Самочувствие республик Центральной Азии нередко зависит от ситуации в странах соседнего южного региона. Иногда то или иное событие за тысячу километров от нас может самым неожиданным образом сказаться на нашей с вами жизни

Взять, к примеру, Пакистан. Государство с большими амбициями и множеством внутренних проблем все последние годы стремилось играть важную роль в жизни региона. Иногда это ему удавалось. Так, совсем недавно Пакистан был вдохновителем и главным спонсором афганского движения "Талибан", а позднее поддержал Вашингтон в борьбе с талибами и прочими международными террористами. И в первом, и во втором случае политика Исламабада заметно, если не сказать кардинально, меняла ситуацию в системе региональной безопасности, а значит, так или иначе влияла на экономику и политику государств Центральной Азии.

Пакистан, вне всяких сомнений, сумел зарекомендовать себя как государство, способное влиять на ход событий в нашем регионе. Однако при этом сам он, увы, не может похвастаться ни политической стабильностью, ни устойчивой динамикой государственного развития. В стране десятилетиями остаются нерешенными важные социально-экономические проблемы, зато имеется ядерное оружие и радикальная религиозная оппозиция, которая не прочь им завладеть.

Словом, Пакистан – это что-то вроде вулкана.
>Никто не знает наверняка, когда произойдет извержение и к каким последствиям оно приведет. Этим во многом и объясняется интерес мирового сообщества к любым чрезвычайным происшествиям в Пакистане. Особенно к таким, как резкое обострение в провинции Белуджистан.

Этнические белуджи проживают не только в Пакистане, но также в Иране, Афганистане и других странах. Однако именно в пакистанском Белуджистане они ведут активную борьбу за свои права, а данная провинция на протяжении многих лет остается ареной столкновений правительственных войск с повстанцами.

Размах борьбы впечатляет. По некоторым данным, только в 2005 году в Белуджистане было совершено 377 терактов, в результате которых погибло более 90 человек. В первом полугодии 2006 года ситуация испортилась хуже некуда. Боевики систематически нападали на военные конвои, устраивали крупные диверсии на газопроводах и железной дороге, взорвали здание аэропорта в городке Суи.

Неудивительно, что когда 26 августа сотрудники пакистанских спецслужб бодро отрапортовали властям об уничтожении Наваба Мухаммада Акбара Бугти – 79-летнего лидера белуджей, в Исламабаде вздохнули свободно. Но лучше не стало. Смерть одного из влиятельных белуджских старейшин заставила многих пакистанцев выйти на улицы. Мухаммад Бугти был не только потомственным главой одного из крупнейших белуджских племен – бугти, но и легендарным лидером "Национального движения белуджей за справедливое распределение природных богатств Белуджистана и допуск коренного населения провинции к ее управлению". Дело в том, что провинция считается самой бедной и неразвитой в Пакистане, но именно здесь расположено крупнейшее в регионе газовое месторождение Суи, а также запасы железной руды, меди, цинка.

Белуджи утверждают, что Исламабад "грабит их, но мало делает для развития этого района страны". Депутат пакистанского парламента Имран Хан уверен, что выступления белуджей являются прямой реакцией на политику правительства. По его мнению, Исламабад несправедливо распределяет доходы: в Белуджистане живет лишь пять процентов населения страны, зато площадь составляет 44 проц. от площади всего Пакистана. "Центр обращается с Белуджистаном как с колонией", – говорит Хан. Именно поэтому недовольство белуджей своим положением часто выливалось в крупные восстания, а пакистанской армии неоднократно приходилось подавлять их силой в 1948, 1958, 1963 и 1977 годах.

В 1980–90 годы обстановка в провинции была относительно спокойной. Исламабад удовлетворил одно из главных требований белуджей и поделился с ними властью на местах. К примеру, Мухаммаду Бугти в 1978 году предложили стать губернатором провинции (он отказался), а в 1988-м его назначили главным министром Белуджистана. В начале 1990-х годов он был членом пакистанского парламента, однако разногласия с премьер-министром Беназир Бхутто заставили Мухаммада Бугти вернуться домой. Считается, что именно тогда он создал своеобразное "государство в государстве" в горных районах Белуджистана. Оно располагалось в стратегически важном газоносном регионе, и Мухаммад Бугти имел долю в продаже газа, за что и получил прозвище Газовый человек.

