Cохранить и приумножить

Предложив в этом году программу переселения в Россию как этнических русских в частности, так и российских соотечественников в целом, президент Владимир Путин волей-неволей спровоцировал у нас в Казахстане широкую общественную дискуссию о путях развития наших стран, о некоторых результатах этого развития за последние 15 лет и, естественно, об их будущем

Обсуждение новой политики России в отношении русских ближнего зарубежья действительно стало в Казахстане одной из главных тем этого года. Причем что характерно, как в старые, добрые времена, в основном по этому поводу идут "кухонные разговоры". И не потому, что кто-то запрещает, а из-за вполне естественного опасения нормального консервативно настроенного человека ввязываться в темы, в которых нет однозначного ответа, но которые могут оказать неблагоприятное влияние на его самоощущение и вполне удобные и комфортные условия жизни. Умеренным людям просто неудобно. Им хочется остаться политкорректными в рамках существующей политической системы, как бы они к ней ни относились.

Совсем другое дело – националисты, они как раз ничего не стесняются. Так, казахские радикалы уже предложили всем казахстанским русским воспользоваться приглашением Путина. В свою очередь, аналогичным образом настроенные русские радикалы воспользовались поводом, чтобы покритиковать существующую политику государства в национальном вопросе и тех из числа своих соотечественников, кто ему служит. Остальное общество делает вид, что его это не касается, но все равно происходящее интересно всем.

Очевидно, что российское предложение в первую очередь адресовано жителям Казахстана.
>Только здесь существует внушительная по численности русская диаспора и соответственно резервы для возможного массового переселения. Она составляет до 4,5 млн. человек плюс еще примерно 1 млн. "русскоязычных европейцев": белорусов, украинцев, немцев, евреев и многочисленных европейских метисов. Другой большой массив русского и "русскоязычного" населения проживает на Украине, но трудно себе представить, что многие из жителей Луганска, Харькова, Крыма и Одессы воспользуются путинским приглашением. Существуют еще обширные русские диаспоры в Центральной Азии, крупнейшая из которых находится в Узбекистане, около 2 млн. человек. Однако они и так постепенно сокращаются в численности, и программа переселения способна только подтолкнуть к переезду из этой депрессивной страны тех, кто еще этого не сделал.

За последние годы из всего нашего региона только в Казахстане ситуация с переселением не просто стабилизировалась, начался пусть незначительный, но все же возврат уехавших из только что образованной страны в первые годы после распада СССР. Причем возвращаются главным образом из той же России. И это уже создает для нашего соседа объективные сложности, которые заключаются не только в росте экономики Казахстана, что делает привлекательным местный рынок труда для переселенцев из России. Скорее проблема в том, что современный Казахстан постепенно, но все более уверенно становится прямой альтернативой российского пути развития. И Казахстану это приносит свои практические результаты, в том числе и с точки зрения жизненных предпочтений русского и русскоязычного населения, проживающего в Казахстане. Это стало неприятным сюрпризом для российской политической элиты, которая в последнее время все больше ориентируется на восстановление былой лидирующей роли на территории бывшего СССР. Достаточно успешный Казахстан с его тонкой многовекторной политикой, которая предусматривает наличие своего собственного мнения, становится серьезным препятствием на этом пути. Астана никак не хочет определяться по принципу, кто не с нами, тот против нас, и вполне последовательно отстаивает свои собственные интересы.

Конкуренция моделей развития между Россией и Казахстаном не очень заметна, но она явно существует. Предметом обсуждения практически во всех социальных слоях становятся уровень зарплат, цены на товары первой необходимости, условия налогообложения, влияние криминалитета на экономику, качество проведения реформ в коммунальной сфере и, наверное, самое главное, взаимоотношения общества и экономики с государством. Для бывших советских это очень важный вопрос – насколько государство мешает нам жить. От этого во многом зависит комфортность среды обитания. По многим указанным позициям Казахстан выглядит уже, по крайней мере, не хуже, если не лучше России. Важно также, что жесткость и быстрота проведения рыночных реформ в 1990-х резко изменила в Казахстане социальную среду и менталитет населения. В обществе на всех уровнях сформировалась иерархия отношений, которая основана на собственности или влиянии. В отличие от России здесь в экономической жизни практически не осталось социалистических пережитков вроде неприязни к зажиточным и успешным людям, как, впрочем, и особой надежды на государство. Каждый, особенно энергичный, успешный человек рассчитывает только на себя и в качестве награды получает определенную долю уважения со стороны окружающих и общества.

Все это делает казахстанскую модель развития весьма привлекательной для людей активных, в том числе значительной части русского населения, которая в условиях конкуренции на рынке имеет некоторое преимущество. Даже явное преобладание казахов в системе государственного управления и тенденция к казахизации жизни общества не оказывает сегодня особого влияния на комфортность ощущения казахстанских русских. Это главным образом связано с тем, что государство мало присутствует в каждодневной жизни граждан, но при этом выполняет свою главную роль – обеспечивает правила игры и их соблюдение. Это примиряет подавляющее большинство казахстанских русских с действительностью и это же делает их главной электоральной опорой существующей в Казахстане системы власти.

