Азиаты любят лепешки. Аромат горячего хлеба, хруст поджаристой корочки, когда ее ломают руками, запах зерен кунжута на румяной "серединке". Испеченный в тандыре хлеб в виде лепешки - один из символов родины для жителей Средней Азии. У кого-то он ассоциируется с родным домом, с образом матери, у кого-то - с достатком. Но, говоря "азиаты", в данном случае я не имею в виду людей. Речь пойдет о среднеазиатской овчарке - уникальной породе собак, возникшей и культивируемой в этом регионе.

Эти гигантские собаки, известные с глубокой древности, были прародителями английских догов, швейцарских сенбернаров и испанских мастифов. В Европу они попали из гор и пустынь Срединной Азии во время Великого переселения народов. Однако другие овчарки - колли, а также немецкие или восточноевропейские, - никакого отношения к азиатам не имеют.

Различают среди азиатов "казаха" - степняка, "алапара-киргиза" - горца и "алабая-туркмена" - пса жгучих пустынь.

Благодаря необычной форме пасти азиат всегда выглядит улыбающимся. Умеет хохотать от души, сотрясаясь всем телом и порыкивая, словно говоря: "Ну, хозяин, ну ты даешь!". Смышленый настолько, что не нуждается в механической дрессуре, как, например, немецкая овчарка. Умеет смотреть в направлении указующей руки человека даже тогда, когда кто-то показывает на объект за его спиной. Понимает команды "заверни за угол", "не выглядывай", "обойди дерево справа, слева".

Этому не научишь, дрессируя. С азиатом надо вместе жить. Как с ребенком. Его надо вплести в ткань семьи, где по своему выбору или по настоянию хозяина он займет собственную нишу. С ним надо разговаривать вслух, без раздражения и гнева, рассудительно, терпеливо объясняя ему одно и то же понятие, как смышленому трех-четырехлетнему ребенку.

Азиат не изнежен: с восторгом валяется на снегу, обожает купаться в ледяных горных речках, пасет стада на открытом солнце при температуре в шестьдесят градусов. Находясь на привязи, на скулеж и вымаливание свободы время терять не станет, а будет часами спать, изредка реагируя на чужих. А кто такие "чужие" - он решит сам. Азиат не утомляет зряшным лаем, реагируя на любой шум, например, на соседскую кошку.

Внешне это громадный лохматый, флегматичный "тепса-тебранмас" (в переводе с узбекского - "невозмутимый"). Даже на чувствительные толчки в бок он отреагирует лишь длинным зевком и укоризненным взглядом: "Хозяин, ты же всегда перешагиваешь через меня, так пусть и гости то же сделают". Затем, медленно потягиваясь, сделает пару шагов, с грохотом свалится наземь и продолжит спать дальше.

Но когда понадобится его защита, азиат мгновенно встанет, а точнее - воздвигнется, широко расставив и напружинив все четыре лапы, обнажив жуткие клыки, ощетинится и застынет скалой. При этом откуда-то из глубины всего его существа станет волнами накатываться рык такой мощи, что просто мурашки по спине поползут.

Биться с врагом азиат будет насмерть, в полном смысле этого слова. В бою он не чувствует боли, не устает, а своей огромной пастью даже может перекусить щиколотку коню. Что, кстати, запечатлено и на восточных миниатюрах. На этих старинных изображениях можно увидеть, как собаки этой породы цапают коней на всем скаку за щиколотки, или запрыгивают на лошадиный круп, выбивая при этом из седла всадника и не обращая внимания на удары его копья. Бойцовские качества азиата выражены в другом, аборигенном названии породы - "бурибасар", что значит "убийца волка". Между прочим, в жутких собачьих боях, ставших модными в Узбекистане в последнее время, победителями становятся чаще всего именно "добродушные" азиаты.

Однажды в горах я видела, как, запрыгивая на спины мирно пасущихся ослов, развлекались годовалые щенки. Им удавалось проехать верхом на ослах метров сто-двести, "хохоча" во всю пасть и "делясь ощущениями" с другими щенками.

