Сергей Пряхин: "Реально против Ирана вводить санкции бесполезно, и судя по всему это сейчас поняли все участники конфликта"

Ответ: Достаточно сложная ситуация, и выводы сейчас можно делать любые – то есть, и позитивные, и отрицательные. По какому пути пойдут развиваться события, сейчас предсказать действительно сложно. У меня чисто человеческое впечатление, что ни одна из сторон просто не знает, что делать дальше. Ни одна, то есть, ни Россия, ни США, ни Европа, ни Китай.

Теперь, после такого вступления, конечно, можно попробовать немного попрогнозировать. Реально, против Ирана вводить санкции бесполезно. Судя по всему, это поняли сейчас все участники конфликта. Какие бы ни были введены санкции против Ирана, эффекта по ядерному вопросу они не дадут.

Вопрос: Когда мы говорим, что вводить санкции против Ирана бесполезно, то есть такая интерпретация – некоторые говорят, что нужно продолжать дипломатический ход решения проблемы, а некоторые, в основном на Западе, интерпретируют это, что нужно решать проблему силовым путем. В этой связи, каков Ваш комментарий?

Ответ: По поводу военного пути, совершенно однозначно, что он не принесет никакого результата, на который могли бы рассчитывать его приверженцы. >Наземная операция против Ирана нереальна, а воздушные удары… Вот только что мы стали свидетелями в Ливане, что проведение воздушных ударов позитивных результатов не даст. Кроме этого, действительно, иранские ядерные объекты довольно неплохо защищены, распределены по всей стране, то есть, уничтожить иранскую ядерную программу воздушными ударами не выйдет.

По различным оценкам, даже в случае очень удачного, успешного нанесения ударов, в течение года Иран сможет восстановить разрушенное – но, естественно, после этого он выйдет из ДНЯО и выдворит со своей территории инспекторов МАГАТЭ. Надо ли это? Я думаю – нет. Такой поворот событий никому не нужен.

Вопрос: Еще вопрос в связи с последними достижениями Ирана. Это открытие нового завода по производству тяжелой воды. Как Вы думаете, насколько это достижение для Ирана, и как это комментируют, и насколько это может отразиться на ходе решения проблемы?

Ответ: Это, конечно, достижение, потому что тяжелую воду производит всего несколько стран в мире. Поэтому – да, действительно, это большой прорыв для Ирана. Нельзя сказать, что это очень крупное достижение, но, тем не менее, сами понимаете – вы вошли в десятку после такого открытия.

Что по поводу самого завода можно сказать? Во-первых, это не новость. Этот завод в Хондабе, рядом с Араком, работал с 2004 года, просто он находился на опытно-промышленной стадии эксплуатации, а сейчас его ввели в эксплуатацию.

По поводу того, как это повлияет на развитие событий. Честно говоря, пока формально никак это не влияет. Почему? Я обращаю внимание – завод по производству тяжелой воды не является ядерным объектом. Например, по соглашению о гарантиях с МАГАТЭ, он не подлежит не только проверке, даже просто заявлению. То есть, Иран имел полное право даже не объявлять о существовании этого завода. У тяжелой воды есть множество различных применений, не только ядерных, и дальнейшая работа завода будет зависеть от того, что будет происходить вокруг ядерной программы Ирана.

Вопрос: Да, но некоторые эксперты начали заявлять о том, что у Ирана появилась новая возможность для получения плутония и всего такого. Но как с технической точки зрения можно к этому подойти, ведь…

Ответ: Извините, с технической точки зрения, понимаете, на заводе, который производит тяжелую воду, плутоний не получают. Вообще плутоний получают в реакторах. В реакторе может использоваться тяжелая вода в качестве соответствующего материала, так называемого "замедлителя".

Что касается реактора – да, действительно, там рядом с этой площадкой вы планируете построить тяжеловодный реактор, так называемый IR-40. Но по всем данным, что есть у МАГАТЭ, срок его пуска сейчас – это 2014 год. 2014-ый, то есть, восемь лет спустя. О каком получении плутония можно сейчас вообще вести речь?

Вопрос: То есть, такое информационное давление?

Ответ: Совершенно однозначно. Честно говоря, мы просто возмущены были некоторыми заголовками, что Иран запустил реактор на тяжелой воде, через год будет плутоний и прочее. Это просто уже, извините, техническая безграмотность, извините за некоторую грубость.

Вопрос: Вопрос еще такой. Все же сегодня, Сергей Александрович, такой упрек приводят, что у Ирана просто нет необходимости производить тяжелую воду, так как экспортировать ее он тоже не сможет, учитывая, что ее экспорт достаточно ограничен и манипулирован. На этот счет какое Ваше мнение?