Но предложение Путина объективно внесло смятение в умы казахстанских русских. По большому счету, оно серьезно запоздало по времени. Если бы такая программа появилась в смутные девяностые, то многие могли бы ею воспользоваться, но сейчас совсем другое дело. Теперь в переезде не заинтересовано ни активное, ни, тем более, социально пассивное население. Активным гражданам в России не слишком понравятся уровень комфортности деловой среды, сложность взаимодействия с государством, трудности нахождения в обществе, где сильны социалистические пережитки. Для социально зависимых людей важно соотношение пособий и пенсий с уровнем цен. Все эти показатели носят чисто экономический или социальный характер, но приглашение Путина обозначило и серьезный политический аспект.

Москва позвала соотечественников, и это непроизвольно заставляет их думать о будущем. Объективные экономические и социальные показатели – это, конечно, хорошо, но вопрос, что будет дальше, не может не волновать. Стабильность существующей политической системы в Казахстане, вопрос о возможности прихода к власти националистически настроенных политиков, хорошие отношения с Россией, все это важно для планирования ими своей жизни. Казахстанские русские не хотели бы конкуренции Казахстана с Россией в принципе. В своем большинстве они предпочли бы вообще законсервировать нынешнюю благоприятную ситуацию как во внутренней, так и во внешней политике Казахстана на как можно более долгий срок, несмотря даже на явную недостаточность своего присутствия в политической жизни страны. Но они также понимают, что начавшиеся изменения в политике России, связанные с ее активизацией на центральноазиатском направлении не могут в конечном итоге их не затронуть. В принципе им важно понять, что планируют в Москве – эвакуировать русских из Центральной Азии, так, как это сделали со своими французы в Алжире, или, наоборот, россияне хотят в политическом смысле вернуться туда, откуда они добровольно ушли в начале девяностых. И что будет, если Казахстан и дальше будет продолжать многовекторную политику и если это вдруг не понравится России, не приведет ли это в результате к росту противоречий между этими странами и активизации в них националистических настроений?

Все это вызывает смятение в умах и настроениях не только казахстанских русских. Сложившаяся ситуация беспокоит также и казахов, особенно тех, кто широко использует в повседневной жизни русский язык. Все они отдают себе отчет, что состояние острой конкуренции с Россией может привести к активизации националистов с обеих сторон, которым всегда есть что сказать друг другу.

Казахские националисты выступают даже не за традицию, а скорее, они против русификации вообще, против влияния России и ее культуры. Их не устраивает также, что в конкурентной борьбе в условиях рыночной экономики преимущество получают так называемые "городские" казахи и казахстанские русские и другие национальные меньшинства. Они хотят большей роли государства для перераспределения ресурсов и власти в пользу казахскоязычных граждан Казахстана. Они фактически упорно проводят мысль, что только они могут считаться полноценными гражданами Казахстана. С другой стороны, русские националисты вообще считают, что Казахстан – это явное недоразумение, что он появился благодаря моменту слабости российской государственности и всем обязан России и что теперь, когда она возвращается, все должны встать в строй. Причем и русские националисты используют в качестве важного аргумента активное применение русского языка среди казахов в Казахстане, что, с их точки зрения, подчеркивает несостоятельность казахстанской государственности. Это, в свою очередь, вызывает еще большую ярость казахских националистов.

Парадокс ситуации состоит в том, что так называемые "русскоязычные" казахи – наиболее конкурентоспособная часть казахского общества в условиях его вхождения в мировое сообщество. Более того, они как раз являются социальной опорой и основными проводниками концепции развития модернизированного Казахстана как лучшей альтернативы тому пути развития, который выбран соседней Россией. С этой точки зрения Казахстан похож одновременно на Ирландию, расположенную по соседству с Великобританией и соседствующую с Германией Швейцарию. Этим маленьким странам чужды амбиции больших и могучих соседей, но благодаря этому они иногда избегают больших неприятностей. К тому же для ирландцев знание английского языка и проблемы с родным кельтским не создают больших комплексов, но позволяют получать серьезные экономические преимущества. Русскоязычные казахи сегодня чем-то похожи на англоязычных ирландцев, так же, как и Казахстан становится постепенно похож на Ирландию, процветающую по соседству со своей бывшей империей. Такая концепция развития приемлема для большинства людей, проживающих в Казахстане. Однако она однозначно не понравится националистам с обеих сторон, как, впрочем, и официальной Москве, потому что все ее действия в недалеком будущем будут всегда сравнивать с ситуацией в нашей стране и все чаще это будут делать широкие слои собственного населения.

