C.Курбанов (глава Союза художников Таджикистана): "Некому за нас заступиться..." (интервью) 12:35 24.08.2006
С. Курбанов: "Жалею, что стал председателем…" Судьба подарила этому человеку талант и славу – все то, к чему наверное, стремится человек. Будучи Председателем Союзом художников Таджикистана почти четверть века, он нажил себе не только множество друзей, но и врагов. 26 августа у Сухроба Курбанова пройдет очередная персональная выставка, приуроченная к 15-летию Независимости республики и 60-летнего юбилея самого художника.
По настоянию отца - Сухроб Усманович, кто открыл в Вас дар к рисованию? - Это был мой отец, который всю жизнь работал в госструктурах и был далек от искусства, но все же хотел, чтобы я стал художником. Поэтому в 1959 году я поступил в республиканское художественное училище. Первые два года учиться мне совсем не хотелось, поэтому получал сплошные двойки. Но потом появился интерес к искусству, а затем и мечта - поступить в Московский художественный институт им. Сурикова и на третьем курсе я стал серьезно заниматься. - И как Вы поступили в этот престижный вуз? - О, это целая история. Я заранее поехал в Москву и сдал документы. Это был 1964 год. В это время наша хорошая знакомая Тамара Рустамова – зам. министра культуры республики тоже поехала в Москву в служебную командировку. Отец попросил ее посодействовать моему поступлению. Мы, абитуриенты сидели во дворе института и ждали экзаменов. Она появилась в институте такая красивая и деловая. Навстречу Рустамовой вышел парторг института, как я потом узнал Бондарев, он спросил, чем может ей помочь, а Тамара Нарзуллаевна ему и говорит: "Мне нужен только ректор", причем ее тон не понравился парторгу и слово за слово у них случился небольшой конфликт. Это ЧП стало причиной того, что я завалил экзамен и не смог поступить в институт моей мечты. Мне не хотелось возвращаться обратно в Душанбе и тогда я поступил в художественную школу, одновременно работал художником-оформителем на предприятии. Практическая работа мне очень помогла, так что в институт я все же поступил. - Сухроб Усманович, хотя Вы художник широкого диапазона, почему выбрали монументальное искусство ? - Это намного серьезнее, чем, скажем, писать натюрморты и пейзажи. В монументальном искусстве есть одна общая идея, своеобразная философия, несколько образов, несколько событий можно соединить в одном. Поэтому после третьего курса института я ушел в мастерскую монументального искусства, которой руководила профессор Клавдия Александровна Тутеволь. Благодаря ее поддержке я стал другим, раскрепостился, разработал свою технику писания картин. Со мной учились Татьяна Назаренко, Елена Романова, Николай Чаругин, Владимир Сосничев, известные российские художники. Надо отметить, что тогда из Таджикистана поступало мало ребят, всего двое-трое на целый институт.
Пойти дальше учителя - У вас самого есть свои ученики, ведь Вы тоже преподавали? - Да, я 12 лет работал в Художественном колледже им. Олимова и 5 лет после создания отделения живописи преподавал в Институте искусств. В свое время мы учились друг у друга, формировались как художники. Хотя у меня много учеников, все же не могу кого-то особо выделить среди них. Сейчас много талантливой подающей надежды молодежи, но они никуда не ездят, ничего не видят. Считаю, что ученик не тот, кто учится, ученик должен превзойти своего учителя. - Но кто должен заниматься проблемами молодых, отправлять их на стажировку в другие государства? - Это функции Минобразования и Минкультуры. - А Союз художников не в состоянии решать эти задачи? - Союз художников Таджикистана – общественная организация, которая сама себя с трудом обеспечивает, не говоря уже о каких-то благотворительных акциях. Союз сам нуждается в помощи.