Между тем, азиат в общем очень добродушен по отношению к другим собакам, сразу лезет знакомиться и играть. Со стороны это выглядит так, будто он хочет разорвать собаку на части, а потом предлагает догнать его самого. Однако азиат благосклонен не ко всем породам: с доберманами и немецкими овчарками часто затевает настоящие драки. Может, потому, что они очень похожи на волков? Когда завязывается бой с азиатами, другие овчарки пасуют в самом начале. Тяжело приходится и доберману: это не такой пес, чтобы отступить, да только скорость реакции намного уступает резвости азиатского "увальня", да и тонкая шкура добермана легко рвется от азиатских клыков.

Кстати, о пасти. Азиат использует ее не только для приема пищи. Пасть - его "рука", которой он старается "пожать" руку хозяина, "потрогать" вещи, которые он принес, водить за повод лошадей. Он и бьет мордой - то легко, то очень чувствительно, но, не оставляя следов. Хозяевам с самого рождения азиата приходится прилагать усилия, чтобы отучить его пользоваться этой "рукой". И хотя он приучается не дотрагиваться пастью до предмета, тем не менее, обязательно покрутит пастью в воздухе вокруг него.

Удивительно, но азиат умеет "мыться" как кошка. Пролазав по грязи, вымазав морду по самые уши, азиат ложится в тенечек и начинает тщательно вылизываться. Даже морду лапой моет, как кошка! На это у него уходит целый час, но после этой процедуры он снова становится чистым.

Взрослеет азиат целых два года. И все это время он бегает по двору будто слон или медведь: валит и крушит все, что попадается на его пути. Хотя, благодаря своей смышлености, уже к возрасту сорока пяти дней азиат приучается не трогать хозяйские вещи, и это единственная порода собак, представители которой не грызут обувь или мебель.

Все два года он постоянно пробует себя в качестве бойца и охотника - гоняется и грызет все, что летает, ползает, ходит, скачет. А также примеряет на себя роли грозного охранника и няньки. Любит, когда по нему ползают двух-трехлетние человеческие "щенки", но не пытается играть с ними. А детей постарше провоцирует на беготню и борьбу.

Во время игры даже самый маленький азиат может сбить с ног. Если же совсем разбуянится, не стоит лупить его по телу кулаком или палкой: такое постукивание он воспримет как приглашение к дальнейшей игре, но более жесткой. Решит, что теперь и ему можно бить своей тяжеленной головой.

Повзрослев, азиат остается веселым и игривым. В переходные возрастные периоды ведет себя как человеческий подросток: обижается, огрызается, отстаивает свою свободу, самостоятельность. А когда его наказывают, искренне страдает от вселенского одиночества.

Свою "семью" азиат делит на "хозяина"-вожака, "маму", "папу" и всех остальных "щенков", равных ему по иерархии. К "маме" относится с особенной любовью, с ней позволит себе и покапризничать, и пожаловаться на других. Разрешит себе не слушаться, но потом просит прощения. С "хозяином" же не позволит себе ни капли фамильярности. Играет осторожно, соблюдая субординацию. С "папой" ласкается и играет от души, а "щенка" может и с ног сбить, даже если этому "щенку" уже за шестьдесят.

И любит, любит лепешки. Это заметно уже к двадцатому-тридцатому дню жизни. Малыш меньше кошки, ничего еще не видит полуслепыми глазками, ничего не может есть, только маму сосет, но от запаха горячей лепешки его начинает трясти, и он встает, шатаясь, на слабые лапки и уходит за лепешкой далеко от мамы. Щенок или подросток будет прыгать, порыкивая от нетерпения, когда мимо будут проносить ароматные лепешки, и если он не получит ни кусочка, может сильно обидеться. А если дать ему лепешку, он бережно возьмет ее пастью, благодарно вильнет хвостом и торопливо отправится на "место", где ляжет, аккуратно зажмет лепешку между передними лапами и начнет не спеша смаковать. И в это время бесполезно пытаться изобразить, что нужна его помощь, что кто-то проник во двор. Обратив свою смышленую морду к вам и указывая взглядом на свою драгоценную лепешку, он всем своим видом скажет: "Худжаин, разве ты не видишь? Я кю-у-щаю!"

