Последний год, начиная с "горячего лета" 2005-го, был не только чрезвычайно насыщен внутриполитическими событиями, но и сыграл решающую роль в окончательном определении приоритетов во внешней политике Казахстана. В течение 2006 года основные принципы, цели и задачи нашей внешней политики были подтверждены реальной практикой

В этом году стало окончательно ясно, что многовекторность как главный принцип казахстанской внешней политики доказала не только свою целесообразность и жизнеспособность и продемонстрировала, что является единственным верным методом выживания в современной геополитике, но и то, что может быть действительно успешной и реальной политикой, приносящей весьма весомые дивиденды.

В свое время многовекторность как основополагающий принцип внешней политики РК подвергалась иногда справедливой, но чаще необоснованной критике. С высоты сегодняшнего дня ситуация полуторадесятилетней давности вполне объясняется слабостью позиций молодого казахстанского государства на мировой арене, зависимостью Казахстана от внешних геополитических факторов и поведения великих держав, турбулентностью и неопределенностью международной жизни 1990-х годов. Как ни парадоксально, объявленная многовекторной внешняя политика РК в первой половине того десятилетия таковой в реальности не являлась. Она была скорее дуалистичной, политикой балансирования между Россией и Америкой, Западом и СНГ.

Многовекторность нашей внешней политике придали такие факторы, как появление Китая в качестве серьезного игрока в Центральной Азии, проведение Казахстаном самостоятельной политики в отношении других центров силы и региональных держав во второй половине девяностых годов. Но по-настоящему многовекторной наша внешняя политика стала в новом столетии, то есть в последние годы, благодаря укреплению государственности, экономическому росту, завоеванию Астаной лидирующих позиций в Центральной Азии и в целом на постсоветском пространстве. События последнего года показали, что Казахстан действительно способен проводить реальную многовекторную, и при этом самостоятельную политику на различных уровнях мировой арены.

В борьбе за репутацию

Для тех, кто привык оперировать категориями соперничества и конфронтации, а подобные настроения широко распространились среди постсоветских и западных экспертов после волны "цветных" революций в 2003–2005 годах, поведение Казахстана выглядело нонсенсом, исключением из правила. Тем не менее Астана не только сумела расширить и укрепить свои традиционно добрые отношения с Россией, но и сохранить расположение Вашингтона. При этом Казахстан умело сглаживал любые острые углы (в отношениях с Москвой и Вашингтоном), когда дело касалось его связей с Китаем. И наконец, в сложной ситуации прошлого года Астана сохранила собственную позицию по всем основным критическим проблемам международной и региональной политики, и голос Казахстана на различных саммитах звучал самостоятельно.

Можно проследить, как постепенно накапливался положительный багаж и рос позитивный имидж РК в глазах международного сообщества. Начало было положено правильно выбранной тактикой Алма-Аты в отношении судьбы ядерного наследия Советского Союза сразу же после получения независимости. Безоговорочный отказ от ядерного оружия изначально создал контур благоприятного образа нашей страны у мирового сообщества. Затем миру была презентована идея азиатской безопасности (СВМДА), которая в дальнейшем не только не была оставлена за ненадобностью, а наоборот – упорно развивалась и поддерживалась исключительно за счет энтузиазма казахстанской стороны. Как показали дальнейшие события, эта стратегия все-таки принесла свои плоды.

Развитие каспийских ресурсов принесло Казахстану славу открытого для инвестиций и потенциально перспективного партнера. Своей линией на укрепление сотрудничества в рамках СНГ на любом уровне и по всем азимутам Казахстан приобрел репутацию наиболее верного сторонника интеграции на постсоветском пространстве, которая сохраняется и поныне. Удивительно, что эта репутация не только не подпортила наш имидж в глазах Запада, всегда с подозрением относившегося к любым попыткам реставрации на постсоветском пространстве, но наоборот – способствовала ее укреплению как солидного и здравомыслящего субъекта геополитики.

По мере увеличения числа международных организаций и региональных объединений, в которые вступал Казахстан, его везде принимали с распростертыми объятиями, видя в нем не только потенциально богатого ресурсами и перспективного с точки зрения экономического сотрудничества партнера, но и как государство, доказавшее свою состоятельность и серьезность своих намерений. При этом Казахстан зачастую руководствовался всего лишь соображениями ближайшей перспективы, но, как говорится, "его слава бежала впереди него". Самым серьезным испытанием было сохранить многовекторность и сбалансировать в условиях обострения международной ситуации, а также по проблемам региональной безопасности и появления реальных угроз стабильности и безопасности в Центральной Азии в период конца 1990-х и начала 2000-х годов. И в этих сложных условиях многовекторность как принцип вполне доказала свою состоятельность. Казахстан укрепил свои позиции и, соответственно, свою безопасность по всем азимутам, выстраивая правильно выверенные и осторожные отношения по направлениям ОДКБ, ШОС и НАТО.

