Встреча в Бочаровом Ручье лидеров ряда государств постсоветского пространства, хотя и носила неформальный характер, по своему значению стоила многих официальных, но бесплодных саммитов прежнего Содружества. Вместе с недавней встречей в Минске последний сход в Сочи может стать переломным в развитии того, что некогда было Советским Союзом

Во-первых, уже ясно обозначился отход от СНГ в его институциональном виде.
>Дело осталось за малым – устроить формальные похороны Содружества, что, по-видимому, произойдет в конце года. Во-вторых, зримо обозначилось интеграционное ядро нового характера. Точнее, целых два, которые должны в перспективе слиться в одно целое. Первое – это таможенно-экономический союз на базе ЕврАзЭС и ЕЭП, второе – военно-стратегический союз на основе ОДКБ. Об этом участники сочинского саммита дали понять открытым текстом, хотя и без указания каких-то конкретных сроков. Таким образом, новый Евразийский союз развивается по модели Европейского Союза, но в более сжатом временном режиме. Если странам ЕС для создания таможенного-экономического союза понадобилось сорок лет, то у нас этот процесс, который стартовал в 1998 году, займет, как представляется, около десяти лет. К формированию военно-стратегического союза Евросоюз, объявивший об этом еще в Маастрихтском договоре 1992 года и предпринявший первые институциональные шаги в 2000-м в Ницце, в реальности еще и не приступил.

Итак, у нас есть шанс опередить европейцев на ниве интеграции. На этом пути страны Евразии поджидают свои тернии и сюрпризы. Проблема интеграции во всей своей сложности и запутанности таит немало интриг и неожиданностей. Главные действующие лица этого процесса – безусловно, Россия и Казахстан. Что касается политики Москвы, то мы наблюдаем достаточно последовательную и целеустремленную реализацию того, что неофициально можно назвать "доктриной Путина". Суть ее проста: на основе полномасштабной экономической, энергетической, таможенной, торговой, финансовой и тому подобной интеграции как можно большей части постсоветского пространства создать вокруг России новое объединение, в максимальной степени приближенное к модели единого государства. Возможно, члены этого союза будут сохранять в той или иной форме политический суверенитет, но такое объединение должно будет находиться в зависимости от России, которая (на коллективной основе) будет определять и защищать стратегические и экономические интересы всех членов союза. Главное в этой интеграции, по крайней мере на первом этапе, – совместный контроль над энергетическими ресурсами и транспортной инфрастуктурой.

Казахстан движется по привычной траектории, которой он никогда не изменял, активно поддерживая все инициативы Москвы и выдвигая собственные. В реальном выражении этот путь взаимных компромиссов и уступок пока еще не приводил к каким-либо потерям в области нашего национального суверенитета, экономических интересов или безопасности. Таким образом, РФ и РК – не только лидеры, но и главные заинтересованные субъекты интеграционного процесса. Несколько сложнее дело обстоит с другими участниками. Минск, который внешне имеет самые тесные связи с Москвой благодаря загадочной модели Союзного государства, получил в Сочи четкий сигнал, что ему не следует ждать поблажек со стороны российского "Газпрома". Это означает, что лояльность новому союзу не будет покупаться за счет энергоносителей. Тем не менее Белоруссия остается критически важной для России республикой с учетом европейской составляющей ее политики. Так или иначе, Казахстан и Беларусь остаются как бы двумя крыльями, опорами России в ее интеграционной стратегии – одно европейское, другое – евразийское.

Пребывание украинского премьера в Сочи показало, что радикальных поворотов в политике Киева ждать не следует. Конкретным результатом ситуации с украинским фактором стало то, что ЕЭП, которое прежде планировалось как более продвинутое и эффективное интеграционное объединение, теперь отходит на второй план, а на первый вновь выходит ЕврАзЭС – более примитивная форма интеграции на основе таможенного союза.

Ситуация в Средней Азии, где ни одна из стран ЕврАзЭС не граничит с Россией, выглядит еще более запутанной с учетом торговых, таможенных и пограничных сложностей между республиками региона. Поэтому решение, озвученное на саммите нашим президентом, сформировать первоначально ядро из трех наиболее продвинутых государств было не только мудрым, но и единственно возможным. На перспективу это означает, как видится, что в ЕврАзЭС будет два уровня интеграции. Один предполагает полноценную интеграцию (для первой тройки), другой – формализированную, или имитационную (для всех остальных). В этих условиях другим цементирующим элементом, если не заработает все охватывающий экономический союз, должен стать военно-политический союз – ОДКБ. Во всяком случае, для Армении, которую российский президент нечаянно, но весьма симптоматично перепутал с Азербайджаном, участие в коллективной безопасности остается пока единственной связующей нитью с остальной частью Евразии.

Сенсационным выглядело возвращение Узбекистана в организацию Договора, который когда-то носил название "Ташкентского". Несмотря на слова И. Каримова, что этот шаг окончательный и бесповоротный, на фоне недавнего визита в наш регион помощника госсекретаря США Р. Баучера напрашиваются подозрения в их искренности. Нельзя никак гарантировать, что Ташкент в один прекрасный момент, как это уже было не один раз, не начнет движение своего внешнеполитического маятника в обратную сторону. Что касается собственно участия государств региона в ЕврАзЭС, то с точки зрения экономической географии все очень просто: Киргизия остается зависимой от Казахстана, а Таджикистан – от Узбекистана и Кыргызстана, а все вместе они – от Казахстана. Вопрос, от кого зависим сегодня Казахстан, остается открытым.

Серик Муташев
Алматы
№16 (177) 30 августа - 12 сентября 2006