Обретение суверенитета Кыргызстаном в конце ХХ-го века стало важнейшим событием, и одновременно, творческим началом самостоятельного развития кыргызского народа. Многие столетия он был лишен государственности и права на определение своей судьбы.

Фантом государственности, появившийся в 1924-1936 гг., стал далекой "фатой-морганой", манившей кыргызскую интеллигенцию как наиболее образованную часть общества к выработке независимого пути развития. Первые попытки создания идеологии национального развития, предпринятые акынами-просветителями еще в царское время, нашли продолжение в работах наиболее одаренных и смелых кыргызских обществоведов. Однако, их заведомо подчиненное положение, характерное для советской науки в целом, призванной обслуживать интересы правящей партии, помешало этому плодотворному процессу. Наиболее показательной и трагической в этом отношении стала судьба правоведа Нурбекова, в буквальном смысле затравленного в конце 60-х годов руководством советской Киргизии.

К сожалению, стереотипы, сложившиеся у правящей номенклатуры по отношению к общественно-политической мысли и ее представителям, остались неизменными и в 1990-2000-е годы. Ученым было отказано в праве самостоятельно формулировать и вырабатывать концепции и стратегии национального развития, строительства современного государства и нации в Кыргызстане. Вместо этого, им была предложена роль "птички", даже не в золотой и не посеребренной клетке, призванной воспевать иллюзорные достижения новой власти и, как и прежде, безропотно обслуживать интересы правящей группировки. Благодаря этому, проблематика строительства современной кыргызской нации и государственности в минувшие годы чаще всего принимала характер кампанейщины, отличаясь ярко выраженным конъюнктурным характером. Наглядным примером тому стали празднование 1000-летия национального героя Манаса (1995 г.) и 2200-летия кыргызской государственности (2003 г.), "исполненные" в сугубо идеологических целях. Немногим в этом смысле отличаются от прежних "пост-мартовские руководители", позволяющие себе публичные окрики на ведущих профессоров и ученых страны.

С этим, а именно – с подчиненной и зависимой ролью кыргызской общественно-политической мысли, лишенной права независимо мыслить и оказывать влияние на жизнь страны, были связаны многие "блистательные" провалы в годы суверенитета. Вследствие этого, прожив более четырнадцати лет в условиях независимости, мы так и не знаем какой этап исторического и политического развития мы переживаем, не можем определить стратегические приоритеты страны, всецело полагаясь на директивы зарубежных инвесторов, не можем заложить идеологических основ успешного развития кыргызского народа и государства. Призывы современных кыргызских политиков "крепить государственность" заведомо пусты, поскольку за ними нет как смыслового, семантического содержания, так и идеального образа того, к чему мы должны стремиться. В этом смысле, крайне показателен пример близрасположенного Китая, активные усилия обществоведов которого позволили в 80-е годы прошлого века минимизировать издержки предшествующей феодальной и "культурно-революционной" эпохи и перейти к динамичному развитию.

Поэтому на новом этапе кыргызской государственности, начавшемся после 24 марта 2005 года, именно научная общественность страны должна возглавить процесс государственного и национального строительства. Практически это должно выразиться в том, что она обязана взять на себя ответственность за формулирование и последовательное внедрение в умы сограждан идеального образа современной кыргызской нации и государственности, основ национальной идеологии развития.

Исходя из этого, хотелось бы представить на обсуждение некоторые тезисы, способные стать основой для публичных дискуссий и последующего развития.

Тезис о том, что центральной проблемой развития современного Кыргызстана является задача его ускоренной адаптации к условиям "агрессивной глобализации", не вызывает больших возражений. Эта задача, в большей или меньшей степени, актуальна для большинства народов и наций мира. В свою очередь, применительно к Кыргызстану она приобретает особую остроту по целому ряду причин.

Прежде всего, страна находится в условиях переходного периода, что определяет ее заведомую слабость по отношению к более развитым странам мира, сумевшим ранее пройти этот этап. Не менее важно и то, что в Кыргызстане сохраняет прежнюю остроту конфликт прогрессивного, модернизационного начала и традиционного общества, доминирующего во всех сферах общественной и социально-экономической жизни страны. Именно от того, как разрешится этот конфликт, во многом зависит будущее Кыргызстана. В этом смысле принципиально важной для построения современной кыргызской нации и государства как конкурентоспособных единиц выглядит способность не просто насильственно изжить традиционное общество, но аккумулировать и адаптировать к современным условиям его позитивные начала, давно утраченные в странах Запада. Именно это - творческий сплав прогрессивных технологических достижений с высокими духовными ценностями народа - определяет способность обретения нами неповторимой национальной идентичности, формирующей лицо нации. Это позволит не только придать процессу модернизации Кыргызстана собственно "кыргызское" лицо, но и решить первоочередные, специфические потребности нашего общества.