Под его руководством находилось несколько десятков тысяч человек, вооруженных стрелковым оружием и "Стингерами". Политик такого ранга, к тому же имеющий вооруженные отряды, безусловно, представлял угрозу для руководства страны. Генерал Первез Мушарраф, пришедший к власти в результате военного переворота в октябре 1999-го, хорошо понимал, с кем ему придется иметь дело. Именно он начал постепенно отстранять белуджских лидеров, отстаивавших свои интересы, от управления провинцией. А помогли ему в этом местные выборы 2002 года, благодаря которым правление Белуджистаном перешло в руки коалиционного правительства Пакистанской мусульманской лиги и альянса религиозных партий "Муттахида Маджлис-е-Амаль" (ММА). В этих политических образованиях основную роль играют пенджабцы, представители ведущей этнической группы Пакистана.

Таким образом, пенджабцы, по мнению белуджей, "завладели в провинции всем – властью, бизнесом и природными ресурсами". Помимо прочего, в провинцию зашли части пакистанской армии, где тоже традиционно сильны позиции пенджабцев. В итоге в 2003 году начался новый виток национального движения белуджей.

Удивительнее всего то, что до поры до времени выступления белуджей не сильно тревожили Исламабад. Его отношение к данной проблеме изменилось в последние год-полтора. Вероятнее всего, это связано с тем, что именно в Белуджистане сегодня реализуется один из крупнейших экономических государственных проектов – строительство морского порта в городе Гвадар.

Для Пакистана порт Гвадар – это проект века, символ экономического прогресса, внедрения передовых технологий и иностранных инвестиций. Первый и единственный порт в Белуджистане, имея уникальное географическое положение, должен стать морскими воротами для Китая, Афганистана и стран Центральной Азии, всех тех, кому крайне важен выход к теплым водам Индийского океана и Персидского залива.

Пакистан придает огромное стратегическое значение порту, который строит при помощи китайцев. Он планирует получать астрономические доходы от использования порта, но главное, надеется превратить его в мост между Пакистаном и Центральной Азией. По сути, порт Гвадар должен сделать то, что так и не удалось талибам за все время существования движения – открыть дверь на рынок центральноазиатских государств. А они, можно не сомневаться, заинтересуются преимуществами Гвадара, который пакистанцы мечтают сделать вторым Дубаем.

Помимо этого, морской порт должен стать опорой дальнейшего развития пакистанской экономики. Согласно данным международных организаций, Пакистан сегодня – одно из десяти наиболее динамично развивающихся государств мира. При темпе роста в 7–8 проц. в год уровень ВВП за последние годы вырос в Пакистане с 70 до 110 млрд. долларов. Страна, которая еще пять лет назад стремилась достичь уровня экспорта в 9 млрд. долларов, к концу финансового года достигла уровня в 18 млрд. Мало того, Исламабад в течение 25 лет планирует поднять уровень ВВП до 700 млрд. долларов. И для достижения этих целей Пакистану, разумеется, нужно реализовывать амбициозные проекты, вроде морского порта, открытие которого намечено на весну 2007 года.

И, разумеется, для достижения этих задач необходима политическая стабильность. Но пока обстановка в провинции оставляет желать лучшего. Уже были случаи терактов на строительстве Гвадара, в результате которых гибли китайские специалисты. Все это оказывает негативное влияние на инвестиционный климат.

Конечно же, белуджские боевики и их лидер сильно мешали планам Исламабада. Правительство сделало упор на войсковую операцию, но даже сейчас, после смерти Мухаммада Бугти, власти не могут быть уверены, что движение белуджей ослабнет и выдохнется. В таком случае возможно, что Исламабаду стал слишком опасен именно Мухаммад Бугти.