После неожиданного визита Папы Римского Павла-Иоанна II в Астану в 2001 году Казахстан оказался в необычной для себя роли медиатора между различными мировыми и традиционными религиями. Естественно, что новая роль нашей страны способствовала улучшению ее имиджа на контрасте обострения процесса "столкновения цивилизаций". В 2002-м Казахстан создал собственный канал влияния на мировое общественное мнение – Евразийский медиафорум, который очень быстро превратился в ретранслятор всех внешнеполитических инициатив, исходивших из Астаны. Этот форум немало способствовал формированию в мире представлений о "казахстанском экономическом чуде", плоды чего мы пожинаем сегодня. Но первым несомненным триумфом казахстанской внешней политики на самом высоком международном уровне стал первый саммит СВМДА в июне того же года. Тогда в южной столице удалось собрать лидеров ведущих держав Евразии и Азии, причем это происходило на фоне чрезвычайно сложной геополитической ситуации, сложившейся именно в Южной Азии и на Среднем Востоке. И хотя попытка примирить в Алматы Индию и Пакистан не увенчалась успехом, она доказала целесообразность продолжения процесса СВМДА, то есть еще более укрепила репутацию РК как активной сторонницы укрепления режима международной безопасности.

Место, где пересекаются все пути

В этот период – в начале 2000-х – самыми серьезными задачами, стоявшими перед многовекторной политикой Казахстана, были следующие: укрепить безопасность страны в условиях резко изменившейся геополитической ситуации, сохранить баланс, с одной стороны, между Россией и США, с другой – между РФ и КНР; и главное – предотвратить попытки извне повлиять на внутриполитическую ситуацию и разрушить внутреннюю стабильность в стране.

Отметим, что в этот период Казахстану было необходимо придать своей многовекторности новое качество. Речь идет об отношениях с Россией. Так повелось, что в ельцинскую эпоху и в период "раннего Путина" Казахстан привычно играл роль наиболее близкого и верного, но все-таки младшего партнера. С некоторого времени эта роль уже перестала отвечать сложившимся реалиям. В последние годы Астане так удалось выстроить отношения с Москвой, что Казахстан не демонстративно, но аккуратно изменил характер и формат своих связей с Россией и, таким образом, превратил их действительно в равноправные отношения двух союзнических и близких, но тем не менее полностью суверенных государств.

Такая, качественно новая ситуация не могла не отразиться на всем формате внешней политики РК и на всех ее направлениях. Это позволило принимать важные для Казахстана со стратегической точки зрения решения, хотя заведомо была известна негативная реакция Москвы на некоторые из них. Самой наглядной иллюстрацией является история с присоединением нашей страны к известному проекту трубопровода "Баку – Тбилиси – Джейхан". Действительно, в течение многих лет Казахстан был вынужден попеременно говорить то да, то нет, или одновременно "да" – всем заинтересованным сторонам. Возможно, это был не самый лучший способ балансирования, но другого выхода, по-видимому, не было. В этом году эта проблема наконец нашла свое решение. Хоть и с неодобрением, но все же Москва была вынуждена принять суверенное решение независимого государства. При этом наше присоединение к БТД никак не отразилось на других областях казахстанско-российского сотрудничества. Более того, идя на взаимные уступки, Астана и Москва активно сотрудничают в нефтегазовой сфере: по Оренбургскому НПЗ, поставкам казахстанского газа в Европу, китайским проектам и т. д.

Причин "выравнивания" отношений между разновеликими соседями – Россией и Казахстаном много, но главная – это стремительно возросший международный авторитет РК. За последние годы Астана (совместно с Алматы) превратилась, по оценкам иностранных наблюдателей, во влиятельный международный центр. Как отмечал с удивлением и некоторой долей разочарования один российский наблюдатель, разве могли представить себе что-нибудь подобное люди, которые ехали в этот край осваивать целину; кто бы мог подумать, что в бывшем Целинограде будут проводиться международные конференции, форумы и саммиты, и по их количеству он перещеголяет даже Москву.