Дело в том, что в последнее время в России уровень государственного патернализма только нарастает, равно как и расходы на оборону и управление государством. Это требует все больших средств и повышает зависимость ситуации в этой стране от конъюнктуры мировых цен на нефть. Соответственно, у России уже, судя по всему, не будет возможностей проводить активную либеральную политику в экономике, например, снижать налоги, реформировать ту же коммунальную систему. В то же время общественные ожидания становятся все более высокими и государству нужно все больше средств, чтобы их оправдать. В результате государство становится все более навязчивым, а общество все более разочарованным. В нашем же случае, в отличие от России, нет необходимости тратить столько на военные закупки, государство может снижать налоги и быть не слишком навязчивым, при этом оно может тратить больше на социальные расходы. Но самое главное, что государство и общество у нас не слишком зависят друг от друга.

Комфортность среды обитания определяется и тем, что в Казахстане нет восточной общинной организации среди крупнейших этносов страны – казахов и русских. Социальная структура бывших номадов – казахов носит открытый характер, она не замкнута на себя, как обычная восточная община, будь она узбекской, таджикской, чеченской, арабской или любой другой. Отсюда, кстати, и проблемы с языком, потому что открытая социальная система всегда легко вступает в контакт с внешним миром и воспринимает его опыт. Поэтому среди казахов, особенно среди городских, гораздо больше индивидуалистов, чем где бы то ни было еще в восточном мире. И поэтому взаимодействовать с казахским обществом национальным меньшинствам гораздо проще, чем с любым восточным этносом, представляющим сплоченную общину с замкнутой социальной структурой.

Аналогичная ситуация и среди казахстанских русских. Большинство из них являются потомками тех, кто молодыми людьми, комсомольцами приехал в советские годы осваивать целину, строить заводы. У них нет исторической памяти о том периоде, когда русские общины до революции 1917 года на нынешней территории Казахстана жестко противостояли казахским. После распада СССР они вместе с городским казахским населением и с потомками высланных в Казахстан российских кулаков с готовностью восприняли буржуазные ценности.

В нашей стране рыночные отношения легли на самую подготовленную почву из всех остальных республик бывшего Советского Союза, включая в этот список даже и Россию. И в этом наше главное преимущество перед всеми остальными государствами постсоветского пространства и основа уникальности казахстанского государственного проекта. Жизнь в рыночной среде снимает потенциально возможную напряженность в отношениях между этническими группами, проживающими в Казахстане, как, впрочем, и внутри этих групп. В результате в нашем пространстве могут с большой степенью удобства и комфорта жить самые разные люди, которые в принципе не мешают друг другу.

Поэтому вероятно предположить, что предложение Путина в Казахстане останется без ответа. При условии, конечно, что сохранится существующий порядок вещей, нынешнее статус-кво. И это при том, что влияние русских Казахстана на политические процессы в нашей стране крайне незначительно. Однако реально существующее казахское политическое доминирование предполагает и большую ответственность за стабильность и развитие страны, которая называется Казахстан. Суть проблемы, возможно, в том, что мы зачастую понимаем национальную государственность в западном смысле этого слова. Но положение дел в Казахстане, да и в той же России, скорее говорит о том, что мы имеем дело с мини-империями, образовавшимися на месте упавшего гиганта СССР.

Империя и государство-нация – это диаметрально противоположные друг другу понятия. В наших странах нельзя построить что-то вроде французской нации из провансальцев, нормандцев, бретонцев и других. Не может быть у нас, к сожалению, и справедливости в совместном проживании двух и более наций в духе бельгийской государственности. Увы, Восток предполагает доминирование, а не кооперацию, но вопрос в том, насколько умелым и умным бывает такое доминирование, насколько оно способно быть ответственным и не создавать проблем для других этнических групп настолько, что это может вынудить их начать борьбу за свои права со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этом смысле наблюдающаяся в последнее время вспышка борьбы за власть внутри казахской элиты, несомненно, воспринята остальными этносами Казахстана с недоумением и опасением за свое будущее. Ответственность действующей политической системы перед обществом как раз в том и заключается, чтобы не допустить обострения такой борьбы и не поставить под сомнение все достигнутые за 15 лет результаты.

Сегодня Казахстан – это практически единственный на постсоветском пространстве претендент на роль так называемой "второй России", небольшой мини-империи без больших имперских амбиций и комплексов. Другое дело, что основной России это никак не может понравиться. Ей гораздо комфортнее в ситуации, когда есть четкая определенность, кто с кем и, главное, против кого дружит. А независимая процветающая страна, похожая на центральнозиатскую Ирландию, может стать слишком опасным конкурентом, в том числе и в борьбе за умы русских граждан. Если, конечно, сумеет сохранить и приумножить все достигнутое на настоящий момент.

Султан Акимбеков
Алматы
№17 (178) 13 - 26 сентября 2006