Формально задачи строительства кыргызской нации и государственности давно решены. Считается, что они были в основном достигнуты в советское время и закреплены обретением государственного суверенитета в 1991 году. Так ли это на самом деле?

Чрезвычайно краткий по любым историческим меркам опыт централизованной государственности кыргызов не позволяет говорить об этом как свершившемся факте. Скорее, мы можем говорить о кыргызском народе как слабоконсолидированной этнической общности, но не нации как этнополитической и социокультурной единице, и о квази-государстве, присутствующем в Кыргызстане, но не государстве в подлинном значении этого общественного института.

В этой связи, крайне важно ответить на вопрос: что должно стать "точкой роста" в строительстве современной кыргызской нации и государства и каковы должны быть их идеальные образы? Почему, когда в начале 90-х годов кыргызам представился исторический шанс создания современной нации и государственности, он не был использован в полной мере?

Ответ достаточно прост. Руководством Кыргызстана изначально была сделана серьезная стратегическая ошибка. Она заключалась в том, что в качестве средства мобилизации для роста кыргызской нации были избраны не объединяющие "начала", а историческое прошлое этнических кыргызов. В качестве символов-прародителей были избраны исторические фигуры, призванные исполнить роль опорных точек для этнополитической мобилизации коренного населения. Однако реальная практика показала, что они не более чем символы, а курс на создание модернистского настоящего на основе отдаленного исторического наследия приводит к откату в феодальное прошлое.

Многонациональному населению Кыргызстана в 90-е годы была предложена этнократически-националистическая версия прошлого, существенно отличавшаяся от происходившего здесь ранее. Территория Кыргызстана издревле была "плавильным котлом", на которой безболезненно сосуществовали и взаиморазвивались принципиально разные культурные и религиозные традиции. Пренебрежение этим и стремление достичь приоритетного положения одних за счет других привело к масштабному провалу не менее масштабного проекта демократизации Кыргызстана и построения здесь современного, рационально устроенного нации-государства.

С учетом отмеченного, программа строительства современной кыргызской нации и государственности как часть более широкой проблемы модернизации Кыргызстана должна использовать в качестве средства мобилизации не этнократические, а социокультурные традиции кыргызского народа, во многом совпадающие с аналогичными традициями других народов Кыргызстана. Среди них - коллективистские начала, семейные и нравственные ценности, иные духовные традиции, построенные на принципах межгрупповой солидарности. Это позволит не только сохранить "живую душу" кыргызского народа, но и обеспечить требуемую этническую, а как следствие, и внутриполитическую консолидацию общества.

Только равноправный союз с представителями других народов и народностей, умелое использование имеющегося опыта позволит кыргызам благополучно завершить процесс превращения из слабоконсолидированной этнической общности в полноценную, мыслящую едиными образами нацию, способную действенно отстаивать свои интересы во внешнем окружении. Попытки же механически, насильственно обеспечить превосходство этнических кыргызов над другими (посредством Конституции или этнических фильтров), имеющие место на современном этапе, заведомо бесперспективны, ибо заводят общество в исторический тупик изолированности и провинциализма. Иными словами, современный кыргызский национализм должен из самоцели превратиться в средство обретения и закрепления национальной идентичности в новом столетии.

В свою очередь, решение вопроса о создании подлинной государственности кыргызов должно исходить из аналогичных принципов, нацеленных на защиту интересов всех без исключения граждан Кыргызстана. Эта задача не может быть обеспечена без создания политической и управленческой элиты, способной, в отличие от действующей, мыслить общенациональными категориями. Заведомая ущербность новой правящей номенклатуры, сближающая ее с действовавшей во времена А. Акаева, заключается в том, что она является заложницей интересов выдвинувших ее отдельных групп. Результатом становится господство негативного государственного мышления над позитивным, приводящее к стремлению законсервировать действующее статус-кво в интересах изолированной субэтническими и социальными рамками правящей группировки в противовес общенациональным интересам. Это обстоятельство является одним из основных препятствий на пути становления реальной кыргызской государственности. Последовательное преодоление этого негативного фактора должно стать одним из основных направлений реформы системы государственного управления как части более широкого процесса политической модернизации страны.

Нур Омаров