Ответ: Ну в каком смысле Ирану не нужна тяжелая вода? Если вы собираетесь развивать тяжеловодное направление реакторов, то мощность этого завода просто недостаточна. Вот давайте посмотрим. Маленький реактор в Хондабе – так называемый "исследовательский", он не производит электричество, он производит только радиоизотопы, его мощность на два порядка меньше, чем у реактора в Бушере – так вот, для того, чтобы снабдить этот реактор, заводу придется работать 5-6 лет беспрерывно. Если вы потом еще собираетесь построить хотя бы один энергетический реактор на тяжелой воде, так завод этот будет работать полвека еще. Поэтому на самом деле, по большому счету, его производительность придется увеличивать еще, она слишком маленькая, а не слишком большая.

Вопрос: То есть, в принципе, сегодня та озабоченность, которую нагнетают некоторые эксперты, некоторые СМИ, это все дело далекого будущего и в случае стечения каких-то событий?

Ответ: По тяжелой воде совершенно однозначно можно это сказать. Если еще по обогащению есть спорные какие-то моменты, которые можно обсуждать, то по тяжеловодному направлению речь идет о середине следующего десятилетия, если не позже. То есть, по этому направлению, совершенно однозначно можно успокоиться.

Вопрос: И вопрос по поводу российской позиции по ядерной программе Ирана. Как Вы знаете, вчера было опубликовано в некоторых СМИ заявление Шувалова, который сказал, что Россия все же может присоединиться к американскому сценарию развития событий вокруг Ирана. Здесь каков Ваш комментарий, насколько это возможно?

Ответ: Ничего нового он не сказал. Действительно, Россия может при определенных условиях присоединиться к тем или иным санкциям.

Чтобы понимать позицию России, надо вспомнить нашу красную черту. Наша красная черта – это отсутствие силовой операции против Ирана. Все остальное более-менее обсуждаемо. Но, опять же повторюсь – и сегодня господин Лавров немного в ответ комментировал – позиция России, что торопиться не надо. Мы не знаем, каким образом можно однозначно воздействовать на Иран, чтобы он отказался от своей ядерной программы и прекратил ее. Спешка здесь не нужна. Санкции, жесткие меры могут дать обратный результат, обратный тому, что хотели бы американцы.

А исходно, по поводу того, может ли Россия присоединиться к санкциям? Смотря к каким, и смотря на каких условиях. То есть, ничего здесь особенно нового сказано не было.

Вопрос: А к каким она может присоединиться?

Ответ: Самое интересное – какие условия были бы у этих санкций? Вы знаете, появились довольно любопытные сообщения с Запада о том, что Америка ищет некий способ выхода из кризиса, который позволил бы сохранить лицо всем участникам, в том числе, и самим американцам. Ну представьте сейчас, давайте пофантазируем. Хорошо, будет введена некая конкретная санкция против Ирана, например, запрет президенту на выезд за границу – и если на этом кризис закончится, да ради Бога! На таких условиях, конечно, можно поддержать.

Если честно, еще раз повторю то, с чего начал – такое впечатление, что сейчас ни одна из сторон просто не может предсказать свои действия и старается оставить за собой все возможные варианты действий.

Вопрос: А вот насчет позиции Европы. Здесь наблюдается какое-то изменение, если я не ошибаюсь и не ошибаются некоторые наблюдатели. Все-таки, европейцы тоже не за введение какого-то жесткого подхода к Ирану, не за введение каких-то санкций. Как Вы думаете, насколько Европа может отстоять свою позицию, если это так?

Ответ: Совершенно правильное наблюдение. 31 августа прошло – а, собственно, ничего сделано в Совете Безопасности не было. И дело не только в том, что Россия и Китай были против. Европа тоже была против.

Что хочет Европа? У них есть свои пожелания по развитию отношений с вами. Давайте тоже прямо говорить, что в будущем их будет интересовать иранский газ как альтернатива российскому. Поэтому мне не кажется, что Европа будет настаивать на какой-то жесткой изоляции Ирана.

Очень интересный был комментарий когда-то в британской газете "Гардиан", что позиция Европы заключается в том, что они просто хотят оттянуть кризис как можно дальше. То есть, успокоить и американцев, и иранцев, и всех остальных, и сделать так, чтобы об этом кризисе забыли. Все-таки, из этого сейчас я расценивал бы их поведение.

Интервью главного редактора информационно-аналитическоcго сайта IranAtom.Ru Сергея Пряхина
Беседу вел корреспондент Русской службы ГИРИ