Зримыми символами нового положения Казахстана в международной иерархии является то, что Казахстан признан страной с рыночной экономикой, и ему присвоен инвестиционный рейтинг. Из общего объема иностранных инвестиций в Центрально-Азиатский регион практически 80 процентов приходятся на долю Казахстана. В ближайшее время Казахстан станет членом ВТО. В перспективе высока вероятность, что через три года Казахстан будет исполнять обязанности председателя ОБСЕ.

Вспомним предвыборный период – лето и осень 2005 года. В эти месяцы Казахстан чуть ли не каждый день принимал высоких иностранных гостей, приехавших поддержать действующего президента. Кроме госсекретаря США Кондолизы Райс с командой американских политиков и бизнесменов в агитационной кампании президента в той или иной форме приняли участие король Иордании Абдалла II, экс-президент США У. Клинтон, миллиардер-филантроп Дж. Сорос, бывший госсекретарь США Г. Киссинджер, глава российского "Газпрома" А. Миллер, президент Азиатского банка X. Курода, спикер украинской Рады В. Литвин, грузинский премьер 3. Ногаидели и многое другие отставные и действующие политики.

Такая международная поддержка объяснялась тем, что в Центральной Азии Казахстан остается единственным предсказуемым государством, и каждый, у кого здесь существуют интересы, руководствуется в своей политике известным правилом: от добра добра не ищут. Наиболее рельефно этот принцип отразился в изменившейся позиции Вашингтона: на удивление всем, вместо ожидаемой критики действующей власти и поддержки оппозиции К. Райс буквально прочитала панегирик нашему президенту, который "поднял Казахстан на лидирующую позицию в регионе, позволил ему стать средоточием Евразии в XXI веке, местом, где пересекаются все пути". Тем не менее в этой фразе, несмотря на всю ее цветистость, крылось зерно истины. Оно состояло в том, что Казахстан в своем международном положении перешел на качественно новый уровень.

О роли личности, и не только

Иностранные наблюдатели отмечали то изящество, с которым президентской команде удалось справиться с проблемой ОБСЕ, института, который играл решающую роль в "бархатных" революциях, не признавая результаты выборов и отказывая действующей власти в международной легитимации, как это имело место в Грузии и на Украине. Казахстан подал заявку на председательство в этой организации в 2009 году, что позволило изменить акценты в деятельности ее наблюдателей. В результате вердикт ОБСЕ в реальности стал ответом на вопрос, принимать или не принимать заявку Казахстана, а разговоры о фальсификациях сами собой отошли на второй план.

Здесь нельзя не сказать о роли персонального фактора, который оказывает в Казахстане решающее влияние на методы реализации и содержание внешней политики. Лучше вновь прибегнуть к независимым оценкам иностранных экспертов. Так, известный московский ученый А. Терентьев (ИМЭМО РАН), оценивая роль Н. Назарбаева, писал, что казахстанский лидер "не зациклен на проблемах своего региона, и потому выгодно отличается от среднеазиатских соседей, которые воспринимаются как отсталые и деспотичные ханы, лишенные какого бы то ни было представления о современном мире. Назарбаев, напротив, считается правителем вполне цивилизованным, обладающим, к тому же, своей философией международных отношений. Его "многовекторная политика" – это не бессмысленное повторение китайско-российской формулы. В своей дипломатии казахстанский лидер способен исполнять абсолютно разные партии. Он не забыл еще советское прошлое и может разговаривать с представителями старой номенклатуры на их языке. Знает он и прагматичный язык американских бизнесменов, сумел овладеть поэтическим стилем китайских мандаринов и даже среди своих исламских братьев не выглядит белой вороной".

В то же время не все было гладко в отношениях с Москвой. Истекший год был чемпионским по количеству встреч президентов РК и РФ. По нашим подсчетам, их было по меньшей мере дюжина – и это только на двустороннем уровне. В некоторые месяцы Н. Назарбаев и В. Путин виделись чуть ли еженедельно. В аналогичном темпе протекают казахстанско-российские отношения и в этом году. Однако, как отмечают российские комментаторы, у части политической элиты России, как это ни прискорбно, сохраняется скептическое отношение к Казахстану. Его независимость воспринимается ими как досадное недоразумение, и многие политики убеждены, что Казахстан все равно никуда от Москвы не денется. Об этом свидетельствовал инцидент (октябрь 2005 г.) со статьей главного редактора экономического еженедельника "Финанс" О. Анисимова, в которой предлагались планы объединения России и Казахстана в единое государство. Разумеется, это была "утка", но многие в Астане оценили ее как некий симптоматичный сигнал и сделали соответствующие выводы.