Вопрос заключается в том, что в Пакистане в последнее время все чаще стали говорить о поддержке, оказываемой белуджам извне. Пакистанское руководство подозревает в этом Индию, которая таким образом пытается ослабить Пакистан в ответ на его поддержку кашмирских сепаратистов, и даже своих союзников США и Великобританию. Последние могут оказывать содействие белуджам, чтобы помешать плану реализации проекта строительства газопровода из Ирана в Индию. Кроме того, США опасаются чрезмерной активности Китая, с помощью Пакистана вышедшего в Персидский залив. Это полностью меняет геополитический расклад в регионе.

Возможные контакты Запада с белуджами сильно напугали пакистанцев. В начале июня британским дипломатам даже пришлось отвергать обвинения в свой адрес со стороны пакистанских властей. Им не понравилось, что британский консул в Карачи встречается с сыном Мухаммада Бугти, а сам он дает интервью британской "Би-би-си". Кроме того, Исламабад попенял Лондону за то, что он предоставляет политическое убежище членам движения белуджей. Официальные лица Великобритании заверяют, что дестабилизация Белуджистана не в их интересах. Но, как говорится, нет дыма без огня.

Как бы там ни было, очевидно, что Вашингтону и Лондону поддержка белуджей принесла бы большие дивиденды. Принимая во внимание непростые отношения этих стран с Ираном, пакистанские белуджи могли бы поспособствовать этносепаратистским тенденциям в иранских провинциях Систан и Белуджистан и ослабить тем самым позиции Тегерана. Вашингтон при любом раскладе остался бы в плюсе, если бы использовал иранских белуджей через их пакистанских соплеменников, чтобы причинить массу неприятностей иранцам. А в случае военного конфликта с Ираном, Вашингтон мог бы заручиться нейтралитетом иранских белуджей.

Но проблема в том, что вся затея с иранскими белуджами теряет смысл без активной роли белуджей Пакистана. По мнению специалистов, из всех представителей белуджского этноса, проживающих ныне в Афганистане, Иране и Пакистане, только среди пакистанских белуджей очень развиты идеи национализма и сепаратизма. В экономическом и политическом отношении их положение самое незавидное. Любопытно, но белуджские общественно-политические организации на Западе основаны главным образом выходцами из пакистанского Белуджистана. Именно они отстаивают идею создания "великого Белуджистана", охватывающего все белуджские территории Пакистана, Афганистана и Ирана.

Логичнее всего предположить, что американцы все же вступили в контакт с белуджами Пакистана. Не исключено, что разговор у них сложился, в том числе и с Мухаммадом Бугти до его гибели, потому что ситуация начинает уже не беспокоить, а откровенно злить Исламабад. Примечательно, что 6 сентября, через день после взрыва на газовом заводе в Суи, генерал-майор вооруженных сил Пакистана Шаукат Султан Хан в интервью американскому телеканалу "АБС-Ньюс" заявил, что власти Пакистана не станут арестовывать главу "Аль-Каиды" Усаму бен Ладена, если тот сложит оружие и вернется к мирной жизни. Более того, офицер объявил о достижении "мирного договора" с боевиками движения "Талибан". Согласно ему пакистанская армия начнет вывод войск из Северного Вазиристана, обязуется вернуть пленных боевиков и захваченное оружие.

Заявление пакистанского генерала – неприятный сюрприз для США. В Исламабаде понимают, что они играют с огнем. Но похоже, им просто не оставили выбора. Конечно же, речь не идет о том, что пакистанцы займут свою прежнюю позицию относительно "Талибана". Его время ушло. Ключ к укреплению сотрудничества с региональными державами и Центральной Азией находится в порту Гвадар, а не в руках боевиков. Судя по всему, Пакистан просто боится вновь стать заложником американской игры в регионе. После вывода советских войск из Афганистана об Исламабаде все забыли, но он ничего не забыл, а потому уже не просит, а требует от своих союзников играть по понятным для него правилам. У него на кону тоже большая ставка, и он не хотел бы рисковать почем зря

Евгений Пастухов
Алматы
№17 (178) 13 - 26 сентября 2006