в ее мирном характере. При условии наличия искренности всех сторон вполне возможно найти путь дипломатического решения проблемы посредством переговоров с использованием мер доверия. Есть надежда, что пакет предложений для Ирана, выдвинутых пятью ядерными державами и Германией, может привести к началу переговоров и мирному решению проблемы.

В этой ситуации, учитывая долгосрочные национальные интересы Пакистана, его руководство могло бы заявить, что Пакистан твердо выступает против использования военных средств в решении проблемы иранской ядерной программы и что должны быть приняты все меры для решения проблемы путем переговоров в соответствии с положениями ДНЯО и соглашениями с Международным агентством по ядерной энергии.

Заявление о нейтралитете в случае американского удара по Ирану - тревожный сигнал для всех сторон. Это может лишь поощрить США в их односторонних устремлениях и вызовет разочарование в Иране, который надеется на моральную и политическую поддержку Пакистана в этот острый исторический момент, и негативно скажется на ирано-пакистанских отношениях.

Будучи тесно связанными, ни Иран, ни Пакистан не могут оставаться невосприимчивыми к негативным процессам развития в сфере безопасности и экономики каждого из них. Оба они нуждаются друг в друге как соседи и близкие по духу государства. Их будущее - это путь сотрудничества и невмешательства в дела друг друга.

В.Г. Коргун