Руководитель-долгожитель - Сухроб Усманович, Вы с 1982 года руководите Союзом художников Таджикистана. Такой вот руководитель-долгожитель. Каких успехов Вы добились за эти 25 лет? - Самая главная заслуга Союза в том, что мы в тяжелые 90-е годы сумели сохранить все свое имущество. Художественный фонд 11 раз грабили, но мы постарались сохранить хотя бы то, что осталось после всех этих взрывов, стрельб, незаконного захвата наших мастерстких и т.д. В то тяжелое время противостояния, когда мы находились в эпицентре майдона Шахидон, каждый из наших сотрудников защищал искусство от мародеров, проявляя при этом настоящий героизм. Ведь мы сохранили достояние народа. Из 230 членов Союза, в послевоенное время остались всего 60. Теперь мы снова растем, в данный момент у нас в Союзе насчитывается более 170 человек. - Но пять лет назад, группа художников писала в газетах, что Вы не даете им нормально работать и они демонстративно вышли из состава Союза из-за конфликта с Вами. Что это был за конфликт? - Это история 2001 года - продолжение истории с наградами, когда в начале 90-го года я был назначен председателем комитета по присуждению наград. Это были мои бывшие честолюбивые друзья, которые желали, чтобы я ушел из должности. Я должен был защищать свои честь и достоинство. Есть закон об общественных объединениях. Согласно уставу председатель избирается тайным голосованием. Но мои оппоненты хотели, чтобы председатель избирался только правлением Союза. Когда они поняли, что их предложение не пройдет, они ушли. Но мы не исключали их из наших рядов. По поводу их писанины не раз создавались комиссии и были проверки со стороны налоговой и других структур. Писали что я преступник, посадить меня надо. Но акты проверки показали, что кроме незначительных недостатков в бухгалтерии, особых нарушений в нашей работе нет. - Почему же некоторые художники хотят Ваше кресло? Это настолько прибыльная организация? - Нет, что Вы. Эта контора без прибыли. В советское время Союз художников СССР, прародитель сегодняшнего Союза была богатой организацией, теперь мы - нищие. Вообще творческим союзам сейчас редко помогают госструктуры. Некому за нас заступиться. С Минкультуры у нас только формальные отношения. Вот Союз композиторов добился создания Национальной консерватории, а мы какой год пишем в правительство, что нашей республике необходима своя Академия художеств, но тщетно, ответа мы так и не получили. В Киргизии такая академия есть. Там вообще очень хорошо действует система с непрерывным циклом обучения, где будущий художник начинает учиться с 5-6-летнего возраста сначала в интернате, школе, потом – колледж, институт, Академия. Вся эта цепь сделает из молодого художника высокопрофессионального специалиста. - В одном интервью Вы сказали, что желающих сменить Вас много, но они не смогут сохранить, удержать все то, что принадлежит всем художникам. Почему Вы так категоричны и думаете, что другой не может справиться с вашими обязанностями? - Это не просто – руководить таким Союзом, там столько проблем – противоречие людей, проблемы с налогами, у нас всего три сотрудника, которые получают по 30 сомони зарплату. Их тоже надо поддержать, нужно много работать. Сказать, что справлюсь, это так просто. Просто я не вижу подходящей кандидатуры.
Везде враги - У вас завтра - 25-го августа, очередной съезд, и снова вы – безальтернативный кандидат. Почему Союз не выдвинул еще одного претендента на кресло? - Почему снова? На последних двух съездах меня избирали на альтернативной основе из трех претендентов. У нас добровольная организация – пусть выдвигают, я не против. Несколько лет назад я готовил преемника на свое место, своего заместителя, а он меня предал. Теперь я принципиально решил поставить свою кандидатуру на этот пост. Но если есть желающие – пожалуйста. В свое время только однажды я не послушал отца, о чем сожалею. - Что сказал Вам отец? - После первого съезда, на котором меня избрали, отец сказал, чтобы завтра же я пошел и написал заявление об уходе из должности. "Сынок, ты пожалеешь, но будет поздно. Так просто ты отсюда не уйдешь, тебе не будет житья". Он оказался прав, но я по молодости его не послушал. Теперь понимаю, что человеческая зависть способна на все низменное. - Вы жалеете, что стали художником? - Нет, >жалею, что стал председателем Союза художников. Я постоянно должен себя защищать. Остался какой-то осадок на душе. Это не столкновение взглядов, принципов, а просто обыденность, как в моей картине-триптихе – под ногами змеи и мыши, то есть враги. С Мирзо Турсунзаде тоже была такая история. У него не выдержало сердце, его морально убили. Он остался знаменитым поэтом, люди помнят его стихи, а где же люди, которые на него писали? Их никто не помнит. - Может в других странах тоже такая тенденция в творчестве? - Это только наша национальная особенность. В других местах ругаются из-за картин, неразделенных взглядов, потом все вместе сидят и пьют. А у нас – камень в спину.
