>Время "однополярного" господства Америки прошло. Но новый "многополярный" мир может оказаться еще хуже старого

Добро пожаловать в новый многополярный миробеспорядок. Государство Израиль воюет с группировкой "Хезболла" - и при этом не воюет с государством Ливан. Государство Ливан не контролирует даже собственную территорию. Государство Иран имеет сильное влияние на "Хезболлу", но тоже ее не контролирует. Россия, еще не остывшая от триумфа на саммите "большой восьмерки" в Санкт-Петербурге, поддерживает самые крепкие из всех стран "восьми" связи с Сирией (в частности, поставляет ей оружие) и Ираном. Китай тоже в игре, как и ведущие страны Европы, в очередной раз не пожелавшие действовать от имени Европейского Союза.

Самая мощная военная машина в истории - в руках США, и для чего эту машину используют? Оказывается, для эвакуации граждан США из Ливана. Так что если американскому госсекретарю Кондолизе Райс (Condoleezza Rice) и удастся каким-то образом прекратить драку, то сделано это будет путем сложных и многосторонних дипломатических контактов.

Здравствуй, новый многополярный миробеспорядок - и прости-прощай момент однополярного и, казалось бы, нерушимого господства Америки. Помните эти слова - "суперсверхдержава"? "мега-Римская империя"? Получилось, что "момент" - самое правильное слово для описания того периода, оказавшегося на поверку лишь кратким эпизодом между концом старого двуполярного мира эпохи "холодной войны" и началом нового многополярного мира 21-го века.

Эта система стала такой, какая она есть, в результате действия как минимум трех тенденций. Первая - это подъем или возрождение других государств - здесь и Китай, и Индия, и Бразилия, и Россия, по новой нарабатывающая державный опыт. По запасу средств осуществления своего влияния эти государства способны поспорить со "старыми" державами Запада. Вторая тенденция - это рост влияния, оказываемого различными негосударственными образованиями, каковых в мире сложилось великое разнообразие - от таких движений, как ХАМАС, "Хезболла" или "Аль-Каида", до неправительственных организаций типа "Гринписа"; от крупных энергетических и фармацевтических корпораций до региональных и религиозных структур.

Третья тенденция сложнее - в ее рамках меняются сами факторы, определяющие сущность власти. В результате бурного развития технологий, обладающих потенциалом разрушения, сложилась ситуация, когда очень небольшие группы людей могут затевать какие-то действия против целых государств - направить самолет на Всемирный торговый центр, запустить ракету в Хайфу, подкараулить американских военных на иракской дороге, подложить бомбу в лондонское метро или распылить зарин в токийской подземке.

К тому же, с развитием информационных технологий и глобальных средств массовой информации складываются ситуации, когда и самая мощная мировая держава может проиграть войну - причем не на том поле боя, где сражаются и умирают, а на том, где лишь выражают общественное мнение. Именно это с 2002 года по настоящее время и происходило с Соединенными Штатами: если судить по результатам опросов серии Pew Global Attitudes, то рейтинг популярности США неуклонно снижался даже в тех странах, где отношение к Вашингтону традиционно положительно.

На выходе из всей этой мешанины разнонаправленных тенденций - снижение степени влияния "старых" держав Запада, в первую очередь США. Причем в течение второго срока Буша его правительство, похоже, приспособилось к существованию именно в такой реальности, хотя это в мире мало кто замечает - вероятно, из-за непрекращающейся воинственной риторики, о которой я писал еще две недели назад. Еще с 2005 года Райс не только против двух остальных стран "оси зла" - Ирана и Северной Кореи, - но и против других потенциальных угроз пытается бороться исключительно методами многосторонней дипломатии, хотя и оговаривается каждый раз, что США оставляет за собой вариант применения военной силы.

Реализовывать этот подход становилось все труднее из-за того, что слишком много ресурсов и времени уходило на Ирак, а также из-за того, что США не пожелали вступить в прямые двусторонние переговоры с неприятными режимами вроде иранского, но при всем этом внешняя политика Америки образца 2006 года очень сильно отличается от того, что она представляла собой в 2003-м, перед началом войны в Ираке. В Северной Корее проходят испытания ракет, способных нести ядерные боеголовки, которые там уже делают - и что же? Вашингтон говорит: назад к шестисторонним переговорам! Иран возобновляет обогащение урана? Вашингтон "грозит" передачей иранского вопроса в ООН! "Хезболла" запускает ракеты по Израилю? Вашингтон говорит: пришел час дипломатии!