Азиат никогда не жадничает, не рычит над миской. Из его пасти можно забрать и кусок мяса, и чудную мозговую косточку, но только не лепешку!

В горах, в турпоходе азиата очень легко прокормить. Он практически всеяден. Можно присесть на корточки на полянке с лечебной травой и дать ему пожевать мяту или подорожник. Пес самым смешным образом будет хватать траву пастью, рвать и есть. И сам наестся, и хозяина угостит. Обязательно покажет, где что съедобно. Ест все овощи, фрукты и бахчевые, какие найдутся. Его можно неделями держать на такой диете.

Мясо добудет себе сам: ящерицы, кузнечики, лягушки. Еще и с "семьей" поделится. Причем лягушку обязательно девушке в руку сунет, а потом долго будет хохотать над ее визгом и делиться впечатлениями с хозяином.

Кстати, азиата с детства надо приучать, какая живность есть еда, а какая - друг или хозяйская вещь. Например, кошка - друг детства, а куры - хозяйская вещь.

Инстинкт пастуха в азиате заложен природой и просыпается сам. Даже в условиях городской квартиры. Он может "загонять" стул в "загон", который ему укажет хозяйка. Но в пасти ничего долго нести не будет. Только столько, сколько ему самому надо.

В горах у чабанов (пастухов) и в пустынях азиаты живут в жесткой стайной иерархии. Вожак-самец сам отару не пасет, а наблюдает за тем, как это делает "коллектив", с какой-нибудь высокой точки, а потом "показывает", как надо правильно пасти и затевает "разбор полетов". Если слишком увлекается, вмешиваются самочки, даже молодые, и наступает мир и покой. Вожак всю жизнь чтит свою маму. Поэтому в стае все-таки руководят самки.

***

Об азиатах сложено огромное количество легенд и рассказов. Вот одна история.

Однажды киргизский чабан вместе со своим сыном пас колхозные отары овец на высокогорных пастбищах в ущельях Алайской долины. Дело было у подножья пика Ленина. Как-то отца-пастуха пригласили на ужин, и мальчик остался с отарой овец один. Овцы разбрелись по альпийским лугам, а азиаты наблюдали за ними, стоя на "ключевых постах" - высотных точках местности: огромных валунах, кусках скал.

К вечеру, как положено, алапары, сбив отару в большую кучу, повели овец вниз по ущелью. И тут мальчик поскользнулся и вывихнул ногу, а конь, испугавшись чего-то, ускакал. Один пес подбежал к мальчику, обнюхал и помчался вниз по склону вдогон отаре.

Начал падать снег. Малыш остался один. Он плакал от боли и страха и ругал глупых собак. Вот и пришел его конец, - думал он. Сейчас стемнеет, и его съедят волки, или он насмерть замерзнет под снегом. Мальчик даже заснул, устав от слез.

Проснулся малыш от перестука конских копыт. Коня гнали две отарные собаки, а две других "пасли" волка, не подпуская его к мальчику и к коню, но и не вступая в бой. Конь, чувствуя запах волка, все время порывался ускакать прочь, но удары пастью по щиколоткам заставляли его двигаться по направлению к мальчику. Подведя коня к мальчику, собаки сами (!) догадались, что ребенок не сможет взобраться на него самостоятельно, и подвели коня к большому валуну. Мальчик приковылял к каменной глыбе и уже с нее забрался в седло. Один пес взял повод в свою пасть и повел коня, а другие собаки продолжали отпугивать волков, снова и снова появлявшихся из скал, как тени.

Поздно ночью, добравшись до разбросанных по склону палаток, малыш понял, почему никто не заметил его отсутствия: все взрослые были пьяны по случаю прибытия "гостей" - инженеров, геологов и альпинистов. Оставив ребенка рядом с женщинами, собаки "посовещались" с волкодавами из других отар и ушли "разбираться" с волками.

Следует особо отметить, что среднеазиатские овчарки никогда не становятся людоедами: даже если они голодают, заболевают бешенством или бьются с другим человеком, защищая хозяина, они никогда не загрызут человека насмерть.

И больше всего азиаты любят узбекские лепешки.

Фергана.Ру, Дильдор Курбанова (Ташкент), 21.07.2006