Лауреат - Сухроб Усманович, Вы - дважды лауреат премии им Рудаки. Сказать по правде, мало кому удается получить эту престижную премию. За какие работы Вам дважды вручили эту премию? - Первую премию в 1990 году получил за два триптиха – монументальных панно "Мыслю, значит существую" и "Земля моя", второй премией наградили за совместную работу по созданию памятника Фирдавси со скульптором Бекасиен. Но особо дорожу премией Ленинского комсомола СССР, которую мне вручили за панно в здании Политпросвещения (ныне Кохи Вахдат). До этого была такая история. Когда я еще был студентом, несколько лет объявлялся конкурс на лучший эскиз фасада Дома писателей, который заканчивался склоками и скандалами. Потом в 1982 году была декада культуры Узбекистана в Таджикистане. Меня срочно вызвали к Расулову – первому секретарю ЦК. Он попросил как можно быстрее сделать эскиз Дома писателей. До торжества оставалось четыре месяца, я постарался быстрее справиться с работой, проблема появилась, когда выяснилось, что ни один скульптор не хочет браться за такой короткий срок. Но мы – я и два скульптора Милошевич и Арутюнян сделали невозможное: создали 11 скульптур за четыре месяца! Потом началась писанина – нехорошая работа, будто я много заработал, приезжала комиссия из Москвы, проверяла, дала заключение, что все сделано правильно. Заодно увидели и мою работу в здании Политпросвещения. Комиссия по госпремиям выдвинула три картины и эти работы на такую высокую награду, а гонорар я перечислил в фонд Мира. - Вы являетесь также автором дизайна государственной геральдики Республики Таджикистан… - Это было, когда президентом страны был Рахмон Набиев. Хотя у меня с ним были натянутые отношения, Рахмон Набиевич назначил меня председателем комиссии по государственной символике. Надо сказать, что это было трудное время: 1992 год, на площадях Озоди и Шахидон стояли палатки. Кстати членами комиссии были Тураджонзода, Осими, представители "Растохеза" - каждый норовил внести свое. Особенно страсти накалились, когда решали вопрос быть или не быть льву на гербе. Решили, пусть лев как символ государственности будет, но через год-два его все-таки убрали. Последний вариант герба составлял Анатолий Заневский – отличный дизайнер. Мы создали герб столицы, знаки и юбилейные медали для таможни, Минобороны, военного колледжа и многое другое.
"Пишу для себя" - Сухроб Усманович, искусство и коммерция совместимы? - Это симбиоз. Это было всегда, даже в эпоху Возрождения. Микеланджелло писал по заказу папы Римского. В советское время партия тоже заказывала. Все зависит от самого художника. Если необходимо выжить, то творческий человек будет делать все, что можно продать. Но сейчас я не занимаюсь заказами, я пишу для себя, создаю полиптих – 5 монументальных картин. Это как в литературе написать роман-трилогию. - А кто определяет ценность художественного содержания, покупатель? - Нет, художник сам. Он знает, что любой покупатель берет соответственно своим душевным потребностям. - А покупатели картин наших художников – только иностранцы? - Да. Иностранные покупатели хитрые, они знают, что мы бедные и поэтому стараются купить картины за полцены. А что делает бедный художник, у которого нет выбора? Конечно, соглашается, ведь кормить семью нужно. - Допустим, Вы дорожите своей любимой картиной, а Вас просят продать за большую сумму, Вы согласитесь? - Нет, потому что другую такую, уже не напишу.
Быть депутатом – просто почет - Художник это ремесло или профессия? - Это прежде всего призвание, но и профессия тоже. Я за то, чтобы художник получил профессиональное образование, без знаний очень трудно создать серьезную духовную картину. - А политика и художник совместимы? - Я не сторонник политических амбиций. Знаете, я был народным депутатом СССР. Было такое время, у кого-то наверное было желание, мечта, а для меня - это был просто почет. Интересно, что когда меня избирали депутатом, мои же "друзья" как я узнал позже, голосовали против меня. Сейчас я вне политики, партбилет до сих пор хранится у меня дома, хотя быть коммунистом – это идеалы моего отца, я не хочу их предавать. Пусть останется на память. - Ваша семья поддерживает Вас в творческой работе? - Жена – Сурае по образованию филолог, понимает и поддерживает меня, но она против того, чтобы я занимался Союзом. Она как заботливая супруга хочет беречь мое здоровье. У нас трое детей: Малика, старшая дочь – искусствовед, младшая Мадина, после окончания технологического института, училась в Америке, вышла замуж и теперь живет там. Она тоже рисует. Сын после окончания художественного училища, решил идти в коммерческий. Заниматься творческой работой не хочет. А недавно стал дедом - в Америке родилась внучка Жасмин. Подготовила Манижа КУРБАНОВА,
|