В 2003 году, когда Жак Ширак горячо призывал к многополярному мышлению, в его словах объединялись две основные посылки. Первая - мир сам по себе многополярен. Вторая - это хорошо. Посылку *1 уже можно признавать истинной. Что касается посылки *2, то тут еще ничего не ясно, хотя бы потому что необходимо различать между многополярный порядок от многополярного беспорядка. В международных отношениях порядок - это очень серьезная ценность. Если есть порядок - значит, завтра не погибнет множество людей. Сегодня же в нашем мире царит как раз многополярный беспорядок, а форма нового многополярного порядка пока даже и не просматривается. На протяжении всей истории возникновение на политической карте новых держав, локтями прокладывающих себе путь на мировую арену - как, собственно, и оспаривание прав на власть внутри границ отдельных государств - усиливало опасность всплесков насилия.

Мы, либералы-интернационалисты, мечтаем о том, что когда-нибудь будет построен мир демократических, мирных, уважающих права человека государств, работающих друг с другом посредством международных альянсов и организаций в рамках, установленных международным правом. Представьте, например, что в мире сто девяносто две Канады.

Некоторые из растущих держав, те же Канада и Австралия, у которых есть природные ресурсы, а, значит, и потенциал для роста их значения в будущем, довольно неплохо соответствуют этой модели. В значительной степени в нее укладываются и Индия с Бразилией. Однако в нее совершенно не укладываются Китай и Россия, а также многие негосударственные образования, которые во многом определяют содержание нынешней мировой политики.

Когда-то Генри Киссинджер (Henry Kissinger) говорил, что азиатская геополитика 21-го века будет напоминать европейскую геополитику 19-го столетия: крупные державы будут соревноваться за первенство, словно на скачках, и война снова станет "продолжением политики другими средствами". Однако реальность может оказаться еще хуже. То есть соревнование крупных держав в мировом масштабе останется, но к нему прибавятся еще и такие факторы, как террористы. И еще крупные корпорации. И к тому же транснациональные религиозные объединения. Плюс международные неправительственные организации. Все эти факторы не будут, да и не могут быть, морально эквивалентными друг другу, но одно общее место у них есть уже сейчас. Все они в той или иной мере не вписываются в миропорядок, основанный на системе взаимодействия государств.

Так что события, которые мы сегодня наблюдаем на границе Израиля и Ливана, могут оказаться всего лишь прелюдией. Когда след Тони Блэра в политике уже давно простынет, а американо-британское присутствие в Ираке станет лишь видимостью такового, вполне может случиться так, что нам придется вспомнить о том, как когда-то давно он говорил об опасности, порождаемой объединением в одной точке оружия массового поражения, террористов и неработоспособных государств. Одна из наиболее серьезных опасностей сегодняшнего мира - распространение ядерных технологий, как и любых технологий массового разрушения: она так же актуальна, как и глобальное потепление, и с ней так же трудно бороться. Мне представляется совершенно обоснованным утверждение о том, что уровень опасности военных действий с применением ядерного оружия сегодня выше, чем когда бы то ни было с Карибского кризиса 1962 года, хотя и масштаб вероятного столкновения при этом гораздо меньше. Есть кто-нибудь, кто согласится побиться об заклад, что в ближайшие десять лет в мире не будет выпущено - например, в ослеплении злобой - ни одной ядерной ракеты? Я не рискну. А вы?

В общем, давайте будем более осторожны своих желаниях. Теоретически, многополярность прогрессивна по отношению к однополярности по той же самой причине, по какой в рамках единого демократического государства должно существовать разделение властей. Но этот прогресс реализуется только в том случае, если является неким вариантом либерального порядка - причем значение и имени существительного, и имени прилагательного в этом словосочетании одинаково велико. Если же события последней недели окажутся лишь предисловием к "основному тексту", то новый мировой многосторонний беспорядок обещает стать очень, очень нехорошей вещью. Как бы не начать потом ностальгировать по старым недобрым временам американского превосходства . . .

Тимоти Гартон Эш (Timothy Garton Ash), ("The Guardian", Великобритания)
20 июля 2006