Главный вывод состоит в следующем. Казахстан по-прежнему остается верен своей роли интегратора и находится в центре всех интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Но при этом Астана понимает максимальный уровень интеграции исключительно в экономической сфере (в экстраординарном случае – в военно-стратегической). Политический суверенитет Казахстана должен быть сохранен при любом развитии ситуации. То есть специально или нет Казахстан стремится к европейской модели интеграции. Если это еще не до конца понимают в Москве, то в Вашингтоне и в других западных столицах к пониманию нашей позиции, по-видимому, уже пришли. Это и является решающей причиной лояльного отношения США и Запада к нашей многовекторности. Эта мысль была в слегка завуалированной форме выражена в письме французского президента Ж. Ширака к Н. Назарбаеву, в котором он писал, что сам, являясь убежденным сторонником Европейского Союза, он приветствует идею Н. Назарбаева о союзе стран Центральной Азии.

>В отношениях с США Казахстан также руководствуется стратегическими интересами, а не сиюминутным стремлением выправить баланс в ту или иную пользу. Мы отправили подразделение Казбата с миротворческой миссией в Ирак (по мандату ООН), хотя отрицательная реакция Москвы была вполне ожидаема. Тем не менее эта экспедиция не была стремлением набрать очки перед Вашингтоном, а была частью программы по повышению боевого опыта казахстанской армии, не говоря о том, что она самым положительным образом отразилась на международном престиже РК. С другой стороны, Казахстан твердо уклонялся от всяких попыток США переместить американские военные базы на территорию РК. Кроме того, в июле 2005-го Астана сочла нужным присоединиться к антиамериканской декларации ШОС с требованием к Вашингтону определиться со сроками вывода своих баз из Центральной Азии.

В 2006 году взятый темп высоких международных встреч сохранялся на прежнем уровне. К сожалению, второй саммит СВМДА не повторил эффекта, какой имел место четыре года назад. Это произошло, на наш взгляд, во многом из-за юбилейной конференции ШОС в Шанхае, которая проходила буквально накануне и впитала в себя все внимание мировых СМИ, тем более что все участники шанхайского саммита почти в полном составе перекочевали в Алматы. В результате оба саммита как бы слились в одно целое. Но знаковым и символичным событием было участие казахстанского лидера в петербургском саммите Большой Восьмерки. Отрадно констатировать не только сам факт того, что Казахстан был представлен на заседании этого неофициального мирового правительства, но и то, что мы представляли СНГ. Более достойного выбора В. Путин не мог сделать.

Здесь мы переходим к самой сложной текущей внешнеполитической задаче, стоящей перед Казахстаном. По иронии судьбы, наша страна выступает в роли того, кто должен взять на себя демонтаж Содружества. Это было уже ясно в начале мае, а неформальная встреча лидеров СНГ в Москве только подтвердила печальный факт: в прежнем виде Содружество уже не существует. В этих условиях Казахстан предлагает единственный приемлемый вариант: сохранить интеграционное ядро – пусть в усеченном, но действующем виде. То есть интеграционные процессы будут протекать вокруг уже созданных и действующих структур – ЕврАзЭС, ОДКБ, ЕЭП. В принципе, состав участников последнего саммита уже наглядно показал, кто остается в мини-СНГ. А в декабре этого года в Алматы, ровно через пятнадцать лет после создания СНГ, мы скорее всего увидим его окончательный роспуск. Увы.

Итак, многовекторность – это благо или вынужденная необходимость, добровольный выбор или хитроумная стратегия? Наверное, в ней присутствуют все элементы понемногу. Но как долго мы сможем проводить многовекторную политику, и надо ли? По здравому размышлению, необходимость в многовекторности как во внешнеполитической доктрине отпадет со временем сама по себе. Поскольку внешняя политика любого состоявшегося государства является многовекторной по своей природе. Когда Казахстан окончательно завоюет право называться самостоятельным и развитым государством (а до этого, как представляется, осталось уже немного), интересы которого принимаются и понимаются другими сторонами, то исчезнет нужда в подчеркивании нашей "многовекторности". Слово уйдет, но суть останется.

Мурат Лаумулин
Алматы

№15 (176) 16 - 29 августа 2006